Журавлином, сколько тебе будет угодно. Но любое перемещение за пределы острова мы посчитаем за нападение, – поступила от собеседника завуалированная угроза.
– А еду мне разогревать на сухом тростнике, или легионерам можно до леса плавать?
– Хорошо. Можешь собирать хворост в лесу, – разрешил готский вождь, а может, и не вождь, но Гварн так представился мастрийцам.
*
Двоякие чувства испытывал Лиос Ксимена, направляясь к вилле Андрео Шумахера. С одной стороны, его возмущало, что господин вознамерился вызвать к себе бывшего невольника. «Но ведь не просто вызвал, а прислал такую чудную карету о шести лошадях за мной, – рассуждал он, трясясь по кривым улицам Подола в этом транспорте. – Шесть меринов в упряжке! Шесть и позолоченный экипаж! Это что-то значит». То есть, с другой стороны, он был польщен таким вниманием к своей персоне. Лиос, получив вольную после того, как Саша с Андреем стали гражданами, благодаря его содействию и связям в аристократических кругах, ушел от своих господ и на некоторое время скрылся из вида. Но вскоре он вынырнул в местах кутежа и азартных игр, вернувшись к своему обычному состоянию.
Вследствие проигрыша августу когда-то всего своего имущества, что явилось поводом и основанием для отправки его несколько лет назад в каменоломню, Ксимена уже не имел достаточного количества ресурсов для ведения праздного светского образа жизни. А у владельцев водочного производства водились деньги, бешеные деньги по нынешним меркам Лиоса. Присосаться к ним было бы в самый раз. Однако гордость и принадлежность к знатному домену стояла водоразделом между ним и этими людьми. «Не стану я больше околачиваться около этих варваров. У меня своя голова на плечах есть, и с мозгами все в порядке. Разве я не проживу без этих белых?» Когда же возникали очередные проблемы с деньгами, то он сожалел: «И чего эти барбариане не обращаются ко мне? Им такого незаменимого аристократа нигде не найти, ни за какие деньги. Я – бесценен».
Но почему-то бывшие рабовладельцы прекрасно справлялись со своими делами без него, периодически попадая в ленту городских сплетен. После крупных проигрышей в кости Ксимена корил себя: «Дурак я. Надо было тогда соглашаться с предложением распространять хмельную продукцию «Чистого воздуха» среди патрициев». Потом удача улыбалась на игровом столе Лиосу, и он с гордостью рассуждал: «Это ж каким я был дальновидным, что не опорочил свое светлое имя общими делами с барбарианами!» Въехав в ворота и остановившись перед особняком Шумахера, Ксимена был неприятно удивлен и даже обижен тем, что хозяин лично не вышел его встречать, а послал вилика и еще двух слуг. «Зато мне подали руку при выходе с экипажа и спросили, имею ли я по прибытии какие-нибудь пожелания», – утешал себя нищий аристократ.
– Привет, дружище, – Андрей приложил свою руку груди и сделал небольшой кивок головой, когда Ксимена переступил порог триклиния. – Пусть никогда больше своды каменоломни не сомкнуться над твоей головой.
– И тебе того же, – отреагировал на шутку Лиос.
– Я тебя позвал, – продолжил, как ни в чем не бывало, Андрей, – чтобы предложить подзаработать.
– Ты забываешься, Шумахер, кто я такой, – выказал неудовольствие Ксимена.
– И кто?
– Я не какой-нибудь тебе плебс, чтобы вызывать меня к себе! Да, я был твоим рабом, однако мой домен имеет богатую историю.
– Ну, не совсем теперь уже и богатую, – усмехнулся Андрей, разваливаясь в кресле. – Ты, Лиос, присаживайся. Я разрешаю.
– Благодарю, я, как бывший невольник, постою перед своим бывшим господином, – с расстроенным видом отказался Ксимена.
– Нравится стоять – стой, – махнул рукой Шумахер. – А я, между прочим, хотел дать возможность тебе поработать.
– Водкой торговать, как лавочнику, что ли? – хмыкнул аристократ. – Не по мне ходить с бутылью по виллам и дворцам и разливать в качестве… Как это ты говоришь? …а, рекламы, твою водку. Ты не понимаешь, с кем имеешь дело.
– Ну, нет – так нет. Как я слышал, ты погряз в долгах. Раз человеку до выборов в сенат не надо лишних сто эскудо, то к чему разговоры. Раз аристократ хочет за невозвращенный проигрыш угодить повторно на каторгу, то будь здоров, – пожелал собеседнику всего хорошего Андрей, развернулся и дал команду ожидавшему за дверью управляющему. – Вилик, проводи гостя к карете.
– Постой, постой. Как ты сказал? Сколько золота? Что за работа? – спохватился Ксимена.
– Тебе же все равно.
Дверь отворилась, и в зал вошел вилик.
– Что угодно, господин, – управляющий посмотрел на Андрея.
– Проводи этого сударя до кареты. И пусть кучер вернет его туда, откуда взял.
– Нет. Нет. Подождите, – перешел на «вы» Лиос. – Давайте обсудим ваше предложение.
– Зачем, Лиос? Езжай. Что для тебя каких-то сто золотых? – потешался над Ксименой Шумахер.
– Так вас проводить до экипажа? – спросил вилик.
– Послушай, болван, закрой двери с той стороны. Не видишь, знатные люди разговаривают?
– Сам ты болван, – спокойно произнес управляющий. – И большего болвана, чем ты, я еще не встречал. Просрал дважды все свое имущество и строишь тут из себя богатея. Я, вольноотпущенник, имею за душой серебра больше, чем ты в данный момент. Скажи спасибо господину Андрео, что еще раз хочет достать тебя из кучи дерьма, которую ты сам наложил, а потом по уши и влез туда.
– Ладно, ладно. Иди, – поубавил пыл Лиос, презрительно дергая пальцами в сторону вилика. – Мы тут сами разберемся.
– Хорошо, разберемся. Позови ко мне Даниеля, – попросил Шумахер, и пожилой мужчина удалился исполнять поручение.
Пока не появился Даниель, Андрей объяснил Лиосу суть его работы в ближайшее время. Он становился частью предвыборной пиар-кампании по выборам Шумахера в сенат. Андрей поручил Лиосу организовать для избирателей сто восемьдесят девятого триба театральное представление. С этой целью тот должен договориться с актерами о гонораре за выступление, а с муниципалитетом об аренде цирка. Ксимена спросил о характере и теме представления. Андрей ответил, что необходимо провести опрос среди владельцев дисконтных дощечек, чего бы зрители хотели посмотреть. А после этого сыграть ранее полюбившийся им спектакль.
В ходе представления предполагалось прорекламировать кандидата в сенаторы, а до начала показа разместить рекламные щиты на территории цирка. Ксимена попросил расшифровать, как будем продвигать товар. Шумахер засмеялся над словом «товар», но рассказал, что Даниель должен сделать щиты и полотнища с рисунками и надписями типа «Хочешь жить достойно – выбирай Шумахера», «Голосуя за Шумахера, ты выбираешь свое будущее», «Хочешь иметь в сенате своего защитника – отдай свой голос Шумахеру». То же самое надо нарисовать на фасадах зданий на Подоле, но надо убедить в этом власти и жильцов.
– Лучшее убеждение – это деньги. А еще лучше – большие деньги, – посоветовал Лиос.
– Тоже хороший лозунг. И я это по тебе вижу, что он действенный, – похвалил и одновременно подколол его Андрей.
В дверь постучали.
– О, художник нарисовался, – выдвинул гипотезу Андрей.
– Сударь, разрешите, – в комнату просунулась голова.
– Давай, давай, – пригласил его господин.
Даниель узнал Лиоса. Подошел, обнял Ксимену. Они знакомы были еще по добыче мрамора на Изиме.
– Вот и помогать станете один другому, – потер руки Андрей.
– Как? – поинтересовался Даниель.
– Ты по стенам роспись сделаешь? – спросил Шумахер.
– Я, ваше рабовладельческое величество, – человек искусства, являясь невольником, считал себя равным хозяину, –есть превосходный высококлассный скульптор, художник и писарь. Ставьте задачу поконкретнее.
– Ну, все, все, все… – схватился за голову Шумахер. –Один – аристократ, второй создает нетленные вещи и гениальные произведения. Давайте, братцы, попроще. Хорошо?
Раб и наемный работник закивали головами в знак согласия. Андрей пояснил, что когда люди пристрастятся к походам в театр, нужно будет поставить абсолютно новый спектакль, посвященный выборам, где главным героем должен предстать народный заступник – Андрео Шумахер. На этом месте два собеседника признали, что это будет грандиозный проект. Только в таком случае придется в неблагополучном свете выставить конкурентов на место в сенате, а это лучше сделать уже ближе к концу избирательной кампании.
*
Вернувшиеся в лагерь разведчики сообщили Домицию и остальным начальникам над центуриями, что войско готов увеличилось во много раз по сравнению с тем, что они могли наблюдать во время прошлой вылазки. Вся эта масса варваров переместилась гораздо ближе вниз по течению Белона к острову Журавлиному. Среди членов совета началась дискуссия.
– Эти барбариане готовятся к сражению.
– Ничего белолицый сброд в количестве трех и даже пяти тысяч бородатых и немытых дикарей не сможет сделать с почти регулярной армией мастрийцев.
– Конечно, они даже не отважатся высадиться на наш остров и предпринять осаду.
– Да, но их количество постоянно растет.
– И что с этого? Можно подумать, они преодолеют наши заграждения.
– Остров имеет ограничения по площади. Им не высадить и не начать осаду в десять тысяч бойцов. А мы, если откроем ворота и выступим, то сомнем на узком участке суши их воинов в любом случае.
– Сомнешь, а потом? Будешь, как бескрылая и голодная утка пухнуть на этом острове без провианта?
– Еды у нас хватит надолго. Вода под ногами.
– А дрова? Они устроят засады в окрестных лесах, и ты оставишь когорту без огня?
– Будем ждать Вергилия, – поступило предложение.
– Приплывет он, а с ним еще две сотни воинов, но это не разрешит проблему, если мы будем в окружении, – все услышали возражение Домиция.
– А нам и не надо с армией варваров начинать сражение.
Мы должны дождаться трирему и сняться с Журавлиного.
– На чем ты снимешься, если готы повредят все драккары? По воде пойдешь ногами? – обрисовал нерадужную картину Домиций.
– Точно. Сами-то мы за оградой отсидимся, а суда придется у берега отдать на растерзание готам.
– Может, атаковать лагерь они и не станут?
– Все может быть. Однако мы не знаем мотивов варваров, – почесал лоб исполняющий обязанности командира когорты.
– Тогда что делать?
– Мы ждем уже девятый день, – заявил один из начальников центурии.
– Александр оплатил наперед за восемьдесят дней, то есть за два месяца. Если сюда добавить дорогу и время после выступления нашей армии из Ориса, то условия соглашения с бойцами не нарушаются. Два месяца еще не прошли. И мы обязаны выполнять распоряжения Вергилия, – выдвинул свои аргументы Домиций.
– Какие? – командиры задали вопрос и уставились на него.
– При возникновении угрозы жизни и невозможности нахождения на острове Журавлиный в случаях затопления, пожара, голода, болезней или враждебных атак со стороны готов, когорта должна проплыть без боестолкновений вдоль берега Эвксинского Понта до устья Тураса.
Расположиться в дельте реки и ожидать прихода Пронти и Челентано, постоянно сигнализируя дымом горящих костров. По истечении двухмесячного срока каждый боец имеет право за неимением оплаты его дальнейшей службы самостоятельно или в составе группы бойцов покинуть расположение отряда, –
