половины твоих слов. Ты, наверно, шваргочешь на северном диалекте? Если человек из известного домена, и выборщики его прекрасно знают, то они его выберут в любом случае. И раннее время регистрации тебе ничего не даст, – советовал старичок.
– Так они ж уважаемые патриции, а я начну предвыборную кампанию заранее, поскольку являюсь плебсом, – объяснял Шумахер.
Секретарь еще долго кряхтел и давал советы. Андрей его не слушал, но и не высказывал своего мнения, идущего вразрез с принципами старого жителя столицы. Потом на чудо под названием «кандидат-барбариан» приходило взглянуть масса чиновников из муниципалитета. Все посмеивались или посылали проклятья в адрес варваров, все больше пускающих корни в столице империи. Андрей, привыкший к такому отношению к своей персоне, дождался, когда расплавленный сургуч выльют на папирус, исписанный чернилами, и приложат к нему муниципальную печать. Посокрушавшись на бюрократию, опутывающую любое общество, счастливый кандидат покинул в своей роскошной лектике территорию, прилегающую к зданию муниципалитета.
*
Сквозь щели в надстройке, где спряталось пятьдесят человек, Саша наблюдал, как к краю палубы подошел Олбанус Ахала. Он спросил у командира центурии, уполномоченного Вергилием быть главным на время его нахождения в укрытии, о пункте конечного назначения драккара. Начальник центурии ответил, что они идут в Берту. Затем Воин в серебряном нагруднике поинтересовался, откуда они плывут и видели ли у входа в Эвксинский Понт небольшую эскадру.
Ответ был положительным. Ахала услышал, что вчера его собеседники видели группу драккар в нескольких милях от Константинбула.
Далее Олбанус спросил, кто они такие, и для чего плывут к берегам Финикии. Как было оговорено заранее, командир центурии ответил, что они строители и направляются выполнять заказ. В это время к командиру когорты из Трои подошел капитан биремы. Они короткое время что-то обсуждали, показывая пальцами в направлении Понта и драккара. Затем капитан отрицательно покачал головой и отошел в сторону.
– Ваше судно вызывает у меня подозрение. Я считаю необходимым произвести досмотр. Уж больно ваш драккар похож на те, – Ахала махнул в сторону северо-запада.
– Я не знаю, о чем вы речь ведете, сударь? – изобразил непонимание начальник центурии на драккаре. – Мы – строители. Что мы не так сделали?
– Какие вы строители? – повысил голос Олбанус. – Чего плыть в Берту из Ориса вдоль всей империи?
– Каменщики мы. Хорошие каменщики. Вот нас и выписали мост строить.
– Какой мост в Берте строить собираются? Я этого не слышал. Приставайте к нам вплотную. Будем смотреть, что везете. А то метете языком, как смерч песок во время пылевой бури. Каменщиков финикийцы выписали из Ориса, слышали? – изумился человек в серебряных доспехах и глянул на членов своей команды. – Там своих оболтусов без работы столько шляется…В этот момент из-под навеса в полный рост вышли Пронти и Челентано. Ахала от неожиданности прервал свою речь и уставился на Вергилия и Сашу.
– Оболтусов и олбанусов шляется и по суше и по морю много, – иронично начал Челентано, – а вот папирус или пергамент на право досмотра судов имеет не каждый. Есть он у тебя?
– У меня, белобрысый грязный варвар, имеется документ на арест всей твоей шайки, околачивающейся у входа в Понт, с последующей доставкой в Трою. А там выясним, с какого дерева ты слез, – засмеялся Ахала, за ним и вся команда биремы, за исключением белых рабов на веслах.
– Так вали и арестовывай около Константинбула, кого хочешь. А здесь плывет единичное мирное судно. Поэтому приятно было познакомиться с таким хорошим человеком, –Челентано скорчил рожу и развел руками.
– Поэтому весла на воду, – скомандовал Пронти. – Этот человек действует, как прибрежный пират. О чем будет доложено его императорскому величеству.
Центурионы посчитали, что с юридической точки зрения Пронти был прав. И они, поверив в эту правоту целиком, выполнили приказ. Драккар начал быстро набирать скорость.
*
Грязными грунтовыми дорогами пригородов Ориса Джакинто весело шагал на Подол. В руке он сжимал дисконтную дощечку «Чистого воздуха». Рядом, все время догоняя товарища, очень быстро перебирал ногами Вольтер.
– Да не лети ты так. Успеем, – возмущался Вольтер.
– Сказали ж, что сегодня будут не только поить, но и кормить бесплатно, – ответил Джакинто.
– Успеем. Не беги, а то у меня одышка началась.
– Не каждый день вволю можно не только глотку залить, но и брюхо набить.
– Без нас не начнут, – пошутил Вольтер. – И это… Спрячь ты свой пропуск, а то потеряешь.
– Потеряю, так новый выдадут. Шумахер сказал, что он пожизненный.
– Смотри, на радостях не упейся, а то жизнь твоя никчемная быстро закончиться.
– У тебя кчемная? Можно подумать, ты лучше, – запротестовал Джакинто.
– А кто тебя пристроил на халявное бухло?
– Ты. И тебе большое спасибо.
– От, и не вякай. И не гони. У меня уже в боку колет. Поставят дары Дионисиоса на столы, а я пить не смогу.
– А сразу пить и не дадут, – заметил Джакинто. – Сначала будет общее собрание владельцев дисконта. Хозяин речь будет толкать.
– Какой хозяин? Ты же вольный, – заявил Вольтер.
– Раз жрешь и пьешь с его рук, то находишься в зависимости.
– Это разные понятия, Джакинто. Ты, если не разбираешься, то не открывай рот.
– Да я чего? О, уже пришли.
Собрание проходило на одной из площадей перед зданием таверны, недавно выкупленной и отреставрированной под общую концепцию «Чистого воздуха». Правда, в те попины, что покупались для целей бесплатного наполнения желудков жителей округа сто восемьдесят девять, Андрей больших денег не вкладывал. Поднял уровень сервиса до состояния таверны, увеличил количество посадочных мест, в том числе за счет возможности пьянствовать на свежем воздухе, когда в помещении были заняты все табуретки. А они почти всегда к вечеру были заняты. И Андрей обнаружил, что к бесплатной выпивке потянулись и жены многих завсегдатаев его заведений, так рьяно ранее боровшихся против растраты наличности их супругами.
Народу собралось до трех сотен. Некоторые побрали с собой даже малых детей, приговаривая: «Не пьют, так пусть хоть наедятся». Посреди площади установили высокий деревянный помост. Под стенами таверны были сложены дополнительные лавки и столы, которые планировалось по окончании торжественной части расставить на земле и заставить выпивкой и закуской. Сюда подтянулись горожане всех сословий. Хоть Подол и располагался за пределами городской стены, но Орис уже давно разросся в диаметре. Новых укреплений не создавали, а земли территориально отнесли к городскому муниципалитету.
Люди прибыли на площадь с различными целями, поэтому можно было слышать всевозможные реплики еще до начала выступления главного персонажа сего мероприятия.
Кто-то желал увидеть знакомых и пообщаться. Другим было просто интересно, что это за такой новый формат массовых сборищ населения, и к чему он. Основная же масса плебеев и вольноотпущенников прибыла с одной целью – насладиться прелестями дармового застолья, весть о котором быстро разлетелась по округе. От представителей аристократических и зажиточных доменов можно было сегодня на площади услышать следующие выражения: «Ну, и что эта белая обезьяна решила вычудить на этот раз?» Или как выразилась одна богато одетая дама: «Сидеть на одной лавке с голытьбой и есть в забегаловке у барбариана не собираюсь. С таким же удовольствием я могу принять пищу и у себя в хлеву».
Народ устал ждать и начал волноваться, требуя начала.
Очевидно, начала застолья, а не речи Шумахера. И вот он сам, одетый в строгие цвета и формы одеяний, вышел из дверей таверны. Его внешний вид подчеркивал финансовую состоятельность владельца, но ни в коей мере не кичливость или излишество, присущее многим господам из благородных доменов.
К нему сразу же подошли несколько гвардейцев, прибывших к месту скопления народа. Они поговорили с Андреем, потом прислуга вынесла пергамент. Муниципалы ознакомились с ним и, дружелюбно кивнув головой, отошли наблюдать за происходящим к стене близлежащего дома.
– Дамы и господа, попрошу спокойствия, – несколько раз подряд Андрей призывал всех к тишине.
– Тут господ почти нет, – заметил один из мужчин.
– Давайте, мы будем обращаться друг к другу культурно, как подобает жителям Ориса, – попросил Шумахер.
Толпа начала умолкать и вслушиваться в слова оратора.
«Соседи, дорогие соседи! Я попросил вас собраться, чтобы обсудить с вами нашу дальнейшую жизнь на Подоле. Мы все очень разные люди. И отличаемся друг от друга уровнем достатка, положением в обществе, а некоторые даже цветом лица», – пошутил Шумахер. Это вызвало смех в толпе. Электорату понравилось, что оратор шутит сам над собой. «Но, коль мы живем на одной территории, то должны подумать обо всем, что нас окружает», – немного абстрактно выразился Андрей. Присутствующие никак не отреагировали на его последние слова, и Шумахер понял, что нужно сыпать в толпу фразами попроще и подоступнее для понимания. Он пытался настроиться на общение с людьми. Тем более, это было его первое публичное выступление. И ему было говорить с такой массой народа гораздо сложнее, чем отпускать шутки в таверне своим посетителям, проходя между рядами столов.
– Скажите, всем ли вы довольны, что происходит на Подоле? – спросил Андрей.
– У-у-у, – толкнул локтем один гвардеец другого. – Давай ближе подойдем. Как бы чего этот варвар против власти не наплел. Нам потом отчитаться нужно будет, а отсюда плохо слышно.
– А кто ж доволен всем будет? – выкрикнула женщина.
– Правильно. Мы должны менять нашу жизнь к лучшему, – заметил Андрей.
– Каждый вечер меняем, особенно в твоих тавернах, – позитивно высказался бородатый мужчина.
– На Подоле много проблем: это и кучи гниющего мусора на наших улицах, и нехватка чистой воды в засушливое лето, и отвратительные дороги. У нас не хватает освещения и слабое патрулирование Подола гвардейцами в ночное время, а отсюда преступления, воровство и грабеж в темноте.
– Самый страшный вор – это мытарь, собирающий налоги, – выкрикнул мужчина-цеховик.
– А муниципальные крысы в кольчугах и латах норовят только у пьяных кошели почистить, а не от бандитов защитить, – высказал с обидой еще один мужчина.
– Так они и покрывают этих грабителей, а потом вместе пропивают награбленное, – протестовала женщина.
– Все правильно, уважаемые жители Подола, но только мы сами можем решить наши проблемы. Никто другой за нас со всем этим разбираться не будет, – попытался направить дискуссию из эмоционального в конструктивное русло Андрей.
– А что мы можем решить?
– От нас ничего не зависит!
– Им только поборы брать из трудового народа.
– Всю жизнь сосут нашу кровь!
– На вилы их, гадов, садить надо!
Возмущение нарастало, и один из муниципальных гвардейцев ушел прочь. По всей видимости, он направился за подмогой, боясь начала беспорядков. Шумахер призывал к спокойствию, и, в конце концов, ему это удалось.
– Мы не должны идти на нарушение закона. Мы должны изменить закон таким образом, чтобы правда была на нашей стороне, –
