Домиций извлек из деревянного ящика папирус, прочитал вслух и передал его для ознакомления другим.
Когда командиры центурий проверили печати на документе и перечитали его, то их мнения разделились. Часть хотела исполнить предписание в точности и двинуться в северо-восточном направлении к козарским землям. Другая, не надеясь на возвращение работодателя, считала за лучшее отсидеться до окончания двухмесячного контракта на Журавлином, а после переправиться на территорию империи. Для сохранения же драккар в целости в этом случае предлагалось расширить пределы лагеря, прокопать к нему канал и перевезти или перетянуть по суше судна под защиту частокола. Идея была неплохой и выполнимой, но трудоемкой и требовала нескольких дней для осуществления, которых могло и не быть, начни готы вторжение немедленно.
В результате долгих прений решили сняться сегодня в ночь и отплыть в те места, пока без двух командиров, куда изначально планировалось идти армии. В этот самый момент готское войско стало грузиться на лодки для транспортировки к острову Журавлиный.
*
Обугленные балки крыши провалились внутрь здания.
Оконные рамы полностью выгорели. Стены из светло-серых преобразовались в черные, растрескавшиеся и покрытые копотью. Вокруг таверны «Чистый воздух», что недавно открылась на Подоле и занималась бесплатными хмельными раздачами, стояли лужи воды, появившейся в результате тушения местными жителями пожара. Около здания ходили люди и заливали вспыхивающие языки пламени. Персонал заходил в дверные проемы и выносил из пожарища различные предметы, пытаясь спасти то, что не убил огонь и вода.
Дым, смешанный с паром, поднимался вверх. По сторонам разместилось много зевак, особенно детишек, пришедших поглазеть на случившееся. С тыльной стороны таверны вели беседу владельцы заведения.
– Я думаю, у тебя хватило ума не устраивать собственноручно такое представление ради привлечения внимания к своей персоне? – спросил Мигуэль.
– Я что, идиот? Я за эти бы деньги лучше еще одну таверну прикупил или построил. К чему мне это? – ответил Андрей.
– А как думаешь, кто это мог сделать? Конкуренты, политические соперники, жены, чьи мужья проводят здесь большую часть времени? – решил узнать Грегори.
– Да кто угодно. Но это поджог, причем, хорошо спланированный. Они под утро, когда в заведении было мало посетителей, а на улице еще не появились прохожие, обильно облили стены и крышу смолой, смешанной с маслом, а потом подожгли сразу с трех сторон. Когда почувствовали смрад и гарь, уже было поздно. Пламя охватило все здание. Хорошо, хоть сильно упившихся не было в таверне, а то всех пьянтосов уснувших подавальщицы и вытащить бы не смогли. Где эти хрупкие девки выволокут здорового мужика?
– Надо усилить охрану остальных таверн, – предложил Грегори.
– Так и сделаем, – подтвердил Мигуэль.
– Могу предположить, что кто бы это ни сделал, корни находятся в предвыборной плоскости. Потому что эта бесплатная разливка водки стоит, как кость в горле всем: и владельцам окрестных попин, и претендентам на сенаторское место, и уставшим от запоя женам, – констатировал ученый.
– Ты говоришь, словно осуждаешь меня за такой предвыборный ход. В подтексте у тебя звучит, мол, не участвуй я в выборах, живи по-старому, и ничего бы этого не было бы, –обиженным тоном произнес Андрей.
– Чем больше я сталкиваюсь с этой бюрократической системой, тем все более противно мне иметь дела с разного рода чиновниками от власти, – сказал Грегори. – Это же просто невозможно – без мзды решить более-менее серьезный вопрос. Мы купили землю, но не можем никак начать строительство спортивной арены. Сплошные препоны и поборы со стороны муниципалитета.
– Правильно. Для этого я и иду во власть, чтобы ее изменить, – ответил Шумахер.
– Во как! – изумился Мигуэль.
– Ой, только не надо мне, как своим выборщикам, сейчас по ушам ездить, – усмехнулся Матини. – Ты-то врешь избирателям, только мне мифы хоть не рассказывай. Можно подумать, ты из того, что обещаешь, если пройдешь в сенат, что-нибудь исполнишь?
– Всего – нет. Но десятую часть из обещанного сделаю, –честно сказал Андрей.
– Зачем тогда народ дурачить? – пожал плечом Мигуэль.
– Это суть предвыборных обещаний. Так все избирательные кампании проходят. В тех странах, я тоталитарный Камап в расчет не беру, где есть соревнование за право посидеть в кресле парламентария, все кандидаты сначала обещают, а потом не выполняют. Это закон. Сам-то не хочешь в выборах участие принять? – спросил Андрей у Грегори.
– Абсолютно не хочу, – категорически отрезал Матини.
– Чем больше я вижу жизнь государственного механизма с разных позиций, тем меньше хочу в этом участвовать. Если бы я хотел испачкаться о власть, то не сидел бы внутри Мигуэля, а припеваючи жировал бы на Салеме, являясь подпевалой камапского режима. Но я не желаю торговать принципами ни там, ни здесь.
– Ну и правильно, Гришань, – Андрей похлопал друга по плечу. – Эласт ты порядочный. А таким не место в органах власти.
– А я бы не отказался, – с сожалением произнес Мигуэль.
– Приспособленец, – донесся до ушей Шумахера хрипловатый голос. – Вся эта сенатско-придворная возня хуже жизни с Марчеллой. Сейчас ты рад, что она не командует тобой?
– Еще бы. Я буду от таких, как она, держаться за милю, – довольным голосом повеселил друзей бывший стражник.
– Так вот, Мигуэль, государственная коррупция намного хуже и кровожаднее твоей жены-самодура, – сказал Грегори.
– Да ладно тебе. Еще никто не помер и не заболел из богатеев от этой, как ты выразился, коррупции. И совесть не замучила ни одного сенатора. И людей среди патрициев хватает порядочных. Не все так, как ты рисуешь, – заверил соседа по телу Мигуэль. – Намного легче жить, когда ближе к телу императора. Правда, Андрео?
– Конечно, – согласился Шумахер. – Если ты дружишь с нужными людьми, то и дышать легче.
– А я наблюдаю, что ты начинаешь дружить уже со всем сбродом Ориса, – прохрипел Матини.
– В каком смысле, Гришань? – не понял Андрей.
– Зачем ты содействуешь переселению спившихся асоциальных элементов на территорию своего избирательного участка? – конкретизировал Грегори.
– Они – не сброд. Они – мои избиратели, дорогой китаец.
Не надо клеить гнусные ярлыки на людей, чрезмерно употребляющих спиртное. Ну, метилкарбинол, как выражаются на Салеме. Знаешь такую планету, где живут эласты с конечностями вместо рук и ног? – язвительно парировал Шумахер. – Алкоголизм – это болезнь. И ее необходимо лечить.
– Ты-то хоть меня не лечи. А, Андрео! Ты же этих пьяниц никогда избавлять от пагубной привычки не станешь. Правда? – спросил Грегори.
– Гришка, ты и впрямь дурень или прикидываешься? –спросил Андрей. – Я ж не имею юридических оснований для насильственного излечения от чрезмерного употребления спиртного.
– И правда, Григорий, – вмешался Мигуэль, – чего ты пристал к Андрео? Если кто хочет упиваться хмелем, то это его собственное дело. Ты подумай. Разве когда-то, пока я с вами не подружился и не стал жить по-новому, я отказался бы от дармового пойла?
– И ты туда же. Тьфу, – выругался, но не плюнул, за неимением возможности, ученый. – Зачем тащить на подол пьяниц со всего Ориса?
– А тебе-то что? Ты-то на Подоле не живешь. Пускай тащит. Вокруг тебя пьянтосов будет меньше околачиваться, – заступился за друга Мигуэль.
– Правильно, Петрович, – похвалил его Андрей. – Это как закон сообщающихся сосудов и сохранения энергии. Если в одном месте пьяниц прибыло, то в другом их убыло.
– И правда, есть такой закон? – удивился бывший тюремный стражник.
– Слушай ты этого трепача, – попытался склонить на свою сторону Мигуэля ученый. – Нет такого закона, потому как, если бесплатно спаивать народ водкой, то число алкоголиков будет только расти. Шумахер думает, что он соберет под свое крыло пьяниц, а они будут за него голосовать. Ошибаешься, дружище. Такой контингент на выборы вообще не ходит.
Они понапиваются еще с утра и до места выборов даже и не доползут.
– Доползут и даже побегут. Потому что, если я не стану сенатором, то и водочная халява прекратится. А они это отлично знают, – уверенно произнес Андрей.
– Зато за тебя не отдадут свои голоса добропорядочные граждане. Скоро Подол наводнится любителями легкой жизни. А такие соседи всегда несут в себе криминал, дебош и грязь. И трудовой народ проголосует против твоего бардака, – бросил Грегори.
– Гришань, восемьдесят процентов мастрийского народа – это так называемый электорат. Он голосует не за закон и гражданские свободы. Он голосует за халяву. Такие хотят поменьше работать, а побольше урвать. Они живут сегодняшним днем, а не далекой перспективой. И им по боку, как они получили бесплатную водку и к чему это приведет.
Главное – им проставляют. И не обязательно спиртное. Они с таким же успехом примут в подарок еду, одежду, дома.
Они хотят, чтобы о них заботились. То есть они хотят все иметь, но не прилагать к этому особых усилий. Они начинают думать только на голодный желудок. И их сознание можно раскачать только последней ложкой крупы в миске с похлебкой. Понимаешь? И не важно, кто я такой. Я всего лишь подсек их психологию и хочу использовать в своих целях. Как говорил мой друг с планеты Земля: «Не важно, как ты бухаешь. Главное – как ты проставляешь». Значит, никого не интересует, что ты можешь поглотить бочку бырла. Важно, что тебе не жалко поделиться ей с другими.
Простые люди не любят богатых, а богатых и жадных не любят вдвойне.
– Раз ты такой спец в предвыборных технологиях, и тебя при этом еще и изберут, то так твоим избирателям и надо.
Значит, они достойны своего сенатора, – Грегори ответил неуверенно, будто Андрей победил его в споре.
*
Если смотреть на Леманское озеро с высоты птичьего полета, то оно напоминает старую Селену в последней четверти.
Этот природный резервуар пресной и чистой воды расположился среди двух невысоких, но крутых горных цепей. С востока в него впадает река Ман, вытекающая из одноименных болот. Сейчас в этих болотах проживает народ алеманов, еще недавно обитавший по берегам этого великолепного озера, но изгнанный оттуда готами.
Король Ульрих, являющийся верховным правителем готских племен, перенес свою резиденцию из лесных чащоб в западную часть озера к месту впадения Мана в Леманское озеро. Он после победы над алеманами сжег и разрушил их столицу, заложил новый город и назвал его Форе. Сейчас в этом населенном пункте располагалась резиденция Ульриха. Этот опытный военачальник, имевший множество жен, детей и внуков, по возрасту был очень близок мастрийскому императору Бернардо Кавальканти.
Решение переехать подальше от русла Белона, а соответственно и границ с империей, на богатые дичью берега Леменского озера было стратегически правильным решением. В эти земли легионы под управлением полководцев из Ориса еще никогда не добирались. А мягкий климат местности вокруг озера, закрытого от северных ветров, продлевал жизнь уже немолодому, но по-прежнему грозному варварскому воителю. Отсюда было проще планировать и осуществлять набеги на территорию Мастрийской империи. Ульрих любил
