Барбариане были вознаграждены за свой труд, пот и кровь. Дырку в корпусе биремы размером с кулак они впоследствии расширили до пробоины диаметром в локоть, поскольку рубить дерево было гораздо проще, чем ковыряться в нем.
С внутренней стороны отверстия высунулось копье и с силой проткнуло грудь нападавшего. На месте убитого сразу появился следующий. А вскоре в образовавшийся проем начала поступать вода. Вначале медленно. Затем, в результате усадки судна, все интенсивнее.
В конце концов, Олбанус понял, что спасти бирему не удастся. Он дал распоряжение, чтобы гребцы подплыли к квадриреме. Один из начальников центурии, вернувшийся из трюма с мокрыми ногами, взволнованно сказал, что рабы отказываются брать весла в руки, требуя своего освобождения.
– Как отказываются? – не понял Олбанус.
– Отказываются выполнять команду, – пояснил начальник центурии.
– Ты не знаешь, что в таком случае делать, если раб не выполняет команду? – удивился командир когорты.
– Знаю, – пожал плечами тот.
– Выполняй. Накажи того, кто не повинуется, – приказал Ахала.
– Они все одновременно не повинуются.
– Убей зачинщика. Пусть остальные забоятся смерти.
– Как я смогу выяснить, кто зачинщик? Там по колено воды. Гребцы боятся, что их бросят, и они уйдут на дно вместе с биремой.
– Ах, да, – хлопнул себя по голове Олбанус, – рабов же первых затопит в трюме. Я как-то и не подумал. Вот почему они бунтуют. Смерти, шакалы, боятся. Нам защищать империю и умирать можно и нужно, а они о своей рабской плоти думают.
– Так что делать с невольниками? Среди них есть не только белые и черные варвары, но и смуглые мастрийцы? – спросил командир центурии.
– А что ты сделаешь? Они ж все на одной цепи сидят. Если отпускать, то сразу всех. А там полно белых барбариан. Куда их потом деть? С собой на квадрирему тащить? Там легионерам места не хватит. А белые еще бунтовать начнут. Зачем нам проблемы из-за каких-то рабов? У муниципалитета что, денег не хватит новых купить? Какие невольники? Здесь бирема тонет, которую год строить надо, а ты мне о неких гнусных тварях твердишь. Не хотят веслами работать – и не надо.
Пусть захлебнутся, в таком случае, в чреве судна, а я распоряжусь, чтобы гребцы с квадриремы совершили маневр, и мы смогли покинуть тонущее судно.
Две центурии перебирались на квадрирему с большими трудностями. Во-первых, бирема дала усадку в результате течи. И для того, чтобы легионерам перейти с нее на корабль с более высокими бортами, приходилось карабкаться наподобие барбариан, недавно атаковавших их судно. Во-вторых, брошенные на произвол судьбы рабы окончательно вышли из повиновения и стали симпатизировать нападавшим. Они спустили на воду весла, тем самым дав возможность готам легко взобраться на палубу биремы.
Мастрийские легионеры не предполагали, что их враги там быстро окажутся на тонущем судне. Две центурии еще не успели целиком загрузиться в квадрирему, когда оставшиеся на биреме их товарищи вступили в схватку с проникшим на судно врагом. Легион нес потери. Невозможно было мгновенно оказаться на квадриреме. На биреме оставалось все меньше и меньше воинов, которые отчаянно сражались, но, тем не менее, гибли в бою.
Гварн лично стоял в первом ряду, атакуя оставшихся на биреме десять бойцов из Мастрии. Олбанус Ахала еще не покинул судно, как и полагалось командиру. Бирема дала небольшой крен на борт, удаленный от квадриремы. Поэтому отступающие имели преимущество, так как располагались выше. Чего не скажешь о преимуществе в численности. Количество захвативших бирему варваров в десятки раз превосходило число оборонявшихся. Но Ахала, оставив мертвыми менее половины центурии, сумел перейти на квадрирему.
В тот же миг капитан имперского судна распорядился отойти подальше от терпящего бедствие корабля.
Тем временем на биреме готы хозяйничали вовсю. Они пытались спасти более-менее полезную для них утварь и провиант, оставленные мастрийскими войсками в результате бегства. Бирема накренилась еще сильнее на левый борт. Готы разбили цепи и освободили невольников, часть из которых уже успела захлебнуться внутри корабля. Но порадоваться такому спасению могли только белые гребцы готского происхождения. Черные негроидные и белые рабы, такие, как нервы или алеманы с бритыми лбами, снова угодили в рабство. Теперь уже готское. Их связали и переправили на берег. А смуглым мастрийцам прямо на месте вспороли животы или отрубили головы, причислив к разряду своих врагов.
Готы до последнего момента не покидали тонущую бирему, стараясь отыскать на ней что-либо полезное. А некоторые из бойцов утонули в пучине Эвксинского Понта, так и не успев выбраться из воронки, образовавшейся от затопления судна.
Пока Гварн производил перегруппировку лодок, готовясь к атаке на квадрирему, последняя медленно шла в сторону своих территорий. Олбанус решил, что рабы будут грести до тех пор, пока останется исправным хоть одно весло. Чем ближе к Луберту, тем больше вероятности, что их заметит какое-нибудь судно, идущее встречным или попутным курсом. Они направили нос квадриремы в сторону: подальше от берега и поближе к торговым путям. Всетаки, в этих местах плавали мастрийские суда. Пусть и не так интенсивно, как вдоль Финикии или Ориса, но была вероятность, что, даже оставшись без весел, они будут замечены с проходящего корабля. Тот зайдет в порт Луберт, и подмога подоспеет раньше, чем варвары измором или штурмом возьмут квадрирему. Еще могло возникнуть волнение в Эвксинском. Хоть даже и небольшая волна поднимется, то она стала бы губительна для низкобортных долбанок вдали от берега.
*
При подходе к Журавлиному плывущие на драккаре и триреме увидели мусор от затонувшего судна: щепки, доски, бревна, предметы личного обихода. Трупы не наблюдались.
На поверхности залива на волнах покачивались разломанные пополам готские долбанки.
– Было сражение, – выразил свое мнение капитан триремы.
– Причем, морское, – добавил Вергилий.
– Что-то нехорошее предчувствие у меня, – поделился Саша.
Когда они ступили на землю Журавлиного, то увидели пустой лагерь.
– Здесь сражения не было, – пояснил Пронти. – Когорта без боя снялась с места и отбыла.
– А на воде что произошло? – спросил Атик.
– В Эвксинском шел бой мастрийцев с барбарианами. Это видно по их лодкам и нашим обрывкам одежды, изготовленной в цивилизованном обществе, – вздохнул командир когорты. – Готы дождались, когда наши войска погрузятся на драккары и станут намного уязвимее, чем в сражении на суше.
– Они погибли, захвачены в плен, бежали? – с тревогой спросил Саша.
– Еще не знаю. Мы очень мало нашли прямых и косвенных доказательств того, что случилось, чтобы делать окончательные выводы. Я отправлю дозоры и усилю охрану. Потом мы походим по острову и поплаваем вокруг него, чтобы выяснить картину боя.
Затем Саша спросил, могла ли когорта в случае победы над врагом уйти в сторону Тураса. На что был получен утвердительный ответ, ибо это не противоречило распоряжениям, оставленным на папирусе.
XXIX
Согласно графику предвыборной кампании, сегодня у кандидата на сенаторское кресло Андрео Шумахера значился день для встреч с избирателями. Посетителей он принимал в штабе. Это здание он не так давно приобрел и отремонтировал. Предвыборный штаб являлся частью новых для Мастрии выборных технологий. Внутри и снаружи дома, выдержанного в серо-зеленых тонах и окруженного аккуратно подстриженными кустами, постоянно сновали волонтеры, рабы и наемные лица, исполняющие массу распоряжений Андрея. Он лично руководил всем процессом, оттого мало спал, много волновался и значительно похудел, что было совсем неплохо, учитывая его былые пышные и частые застолья по поводу и без. А еще на его плечах оставалось ведение бизнеса, хоть он и переложил основную его часть на обученных им же менеджеров.
Шумахер разместился в комнате за небольшим столом, изготовленным таким образом, чтобы собеседник или собеседники, ведя беседу, испытывали физический и психологический комфорт, а после разговора ощущали себя частью системы, выстроенной Андреем для людей и конкретно для этого посетителя. Кандидат вел с избирателями себя так, что те ощущали себя равными ему во всем, за исключением познаний в грамоте, науках и логике. Спустя некоторое время человек, пришедший к нему со своими проблемами или предложениями, чувствовал, что его понимают. А в подавляющем большинстве случаев после выхода из штаба он считал себя если не другом, то единомышленником Андрея.
А некоторые после близости ним (имеется в виду духовная, а не сексуальная близость) приходили к выводу: «Рассуждает, как философ, несмотря, что белый».
Обстановка в кабинете для приема гостей была строга, но не бедна. Все вокруг говорило о том, что хозяин этого дома состоятелен, но и не транжира. К Андрею приходило много народа и по делу, и просто пообщаться. Для Ориса такое поведение соискателя на должность в законодательном органе было в диковинку. Некоторые из посетителей вообще не имели никакого отношения к Подолу и сто восемьдесят девятому трибу, но из интереса шли на прием. Андрей им не отказывал в аудиенции, иногда помогал. Он считал, что дополнительная реклама, даже за пределами его выборного участка, не будет излишней.
Одной из новинок, доселе не встречавшихся во владениях императора Кавальканти, стала первая печатная брошюра, произведенная не на папирусе, а посредством прессовки целлюлозы. Текст и рисунки в них наносились не росписью вручную, а оттиском, как в типографии. Это позволяло увеличить выпуск рекламной продукции в десятки раз. И спасибо за такое «изобретение» нужно было сказать Грегори. А оформлением занимался Даниель. Они вдвоем очень гордились конечным продуктом. Матини шутил: «Ну, Андрео, даже если я и не стану другом сенатора, то хоть какая-то польза для общества от твоего выдвижения будет». Правда, содержание этой брошюры он не одобрял, в отличие от Даниеля. В ней имелась сатира на Приапа Грациана. Андрею донесли, что пожар, уничтоживший одну из таверн «Чистого воздуха», его рук дело. Грегори говорил, что нет прямых доказательств причастности этого сенатора к поджогу. Шумахер в противовес ученому заявлял, что громкий скандал, вне зависимости от степени доказанности вины, играет ему только на руку.
«Пусть судится, если он непричастен», – твердил Андрей.
Основная масса жителей Подола не знала письма. Исходя из этого, Шумахер заказал Даниелю выразить главную идею и высмеять поджигателя, как можно ярче, в рисунке, прибегая к текстовым пояснениям в крайнем случае. И тот нарисовал, как на одной странице Грациан чешет себе макушку, вынося коварные планы. На другой размешивает в чане смолу и масло. На третьей крадется в темноте к таверне, на четвертой стоит с факелом в руках.
Люди Шумахера ходили по Подолу и бесплатно раздавали любому желающему эти буклеты. Население охотно разбирало цветные диковинные книжицы, невольно знакомясь с их содержанием. Эти же граждане, а Андрей для убедительности нанял для такого дела именно уважаемых граждан, а не каких-то вольноотпущенников, за очень хороший гонорар убеждали всех в
