очерняя при этом Андрео Шумахера. Агитатор наговорил кучу слов и предложений и снова закончил их предостережением: «Остановитесь!» Андрей, послушав немного негатива в свой адрес и разобравшись, с чьей стороны идет такая пропаганда, высказал мнение: «Действительно.
Этого приятеля надо остановить».
Андрей попросил человека Прокопия покинуть трибуну, и идти проповедовать свои взгляды в другое место. Говоривший демонстративно не обращал на Андрея никакого внимания, а когда охрана Шумахера попыталась его стащить вниз, начал заявлять о своих правах и призвал к физической расправе над Андрео.
Андрей слишком поздно понял, что вместе с оратором на встречу пришло около двух десятков подставных лиц, не имеющих к трибу номер сто восемьдесят девять никакого отношения. «Как же я не разглядел столько незнакомых мне рож? Они же впервые пришли сюда, – сообразил Андрей, но окончательно понял только, когда кулак одного из оплаченных Прокопием молодчиков вошел в соприкосновение с его переносицей. – Пришли, чтобы побить меня. От, удоды из дупла!» Пока Андрей поднимался с земли, к нему успели подскочить еще двое и несколько раз со всей силы ударили его по ребрам.
Стражники, обеспечивающие охрану кандидата в сенаторы и владельца «Чистого воздуха» поздно спохватились.
Для них такое поведение на собрании оказалось полной неожиданностью. Они достали из ножен клинки и встали на пути нападавших. Тогда последние, долго не думая, бросились наутек и растворились в толпе. Одного из нападавших удалось задержать. Но оставлять без присмотра Андрея и осуществлять преследование убегавших не имело смысла.
Во-первых, неизвестно было количество нападавших. Вовторых, они могли намеренно отвлечь внимание охраны, чтобы другие набросились на Шумахера.
Таким образом, все люди, нанятые Бальбом Прокопием, за исключением одного, скрылись. Исчез в неизвестном направлении и агитатор. Задержанного стали допрашивать прямо на глазах у собравшихся жителей Подола. Он долго не препирался и после нескольких ударов ногой по животу назвал того человека, который ему оплатил участие в этом мероприятии. Заказчиком оказался человек, состоявший в близких отношениях с управляющим Бальба Прокопия.
Тут, как говорится, и мастрийскому обыкновенному голобрюхому ежу стало понятно, куда ведут нити заговора.
XXXI
Выше продвигаться на драккарах против течения Тураса не представлялось возможным. Водная артерия, даже с учетом весеннего половодья, превратилась в узкую речушку. Когорта шла, если считать от победы над козарами на водопаде, уже шестнадцатые сутки. В течение этого перехода никаких проблем не возникало. Нервам, как и обещал Роберт, пришлось всего лишь заплатить за проход по их территории. В битву вступать не пришлось. Это хорошо.
Ведь, если воевать с каждым племенем, то к моменту встречи с алеманами можно было растерять изрядную часть войска, а то и вовсе быть разгромленными.
Но, как выразился Вергилий: «Варварское нутро дало о себе знать и в делах с нервами». Вместо одного, они приезжали три раза снимать дань с войска Челентано. Было понятно, что подсылали их одни и те же люди, но выдавали каждый приход за деньгами, словно абсолютно разные вожди нервских племен требовали оплаты за проход по их землям. Саша платил, поскольку отдать сто золотых за одно посещение считал небольшой платой.
Продовольственных припасов, своих и захваченных в ходе сражения, хватило на всю дорогу. Пронти пленных не взял:
кого приказал убить, кого отпустил. А вот лошади пригодились. На них ехали верхом те легионеры, которые не сидели в этот момент на веслах. Суда, после перегруза на них оружия и снаряжения, дали сильную осадку. Чтобы облегчить движение против течения, решили посменно передвигаться верхом. Тем более, что коней еще использовали и в пищу. То есть, у когорты всегда было свежее мясо, и отпала необходимость шастать по лесам в поисках дичи. Конина была для мастрийцев жестковата и необычна, но вскоре свыклись и с удовольствием жарили ее на костре. Алеманы в силу своих предрассудков постоянно плевались и уходили в чащобу стрелять себе птицу или дикого зверя. А когда разведчики князя Трефо Карлинга появились в пределах мастрийского лагеря, разбитого в указанном Робертом месте, то проблема довольствия когорты легла на плечи алеман.
Драккары пришлось бросить. Вернее, алеманы их повредили и затопили. Они сказали, что не стоит оставлять вражеским племенам такие прекрасные суда, а до ближайшего притока Мана по суше их волочь надо было бы семьдесят миль. Вергилий не соглашался до последнего. Он хотел иметь запасной вариант на случай неудачного исхода битвы с готами.
– Зачем уничтожать такой превосходный транспорт? Раз мы доплыли на нем сюда, то спуститься вниз будет намного проще, – отстаивал свою точку зрения Пронти. – У нас сейчас столько воинов, что не составит большого труда перетащить драккары подальше в лес и спрятать. Я понимаю, они могут рассохнуться, но спустим на воду, и через несколько дней древесина размокнет. Если потом вычерпать воду, то можно будет снова плыть.
– Пока ты вернешься сюда, то вода уйдет на лето в землю.
Турас обмелеет. Как ты спустишься вниз, если воды в реке будет по колено? – начал пояснять один из вновь прибывших алеманов, занимавший немалую должность при дворе князя.
– Я не мореход, но не может за десять, пусть за двадцать дней, река обмелеть на три локтя, – прикинул Пронти.
– Зачем тебе сюда идти? Разве ты идешь не за победой? –удивился все тот же алеманский воин.
– Я всегда иду только за победой, – гордо ответил начальник мастрийской когорты.
– К чему тебе тогда идти назад таким долгим путем? К нам, понятно, шли в обход ради скрытности. А после того, как мы вернемся на родину, к чему опять идти через болота?
Выгоним готских свиней от Леманского озера, и пойдешь победителем до Белона. Переправишься на мастрийский берег и поедешь к себе в Орис. Мы дадим вам хороших лошадей. И в запас каждому дадим по коню. Зачем возвращаться сюда? От западного берега Леманского озера до Белона чуть больше ста миль. И если ты думаешь через двадцать дней вернуться сюда, то ты сильно ошибаешься. Мы только месяц будем праздновать нашу победу в войне! Ты же не бросишь наш стол с бырлом на середине праздника? – привел веские аргументы алеман.
– А к чему такая боязнь у вас за эти драккары, что они угодят в руки нервов или еще кого? Коль семьдесят миль вам тащить их до Манских болот далеко, то кто другой и зачем их использует для войны против вас? – уже поинтересовался Саша у человека с бритой передней частью головы.
– У нас нет времени, а другие могут разобрать их по бревнам и перевезти к притокам Мана. Народ алеманов не будет больше жить среди болот. Он или умрет в этой схватке, или переселится на землю предков. Мы не хотим, чтобы у нас за спиной обитали племена с такими драккарами на вооружении.
Вергилия кое-как убедить удалось, но он не поверил алеманам до конца. Он вообще не мог довериться барбарианам полностью.
С Лотарем Саша увиделся только после перехода от берегов Тураса к Манским болотам, а Жуль так и не появился.
Как пояснил Лотарь, Жуль женился и немного отошел от военных дел. «Но только на время, – успокаивал Сашу сын верховного князя. – Он натешится с молодой женой и дальше станет воевать».
Трефо Карлинг и его двор устроили пышный прием мастрийской когорте. Но праздновали почему-то не в столице, а в полевых условиях на берегу одного из притоков Мана. В этом месте они ждали сбора всех алеманских вождей. Предполагалось, что в поход выступит сорок тысяч бойцов. Трефо перед застольем сказал Саше: «Прости, что не приветствую такого дорогого гостя у себя во дворце, но у меня его больше нет. Я приказал предать огню все постройки на той чужой для нас земле. Мы собираемся здесь и выступаем завтра, а обозы с детьми и женщинами проследуют вслед за нашим войском. Я намеренно отрезал все пути к отступлению, чтобы для каждого алемана это была решающая битва. Нам незачем будет жить, потому что если мы потерпим поражение в этой войне, то мы потеряем берега Леманского озера навсегда. Именно по этой причине я затопил и ваши корабли, чтобы и мастрийцы бились совместно с нами насмерть. Надо поторапливаться. Сейчас самое благодатное время для начала. Ульрих, уж не знаю зачем, увел очень много воинов из этих краев на юг вниз по Белону».
Когда Саша пересказал этот разговор Вергилию, то Пронти подумал и произнес: «Что-то не то. Как-то не нравиться мне все это. Ладно, будем пить сегодня, но голову не терять. Послушаем слова благодарности в наш адрес, а между тостами держи ухо востро и улавливай, о чем шепчутся варвары. Может, у них какой раскол, раз нет твоего приятеля Жуля здесь? Он что, приличный семьянин и за подол хитона женского держится? Ну, не верю я в то, что Трефо сжег все на своей новой родине. Невозможно то, что было создано годами (допустим, только пятью годами)перевезти одним махом за несколько сотен миль. Да и зачем? Выходит, в прошлой битве, когда они проиграли, то помирать все скопом не собирались, а смылись, как бобры в болото. А тут, вдруг, последняя битва. Попалим все на свете! Разве нельзя жить и на болоте, и вокруг озера одновременно? Кто-то, может, не захочет переезжать на новое место. Попомнишь мои слова. Еще до битвы жди неожиданностей. За меня не волнуйся. Я – наемник, и выполню свою работу. И ты человек не гнилой. Прости за откровенность. Ты немного нерешительный. Как не от мира сего.
Вроде, делаешь, как положено, а потом поступаешь не по логике варангов или ругийцев. Будто тебе что-то в диковинку. Я видел твой страх и неуверенность в первом бою.
Как не говори, а ругийцы или варанги есть варвары, а ты боялся сражаться. Допустим, они не светловолосые барбариане, но варвары же. А может, Камилла и права, что ты послан сюда из мира богов? Это твоя жизнь, но знай, рассчитаться с легионерами ты будешь обязан. А я вижу по повадкам этих алеман, что они начинают что-то крутить.
Ты – порядочный человек, но возможно, ты заигрался в игру, которая тебе не по силам. Или алеманы начали тебя и наше войско использовать в своих скрытых делишках».
Затем начался пир, а проще говоря, обычная варварская попойка с безмерным потреблением бырла, от которого Челентано успел отвыкнуть. Но приходилось осушать деревянные кружки с бражкой до дна. Пили-то за гостей, их военное снаряжение, подаренное алеманам, потом несколько раз за будущую победу. Разве за такое пить откажешься, когда на тебя все смотрят? Потом сделали перерыв. И все бегали обгаживать «по-большому» близлежащие кусты. А малую нужду справляли, не отходя трех шагов от стола.
Через некоторое время молодежь начала бороться, выясняя, кто сильнее. Борьба периодически перерастала в мордобой. Но никто не разнимал дерущихся. Все только подбадривали, да не давали добивать ногами на земле. Потом обидчик и побежденный мирились, обнимались и вместе хлобыстали бырло, смешанное с кровью, капавшей из разбитых носов.
Сделали второй заход за стол. Потом приехал Жуль, отыскал Сашу. Они долго обнимались и делали бырлиные возлияния. А дальше Челентано уже ничего не помнил. В общем, нормальное хмельное
