командира.
– Он прав. Если готы вас захватят в плен, они тоже станут издеваться над вами, – подтвердил другой центурион.
– Может, и ты, Вергилий, захватив чужую крепость, такое вытворяешь, а? Раз считаешь, что это норма, – Челентано чуть не ткнул указательным пальцем в глаз командира когорты.
– Убери свой ноготь и не тычь мне в лицо! – Пронти с силой ладонью ударил по вытянутой руке Саши. – Я бью врага в бою и не имею привычки расправляться с теми, кто не поднимает против меня оружие.
– Ты чего меня ударил?! – закричал разгоряченный Челентано и схватил Вергилия за кольчугу, висевшую на груди. – Ты хочешь сказать, что раз я белолицый, то тоже варвар и тоже животное?
– Да ничего я не хочу сказать, – опешил от такого поворота событий командир когорты.
– Нет, ты скажи. А то странно получается. Ты себя причисляешь к числу цивилизованных людей, а сам рассуждаешь, что кого-то можно резать, как скот, – Саша, держа товарища за амуницию, повернул спиной к уцелевшей части стены дома и с силой ударил об нее.
– Да он невменяемый, – произнес один из мастрийских солдат и попытался оттащить Сашу от Вергилия.
Челентано прижал Пронти левой рукой за горло к стене, а правой толкнул пытавшегося вступиться за Пронти легионера с такой силой, что тот повалился навзничь. Эту возню увидели алеманы, наблюдавшие за происходящим у входа в поселение, и направили своих коней к мастрийцам.
– Да отпусти ты меня, придурок, у тебя уже взгляд затуманился от злости. С козарами так надо было сражаться, а не со мной, – прохрипел Вергилий, пытаясь расцепить пальцы на своем горле.
– На что ты намекаешь? – Челентано вернул освободившуюся руку, которой пихнул центуриона, на грудь Пронти, и ухватился ею за кольчугу.
– Что ты хочешь от меня? – чуть не плевал в лицо сопернику командир когорты. – Ты с головой не дружишь? При чем тут я? Ты закупил оружие, раздал его варварам, они стали убивать других варваров. Ты же этого хотел, правда? Ты нанял меня – я сражаюсь и убиваю за твои деньги и по твоей воле! Что ты хочешь? Так кто из нас убийца? Ты, который организовал эту бойню, или я? Я только меч, а ты голова.
– Извини, – Саша опустил руки и похлопал Вергилия по плечу. – Извини, ты тут ни при чем. Это моя вина и моя война.
Подскакали верхом алеманы и на плохом мастрийском один из них спросил: «Александр, у тебя порядок?». Саша смотрел куда-то вдаль и утвердительно закивал головой. Потом Вергилий попросил у алеманов помочь своим центурионам догнать ушедшую вперед когорту. Они согласились, далее еще что-то спросили у него на своем языке. Затем перевели на понятный для Вергилия. Тот ответил, посмотрев на Сашу: «Мы с командиром медленно пойдем вам вслед. Ему нелегко видеть все это».
Алеманы хотели удостовериться, что спонсору их большого военного похода в данный момент ничего не угрожает.
Челентано подтвердил, что сначала неспешно пойдет вдвоем с Пронти, а потом прибавит в скорости и догонит арьергард войска. И еще спросил, ни к кому конкретно не обращаясь из бритолобых воинов, у всех сразу: «Откуда столько ненависти и зачем такие жертвы?» Тот, что был из алеманской знати и знал мастрийский, сначала говорил в общих чертах о жестокости своих врагов, их зверствах в отношении его народа, а потом начал рассказывать историю жизни своего товарища, идущего с ним сейчас сражаться против готов.
Из сбивчивого повествования этого варвара он понял, что раньше на этом месте, до прихода сюда готов, проживало племя алеман. Старшая сестра его боевого друга была выдана замуж в этот городок. Когда готы изгоняли коренное население из этих краев, то они точно так же вырезали всех жителей этого поселения вместе с его сестрой, ее мужем и детьми. Поэтому готов убивать он будет до тех пор, пока эти собаки не уйдут к себе на юг от этих мест, где они ранее обитали.
И мастрийцы, и алеманы ушли назад через створ городских ворот. Саша устало уселся на бревно, подпер на руку подбородок и о чем-то размышлял. Вергилий сел рядом и обнял товарища.
– Ты видел такое впервые? – спросил он у Саши.
– Угу, – коротко ответил тот.
– На твоей родине так войну не ведут?
– Я не воевал никогда. Может, и ведут. Уж раньше-то точно вели.
– Когда варвары станут гуманнее, то тоже перестанут беспричинно убивать, но ты сам захотел этого, поэтому и нечего сопли пускать.
– Это точно. Ты извини меня, – попросил прощения Саша.
– Я понимаю. Не у каждого выдержит голова и глаза видеть такое в первый раз. Значит, у тебя еще совесть есть, раз волнуешься за каких-то там дикарей. А наши правители посылают на бойню целые легионы и не беспокоятся. Ты хочешь быть в сенате? Тогда готовься принимать решения и распоряжаться жизнями многих тысяч людей. Иначе, как ты будешь во власти?
– Постараюсь к этому моменту огрубеть, как кора тысячелетнего дуба, чтобы не пропускать боль каждого существа через себя.
– Хорошо выразился. Философ. Тебе бы водку гнать или здания строить, а ты в войну пошел играть, – развел руками Пронти.
– Да, на войне главное не победа и почести. Они бывают только в конце, и то не у всех и не всегда. Война страшна буднями, кровью и смертью. Я до этого дотронулся, и мне стало страшно, – признался Саша.
– Если ты все бросишь, вернешься домой и рассчитаешься с бойцами, то тебя никто в Орисе не осудит. Это не наша война, а варварская междоусобица. Ты не обязан гибнуть по эту сторону Белона.
– Я останусь здесь воевать и вернусь победителем, чтобы ни одна гнида не бросала мне вслед мерзких слов.
– Будут. Все равно будут. Кто из зависти, кто от бедности, кто от собственной низости.
– Наверно. А ты мне пообещай, что наша когорта не станет мародерствовать, насиловать, беспричинно убивать женщин, детей и стариков, – попросил Саша.
– У меня такого и не было никогда. Хотя, за мародерство я сильно не наказываю. Что тут такого, если от мертвого отнимешь драгоценность? Мертвому она к чему? А живому в помощь.
Потом они двинулись среди трупов и развалин подальше от этого места. Нужно было настигать ушедшую далеко вперед колонну. Два одиноких путника были легкой добычей даже для небольшого готского отряда.
*
Трефо Карлинг разделил подчиненные ему отряды на четыре части. Первая, куда входила когорта под управлением Вергилия Пронти и не успевшие прибыть к установленному сроку алеманские отряды, двигалась к столице готского короля вслед за основной армией. Это были, своего рода, резервные части. Вторая, которой непосредственно управлял сам верховный князь, окружила крепость Форе, где укрылся двор Ульриха. Две оставшиеся, каждая численностью по десять тысяч воинов, обходили Леманское озеро вдоль берега с противоположных направлений.
Главным козырем в этой фазе схватки с врагом у Трефо была внезапность. Вооружение, привезенное Сашей, также пригодилось. Но оно, совместно с дисциплинированными мастрийскими центуриями, ключевую роль должно было сыграть в главной, последней битве. Ее предполагалось провести где-нибудь на равнине.
А пока Карлинг пытался как можно сильнее обескровить армию готов и лишить ее людских, продовольственных и территориальных ресурсов. За счет молниеносной переброски своих войск он намеревался блокировать Ульриха в столице.
И это ему удалось. Внезапно захватить укрепленный Форе не получилось. Все-таки готы, жившие вдоль Мана, успели послать гонцов в столицу и доложить о наступлении алеманской армии. Но он окружил готскую столицу, отрезав с ней сообщение по суше.
Готские земли были обширны. Они простирались, если за точку отсчета брать Леманское озеро, на запад – до Белона. На Восток – до труднопроходимых Манских болот и Тураса. На юг – до побережья Эвксинского Понта. Севернее, ввиду того, что климат тех мест более континентален, численность проживающих там готов была не столь велика, как вокруг Леманского озера. Трефо хотел разорить, уничтожить и пленить как можно большее количество готского населения, обитавшего на землях, ранее принадлежавших его народу. Два крыла его армии без труда захватывали слабоукрепленные или вовсе неукрепленные поселения врага вдоль северного и южного побережья озера до тех пор, пока придя в очередной готский населенный пункт, не нашли его покинутым и преданным огню самими жителями. Не имея возможности оказать сопротивление преобладающим силам алеманов, подданные короля Ульриха ушли в глухие леса и горы, оставив вместо добычи своим врагам только пепелища деревень и городов.
Готы намеревались собрать разрозненное войско со всей своей территории, в том числе и то двадцатитысячное, что ушло недавно на юг. А женщин и детей планировалось укрыть в местах, недоступных для захватчиков. Такие действия и планы были логичны и доступны для понимания не только обороняющейся стороне, но и наступающей. Как только командиры алеманских армий удостоверились, что дальнейшее наступление по готской территории вместо трофеев принесет им только покорение обезлюдевшей земли, они прекратили наступление и развернулись назад.
Нельзя было далеко углубляться во вражескую страну разрозненными отрядами. Впереди маячило генеральное и грандиозное сражение готов с алеманами. И подопечным князя Трефо до начала этой битвы стало бы ой каким большим плюсом взятие крепости Форе и пленение Ульриха и его двора. Поэтому потянулись к готской столице в обратном направлении алеманские обозы с плененным населением, захваченными драгоценностями, провиантом и скотом.
Алеманами было зачищено от готов все северо-восточное побережье Леманского озера. Восточная и юго-восточная его часть, где находился город Форе, также уже принадлежала Трефо.
Столица Готии Форе – это средних размеров, по меркам Мастрии, город, стоящий на естественной небольшой возвышенности на берегу Леманского озера. С трех сторон он окружен большим рвом, питающимся озерной водой. В мирное время через него были переброшены два моста, ведущие в столицу. В данный момент они пребывали в разрушенном состоянии. Осажденные предали их огню и топору при известии о надвигающемся войске алеман.
Стены, охраняющие Форе от врагов, были деревянными и высотой не выше шести локтей. Башни отсутствовали, а сама стена представляла собой укрепленные и выложенные на валу в два ряда бревна, расстояние между которыми составляло около четырех локтей. Оно заполнялось землей и камнем, что придавало прочность городским укреплениям. Таким образом, защитники могли передвигаться по городской стене, защищая Форе от нападавших. А чтобы защитник крепости имел дополнительную защиту от вражеских стрел и ударов меча, в продолжение внешней стены на высоту в два локтя по всей окружности городской стены шел бордюр из частокола.
Пока два отряда алеман совершали набеги на поселения готов в приозерном регионе, основные силы армии Карлинга приступили к осаде Форе. Они расположились на прилегающих к столице Готии полях и лугах на голой местности, так как Ульрих впустил всех жителей окрестных деревень под защиту городских стен. А предместья приказал выжечь, чтобы не дать возможности осаждающим воспользоваться бревнами от стен изб и домов для сооружения штурмовых лестниц и приспособлений для преодоления
