тянуть «жигуля».
Пока «Камаз» немощно барахтался, ползя и отступая, дошли. Таких прапоров я в Армии насмотрелся – дубина кривозубая.
-Не пройти. Послушайся дедушку ЦГВ. Нас - добрось до города, а сам – вытяни «жигуля» с другой стороны...
Прапорщик не поверил. И продолжил. Не далеко и заехал, завязнув по кабину. Чем кончилось? Как у нас в стране – чёрт его знает...
Мы двигались по насту, а Саша в летних кроссовках комично падал на льду. Метров через сто вышли на «Ниву», которую откапывал мужичок.
-Не проедешь! – кивнули на Камаза – Есть же другой путь...
Он махнул рукой.
Упрямые люди!
Тем временем мы выбрались на относительно чистую дорогу, где нас подобрал вызванный по «мобильнику» на помощь главный инженер объекта. Он был на джипе «Мицубиси», его палец украшал огромный золотой перстень с пауком в паутине. Улыбнулся золотозубо, нашим приключениям, выпаленным при посадке.
-Едем. Едем...
История, скорее всего, кончилась так: в Камазе кончился бензин, к нему прислали другой, но уже с солдатами и они разгребали вручную. У нас берут в лоб!
Безнадёга...
Страх и ненависть в Ясногорске
Ясногорск. Несколько десятков многоэтажных домов; ряд лавчонок, вещевой рынок, полный дряни.
Схватило горло, но аптеки не нашли – здесь не болеют, сразу умирают. И время – отползло лет на десять назад.
Устроившись в гостинице (помпезно-деревенский кирпичный барак) и передохнув, вышли в город. Поужинать.
Нам, уже привыкшим к относительному комфорту, покажется странным, что в городе негде поесть. Вообще. Так, на вопрос встречному – где можно поужинать, он ответил с глухой злобой:
-Да нигде! С бабой некуда сходить!
Солнце ещё не зашло...
И ужас открыл перед нами двери. Чтобы избежать нервного коллапса я всё время твердил про себя – бля, бля, бля... Среди заплёванных весной улиц и обшарпанных домов, явно исторгающих тоску и распад, роились люди, явно угрожающие нам. Пока взглядами.
Два всего кафе: одно закрыто (ревизия!), в другом, пахнущем жареным луком и кислятиной, колготились красные рожи, сразу же обратившиеся к нам. Минут пятнадцать нам тут жизни! И везти нас будет некуда, да и некому. Даже такси здесь – «Мираж».
Мы, словно ошпаренные выскочили. У входа «браток», срисовав нас, участливо спросил:
-Чего потеряли, ребята? – прикушенная сигарета ворочалась в его рту.
-Ничего...!
И ходу.
Так быть не должно! Я многое видел и многое знаю. Но чтобы вот так погибал от удушливого Зла город – нет. Мрачные, кривые лица (со шрамами); размалёванные девицы (со следами побоев); щербатые стены и глаукома оконных стёкол, конфетти мусора и засранные дворы, с огрызками исковерканных детских площадок. Пустые магазины с унылыми продавщицами. 24-х часовые «питейные» ларьки, заполненные мерзким ядевом и многочисленным палёным пойлом. Словно лепестки встречались дети, как их было жаль, растущих здесь... Дети куда-то уныло брели...
-Бля... твердил я про себя, пока Саша рассказывал аналогичные истории по свою работу в Сегеже.
Ужасу мы не дали войти. В ларьке купили «Доширак». Бац – парень (нашей наружности) – третий в городе, - шепнул я Саше. Вошедший заказал: 2 мороженых, «хинкали», три пакетика растворимого кофе, шоколадку, большой пакет манки и три презерватива «Гусарские». Чтобы не покупать манку, нужно думать о «Гусарских». Пошёл, опустив плечи к замусоренному подъезду...
А мы – к себе. В нашем «недо-люксе» – есть душевая кабина, но нет горячей воды, зато – тихо, тепло и светло. Саша смотрит ТВ, я пишу. Улицы мертвеют. Тьма окутывает город. Безвозвратно. До утра.
Завтра - на ГРЭС.
16 марта
Крошечная ГРЭС, отверженною прилепилась к окраине города. Небо было ясным и голубым, ярко светило солнце.
Грани света и тьмы
Милые, добрые люди по-восточному гостеприимны. У многих, правда, на лицах явный отпечаток – их бабушек любили буряты (или не любили – по любви такое не получается). Встречаются симпатичные лица, но преждевременные морщины испортили их, оставив лишь тень.
Решив дела, шлялись по городу. В совершенно пустом вокзале купили билеты до Забайкальска. Нашли и две аптеки. В городе всё есть – супермаркет, отделение милиции и храм, закрытый в связи с понедельником (у Бога должны быть выходные).
Саша оказался прекрасным человеком (особенно учёбой в военной академии), интересным спутником и нумизматом, теперь собирающим 10 рублёвые «юбилейные» монетки. Втянул и меня. Мы заходили в магазины и спрашивали монетки. Их было много. В одном магазинчике взяли аж 205 штук, взвесив и рассчитав, что 1200 рублей тянут на 1 кг. Везде спрашивали. И их стали прятать от нас (москвичи что-то замышляют...), неудомённо вопрошая – зачем они вам? Отвечали – секта. Процедили повторные – теперь сами будем ими расплачиваться – взорвав мозг аборигенам окончательно.
Город ожил понедельником, но хромал и кашлял. Тысяч пять жителей. По краям - частный сектор: покосившиеся мрачные хибары и огрызки сараев. За больницей на окраине – на склоне сопки - кладбище. Со всех сторон его видно – помни! Школа есть.
Пообедали во вчерашне закрытом кафе - впервые за три дня. Отпустило. Жизнь наладилась.
Саша подрывался на турники, а я всё фотографировал – похожи мы были на «пидарков», и местные кепки и меховые шапки сумрачно следили за нами.
На лотке у магазина продавали всякую-всячину, и моё внимание привлекли, видимо, самодельные конфеты-закрутки. Я бы попробовал, но сколь они минули рук!
-Конфеты? – осведомился я.
-Не-ет. Сера.
Я прямо вздрогнул.
-Видать, не местные...
-Далеко нет.
Мы, счастливые лишь тем, что живём в другом мире. Здесь даже не представляют, что такое Москва.
Люди вокруг. Но непривычно мало. Машины пугающе редки.
Люди – непривычно нам зажаты. Встречают враждебно. Идут на контакт тяжело, со скрипом. Эх, видно – пообщайся с ними и поживи в городе неделю – можно будет их выправить.
Здесь привыкли жить быстро. Дети детей.
И, главное, кроме работы на ГРЭС – заниматься нечем. Пьют или «торчат».
**
Если это всё узнает наш шеф-монтажник, которому быть здесь полгода – следить за строительством: либо руки на себя наложит или уволится.
**
Поезд отходит в 2-30 ночи. Что ждёт нас в Забайкальске? Договорились: нам заказали гостиницу и будут встречать у вокзала.
17 марта
Провалились в сон, из которого вывел телефонный звонок. Стоим. Одни уж остались в вагоне. 7-30 утра. Выглянули в окно. Вокруг привычный уже антураж. Мела пурга. Мы в Забайкальске.
Приехали в построенную китайцами гостиницу «Империя». Весьма неплохо, но «мочёненько». В соседнем номере при открытых дверях идёт разнузданная оргия дальнобойщиков...
Умылись. Пора по делам.
Сермяжный бизнес
Убого в этом ПГТ. Единственная главная улица, в стороне от которой – «тьма тараканья». Вокруг посёлка степь, сопки, заброшенные оборонительные позиции и пустые глазницы дотов, сглаженные временем противотанковые рвы. Халабуды многочисленных китайских СТО. Мусор, разлетающийся по городу полиэтиленовыми пакетами, чьи причудливые фрагменты повисают везде.
Если бы не Китай, с нашей стороны до сих пор было бы как при «царе-горохе», когда поселок назывался «Отпор». Воюем! Жить некогда!
Всё живет торговлей с Поднебесной. Им везём кругляк и нефть, оттуда – ширпотреб, который «комолы» – наши местные жители за 1000 рублей таскают по 30 кг через границу.
Увы. Мы не взяли загранпаспорта, имея которые можно было махнуть в Манчжурию. Запросто!
С той – маньчжурской стороны – небоскрёбы, красота, зелень, свет; нашей – тьма, грязь, хибары... Строятся конечно, но замерло сейчас скелетами зданий. А как всегда планов было...!
20 лет люди ждут перемен, которые приходят скудно и почти не заметны. Люди иссякают желаниями и истерзаны «почему». Всех коверкает злобная никчёмная власть. И соседям нас не за что благодарить: приведённый благодаря СССР к власти Мао по рецептам «большого брата» уничтожил десятки миллионов китайцев.
В магазинах обильно пойлом на всякие случаи: водка «Коленвал», «75-й регион», «Кирпич», «Под пелемешки» и т.п.; есть и китайская – пластиковые фляжки: не бьётся и в руке играет.
Вечерами, говорят, пошаливают людишки.
Здесь явно нечего делать. Едем в Читу.
**
Пришли к поезду. С китайской стороны – яркий и нарочитый погранпереход. А нам туда, где не горят фонари.
Кочевники в душе – в кайф путешествовать. Поезд «Даурия» светящейся гусеницей пронзает холодную ночь, нас мотает словно на корабле: то на левый борт заложит, то на правый. Колёса напевают извечную песню – ту-ду-ту-ду-ту-ду-ту-ду. От спутницы – товарного кассира на ст. Забайкальск всё про Читу узнали. Теперь мы к ней готовы.
Неотвратимо и быстро засыпаем. Сны – степные: быстрые и неуловимые.
18 марта
Утро было недобрым.
-Просыпайтесь! Просыпайтесь! – истошно и строго кричала проводница. А почему не – 8-е купе подъём!?
Не с первого раза, конечно, но операция «Кочерыжка» - покупка у неё подстаканника (в коллекцию руководства) – удалась. Люди тут тугие.
Багульник весною украсит окружающее, а пока за окном в серой морозной мгле виднелись привычные уже сопки, редкие домишки, будто заблудившиеся огоньки. И название станции, мимо которой проезжали было соответствующим – «Глубокая падь».
...до Читы оставалось полчаса ходу...
Солнце – всему голова
Чита показалась другой, чем в первый раз. Ярко залита солнцем. В центре помпезно-советская и обшарпанная, по окраинам – барачно-сермяжная. Неуютная. Правильно нарезанная. Ей всего-то около 200 лет. Лучшее здание – Дом офицеров, раздёрганный на кафе и магазинчики. 29-го здесь ждут Боярского.
Гостиница «Даурия» - словно награда за все наши скитания. От хорошей еды на завтрак даже живот разболелся. «Джакузи» приняли, оставив после каждой помывки жёлтый налёт с ладонь шириной. Растащило. Разомлели.
Занялись делами.
Пошли в город, пахнущий весной. Но мешает холод, держащий снег на улицах и отъявленный ветер-разбойник, обметавший уж губы до корок.
Посещаем краеведческий музей, где нам искренне рады. Века, нанизанные бусинками крохотных комнаток с экспозициями, проходили мимо нас. От мамонтов до сего дня. Всё оставило свой след. Вот, буряты в чуме, за ними – казаки, каторжане императорской России в забое, православные священники и шаманы, каким-то неведомым образом очутившиеся здесь евреи; рабы «светлого будущего», окончившегося заброшенным БАМом.
Следы оставляем и мы.
Гражданская война - скудно представлена. А для меня – знакома. Здесь всё напоминает о Красной чуме. Поэтому в центре Читы – напротив штаба СибВО - мутантово-гигантский Ленин. Как плевок в лицо миллионам жертв и костыль для нынешней власти.
**
На окраине города помпезный памятник «Борцам за советскую власть в Забайкалье»: красногвардейцам и партизанам, в боях защитившим советскую власть. Сколь у неё было и времени и ресурсов! А кончилось – пшиком. Коту под хвост улетели десятки миллионов жизней!
Красная чума
Мало кто добровольно поддерживал Красных людоедов, и вольные и зажиточные, богатые сырьём «медвежьи углы» России – Сибирь и Восток, сразу стали базой сопротивления большевизму. Жили здесь неплохо: трудились старательные крестьяне и мастеровые, богатели купцы, обеспечивая потребности российского экспорта: золото, пушнина, нефть. Всего вдоволь! Но катилась уничтожающая всё волна –
