Дом. Книга 1. "Деривативы, Контанго, 189"

этой отравой. Но в километре под землей тоже воздух не как на курорте. И хомо в Листинге болеют и мрут. Мрут все, даже проходчики, а это самые крепкие упыри среди остальных шахтеров. Вот до меня в бригаде был работник. И что? Высох со ста килограмм до пятидесяти и создателю душу отдал. Закопали, и ему уже ни денег этих, ни почестей, ничего не надо. А я заступил на его место».
Вдали загудел тепловоз, волоча за собой на обогатительный комбинат очередной состав «черного золота». Молодой водяной криво усмехнулся и продолжил размышлять: «Повезли в вагонах уголь Тренда, здоровье шахтеров и богатства владельца рудника. Вот он, Лику Годи, владелец «Ньйоки», и зарабатывает деньги, а мы тратим здоровье. Он, конечно, не виноват в том, что ему по наследству свалилась эта шахта, а он сделался состоятельным гуманоидом. Не просто состоятельным, поскольку у него не одна такая шахта в Инсайде, а реально богатым. А остальные должны на него работать, чтобы обеспечить свою безбедную жизнь. Спасибо ему и за это.
За то, что дает возможность заработать на кусок хлеба с маслом таким способом. Не нравится – не лезь в забой. А мне и не нравится. Я приехал сюда долбить уголь, чтобы денег подсобрать на учебу. Хочется получить образование, чтобы не пришлось всю жизнь спускаться в лаву. А для этого нужны деньги. Вот я и торчу здесь, в надежде собрать что-нибудь.
Только медленно собирается. Это на первый взгляд кажется, что платят горнякам больше, чем остальным. Платят больше и существенно, но за общежитие заплатить надо? Надо. Приодеться надо? Ну, а как же, когда ты молодой. А продукты питания в Листинге вдвое дороже, чем не в шахтерских поселках. А вокруг уголь, копоть, грязь и водка. А где водка, там и мордобой, там и бабы непонятно какой свежести и чистоты. Не мое это. И вернуться я к себе домой не хочу. Засмеют соседи. Скажут, что за пачкой денег поехал, а вернулся в дырявых штанах. Замкнутый круг. А время бежит, и это болото засасывает все глубже. Скоро не нужна уже будет ни учеба, ни грандиозные планы на будущее. Что делать? Не идти же по такому случаю в полицию или в бандиты, что для меня равнозначно. Собачья у них жизнь. И у тех и у других.
Я хочу по-честному, а топчусь на месте. Вернее, то спускаюсь в забой за зарплатой, то пропиваю ее на этом терриконе. Мне бы не в облаках летать или под землей копошиться, я бы на поверхности хотел определиться и жить. Жить, а не существовать».
Акили вышел из состояния задумчивости, когда услышал голос Хвайтека: «Ежик! Ты где там? Ты не сдох без нас?» Затем он увидел своего товарища по бригаде Зизишити, махавшего ему рукой. «Не сдох без вас. Не сдох, – пробурчал под нос Ванасаяби. – Скорее с вами копыта откинешь».
Семь горняков-гномов поднимались по извилистой дорожке к беседке вверх по склону. Идти приходилось долго, но они упорно шли, ведомые Сиимо. Вот такие шахтерские традиции, граничившие с суевериями, что если у бригады все идет по жизни хорошо, то не стоит ничего менять. В том числе и место для бутылька. Сиимо привык к этой беседке. Он еще сам, будучи некогда ежиком, посещал пьянки со своим бригадиром именно на этой площадке «Холодного» террикона. Ой, как это было давно! Сколько угля за это время вывезли по железной дороге из «Ньйоки». Сколько пустой породы подняли на «Млиму». Уже сменился весь состав бригады, за исключением его самого, а он всегда поднимается вверх по склону горы, чтобы частенько после смены со своими товарищами из забоя попить шмурдяка. А почему? А потому, что никто не погиб (хвала горным духам) из его бригады в шахте за эти годы.
Зачем что-то менять, если жизнь катится так хорошо, как ее понимает Сиимо? Кто-то выйдет из здания администрации, спрячется в придорожных кустах и хлебает самогон, а он тянется на гору. Традиции. К беседке лезут не только горняки из этой бригады. Желающих посидеть с комфортом хватает, но сегодня эта высота уже захвачена его бойцами.
Сегодня они будут отдыхать на этом месте. А другие могут разместиться чуть поодаль. Места на терриконе хватает.
Присаживайся, где удобно и хлобыщи шмурдяк.
Пьют только его или заводскую водку. Остальное для шахтера пить «в западло». Только самогон или «казенную». Но водка из магазина не такая крепкая и стоит дороже. Тогда к чему ее брать? Вино или ликер для шахтера пить – позор. Это что-то типа как для богатого бизнесмена ездить в метро, где воняет потом и дешевым одеколоном от народной массы работяг. Или для закоренелого зайца-безбилетника приобрести месячный абонемент на проезд в трамвае.
Гномы поднялись и долго болтать языками не стали, а сразу приступили к делу: достали трехлитровик, восемь пластиковых стаканов, оставшуюся из «тормозков» еду, пару бутылок с газированной водой «Гесии» и порезали купленный только что хлеб. Брогни ловко наполнил стопятидесятиграммовые стаканы шмурдяком, а Сиимо бодро произнес короткий тост: «За бригаду!» Все встали, подняли емкости со спиртным и проглотили содержимое стаканов. Акили не смог допить и поставил на столик свою дозу.
– Э-э-э, давай до дна. Я тебе что, литр налил? – обиделся Брогни за то, что товарищ не осушил налитый им стакан.
– Давай-давай, – подбадривал ежика Зизишити. – Первую надо до конца.
– Ты че, бригаду не уважаешь? – предъявил претензии Эрви, поставив пустую посуду на стол, отломил небольшой кусочек хлеба, понюхал его и отправил в рот.
Ванасаяби скривился, но допил стакан самогона, чем вызвал одобрительные отклики всего трудового коллектива.
– Молодец! – похлопал его по плечу Чичпхав.
– Сразу видно, настоящий упырь, – засмеялся Хвайтек, прожевывая небольшой ломтик домашней колбасы.
– На, запей, – Сиимо передал молодому шахтеру бутылку «Гесии».
Акили повернул крышку, и углекислый газ из пластиковой полуторалитровой емкости с шипением вышел наружу.
Ванасаяби приложился к воде и стал запивать. Пена потекла у него по бороде.
– Хватит. У нас только две бутылки воды и три банки шмурдяка. Выпьешь все – придется с террикона бежать за поддачей, – пошутил Порфио, намекая, что с таким собутыльником, как Акили, быстрее закончатся три литра «запивона», чем девять литров «пойла».
– Вы много треплетесь, словно бабы собрались на вечеринку, а не проходимцы на бутылек, – сделал замечание Сиимо. – Давай, Брогни, раз ты начал, то гони по второй.
– Не вопрос. Подставляй стаканы, – сделав ударение на последнюю букву в слове «стаканы», с радостью согласился регулировщик шмурдяка.
Тара была заполнена до краев, и горняки, не чокаясь, выпили «за тех, кто нас ждет дома». Все опять выпили по полной, за исключением Акили, которому налили полстакана и разрешили выпить половинную норму.
– Вот ты мне скажи, Акили, – обратился Порфио к молодому горняку. – Ты в армии был?
– Был. А то ты не в курсе? – коротко ответил Ванасаяби, жуя хлеб.
– Ты по утрам на зарядке кросс бегал? – продолжил расспрашивать товарища Порфио.
– Бегал, – произнес Акили, понимая, что сейчас начнется разговор на излюбленную Порфио армейскую тему.
– Скажи, а полдистанции ты мог пробежать, а затем сидеть и ждать, пока остальные всю добегут?
– Не понял? – сделал вид ежик, что не знает, куда клонит разговор его товарищ по забою.
– Мог ты пробежать только полтора километра, а остальные солдаты все три? – не унимался гном, чьи разговоры после второго стакана всегда стремились к обсуждению срочной службы в вооруженных силах.
– Да че ты к пацану додолбался? – предъявил претензии Брогни.
– Пусть ответит, почему он пьет половину, а остальные целый стакан? В армии, небось, такое бы не прокатило, – отстаивал свою точку зрения Порфио.
– Слушай, притомил ты уже меня со своей армией. У тебя в жизни, кроме этой армии, наверно, ничего больше и не было? – спросил Эрви. – Ты уже тридцать лет как вернулся со службы, а все забыть никак не можешь этот армейский порядок.
– Да я в армии перед демобилизацией.., – начал в очередной раз свой рассказ Порфио.
– Заткнись, а? – попросил его Брогни. – А то я тебя сейчас вырублю с одного удара ноги и не посмотрю, что ты в десантных войсках маслорезом служил.
Все засмеялись. Порфио это задело, и он предложил Брогни, старшему по возрасту лет на двадцать, состязание.
– Ты на руку меня сначала завали, а потом ногами махать будешь, – вызывал на дуэль по армрестлингу соперника Порфио.
– А может, померяемся, у кого длиннее? – Брогни, зная, что не выиграет у Порфио, решил перевести разговор в шутку. – Или посчитаем, у кого баб было больше за последние три года?
– Брогни, а у тебя еще стоит на что-нибудь, кроме шмурдяка? – подколол товарища Зизишити.
– Давай, добивай остатки в первой банке. Пора пить третий тост, – предложил Сиимо.
Все стали серьезными, ибо третий тост в этой бригаде был за тех, кто сам не поднялся на-гора. Выпили стоя и не закусывая. Осталось еще шесть литров самогона, после распития которого главной целью становилось: добраться без приключений до квартиры, где ждала жена, либо до комнаты в общежитии, где ждали плакаты девушек в купальниках, висевшие на стенах.
 *
Внедорожник «Уджумла-кусуду» с открытым верхом несся с огромной скоростью по лесной дороге. Водитель и он же единственный пассажир этого автомобиля был одет, как подобает охотнику: пятнистые брезентовые штаны под стать смешанному лесу, такого же окраса куртка с множеством карманов, высокие ботинки, кепка с длинным козырьком, поясной открытый патронташ, огромный нож. Мужчина средних лет крепко держался за руль, ибо полноприводное транспортное средство кидало на ухабах и поворотах во время движения.
Винтовка, в нарушение всех правил перемещения огнестрельного оружия, была расчехлена и лежала, упершись в пустое сидение. У нее были дополнительные опции – оптический прицел и присоединенный магазин на пять патронов.
В общем-то, на такое автоматическое оружие в Хеджере невозможно было получить лицензию для отстрела животных в целях любительской охоты. Скорее, этот эльф должен был иметь специальное разрешение на ношение и применение данного вооружения либо использовать его нелегально.
Он нервно посматривал на дорогу и бросал косые взгляды на некий прибор, прикрепленный к зеркалу заднего вида. Иногда на мгновенье глядел по сторонам, будто ожидал увидеть что-нибудь в придорожных кустах. Не сбавляя скорости, его «Уджумла-кусуду» пролетела мимо грузовика «Омбэ», стоявшего у обочины во встречном к нему направлении. Мужчина глянул снизу-вверх, пытаясь посмотреть, кто находится в кабине грузовика, но никого там не заметив, продолжил движение, сверив свой курс с показаниями прибора, прикрученного к зеркалу.
Тамма успел только один раз взмахнуть рукой, привлекая к себе внимание водителя, управлявшего «Уджумла-кусуду», как внедорожник уже скрылся за деревьями. Гул двигателя этой машины начал постепенно затухать вследствие увеличения расстояния между объектами. Только что затеплившаяся в душе мальчика надежда на спасение улетела, как сойка, сидевшая несколькими минутами ранее на ветке соседнего дерева. Та птица, как показалось Нгуви, с сочувствием посмотрела на него, а потом вспорхнула и перелетела на ветку дерева, растущего чуть поодаль от ольхи. Тем самым она как бы показывала, что он