пережевывая, отправлял их в желудок. Он, казалось, не просто обгладывал кости индейки, а пытался их съесть, словно за столом сидел не он, а его еще более голодный пес Мбва. Хозяева, их старшая дочь Махири и младшие дети расположились за большим столом. Первой утолила голод малышня и покинула эту компанию. Далее отец намекнул, чтобы Махири также позволила поговорить с Таммой только ему и матери. Когда же парень наелся так, что более не мог потреблять пищу, Руве решил, что пора начать разговор.
– Говори, Тамма, – обратился он к однокласснику своей дочери, – на полный живот и думается лучше. Да?
– Угу, – ответил парень, отрыгнул и извинился.
– Надеюсь, со здоровьем у Амбани все в порядке?
– Вроде, да, – подтвердил его предположения Нгуви. – Но похудела.
– Ой, трудно Амбани, – вздохнула Ерани.
– Я хотел попросить вас устроить меня к себе или в другое место на работу, – выпалил Тамма, глядя в сторону Руве.
– Как понять? – хозяин с удивлением посмотрел на гостя, а потом на свою супругу.
– Работать я хочу, а в Волатильности устроиться можно только к Мкилиме. А я не хочу на этого мироеда работать, –ошарашил собеседников своими планами ученик.
– А школа? – развела руками Ерани.
– А что школа? В школе денег не платят, а я уже взрослый.
– Тамма, какой ты взрослый? Ты ребенок еще. Где это видано, чтобы дети бросали школу и шли работать? Не, всяко бывает, но я не представляю свою Махири в таком положении. Дети должны получить среднее образование, а потом уже выбирать: учится дальше или работать.
– Я не могу больше так жить. Денег у нас с матерью нет, еды – нет, одеться в новое тоже не могу, – объяснил свою позицию парень.
– Тамма, ты отучился тридцать лет. Формально у тебя есть начальное среднее образование, но через четыре с половиной года ты получишь диплом и полное среднее. Сколько тебе осталось? Ерунда – чуть больше двадцати месяцев. Потерпи.
Я понимаю, что тяжело. Однако если ты бросишь учебу, то вряд ли продолжишь ее потом. Что, хочешь всю жизнь жить необразованным?
– Толку с этого образования. У матери все равно не хватит денег меня учить в университете, а отлично учиться, чтобы было бесплатное образование, я не потяну.
– Не обязательно идти в университет. Можно и специальное образование получить. Только с дипломом средней школы это будет гораздо легче сделать, – Руве отговаривал парня от поспешных действий.
– Возьмите меня для начала на свинарник, а потом я, может, на водителя сдам и, как отец, шоферить стану. Руве, устройте меня свинарем, вы ж на свиноферме есть самый главный, – упрашивал Тамма. – Ну, кто меня возьмет другой? Вы тут в округе после нашего фермера самый начальник будете.
– Тамма, ты с ума сошел? Что потом я хомо в Волатильности скажу? Как твоей матери в глаза глядеть стану? Скажут, что по моей вине ты бросил учебу и стал работать. Где это видано?
– Я все равно брошу. Плевал я на эту школу.
– Да я уже на этой ферме почти не работаю. Меня хозяин с недели на неделю переведет в Спот на повышение. А на новую работу в Спот с таким образованием, как у тебя, не берут.
Я туда тебя не пристрою. Понимаешь? – почти оправдывался Руве.
– А кто вместо вас будет? – уныло спросил Тамма.
– Вроде, кума наша – Виби. Я так думаю, хозяин ее на повышение отправит вместо меня. Это еще неточно. Он может кого-то и из пришлых определить главным свинарем. Но (так, между нами) ходят слухи, что станет она. Женщина она в этом деле опытная. Проработала на ферме много. Знает весь процесс. Это так – отвлечение от темы, – витиевато, крутя рукой, пояснял отец Махири.
– Гм, – подала ему сигнал жена, чтобы тот прекратил мальчишке открывать корпоративную закрытую информацию.
– Тамма, – решил перевести разговор Руве, – ты поспи, потом все наладится. Не стоит в жизни делать скоропалительных выводов и принимать ненужные решения.
– А вот вы уходите. Да? – доставал с расспросами Тамма.
– Угу, – уже очень нехотя, не открывая рта, давая понять, что разговор на эту тему окончен, произнес начальник свинофермы.
– Виби станет на ваше место. Да? – продолжил Нгуви.
– Тамма, все может быть. Станет или не станет… Это не имеет значения. Я не буду устраивать школьника, чтобы вместо учебы он ходил пешком из Волатильности на работу в Маркет-мейкер за столько километров, – повысил голос Руве.
– В школу в Спот идти не меньше, чем в Маркет-мейкер.
Туда, в Маркет-мейкер, и на велосипеде, и на попутках можно добираться, – выстраивал логическую цепочку парень. –А кто придет на место Виби?
– Не знаю. Об этом вообще еще разговора не было. Какая разница? Найдут. А не найдут сразу, так ферма большая.
Хомо хватает. Распределят на первое время работу среди оставшихся.
– Так вот он, работник, сидит возле вас. Берите. Я ж пахать там стану на полную катушку. Вы ж меня знаете. Пусть меня на испытательный срок возьмет Виби или вы, – продолжил упрашивать школьник.
– Тамма, я тебе уже все сказал по этому поводу. Ты лучше сегодня с Махири на танцы сходи. Тебе учиться и отдыхать надо, чтобы мысли дурные в голову не лезли, – предложил Руве.
– И правда, Тамма, мать свою пожалей, – попросила его Ерани, потом крикнула дочери. – Махири, сходите сегодня с Таммой и с ребятами. Переключите мозги с учебы на отдых, развейтесь. Только в хорошем смысле слова.
Из соседней комнаты показалась только голова девушки, губы которой скривились и произнесли: «Мам, я еще не знаю, пойду ли сегодня на танцы». Голова снова исчезла, а Руве встал из-за стола, показывая гостю, что и ему пора покинуть их дом.
Тамма стал одеваться, упрашивая соседа устроить его на любую работу. Тот категорически не хотел помочь. Когда Тамма уходил, то, приоткрыв дверь, бросил напоследок:
«Ладно, не хотите помочь – так и не надо тогда. Я все равно в эту долбаную школу больше ни ногой. И вообще, после выходных смотаюсь отсюда куда-нибудь подальше. Свалю в Маржинал. В Консалт не поеду. Там убийцы моего отца власть держат. Ненавижу их. Уеду, и вот посмотрите – лет через десять я приду к вам уже не таким облезлым. Я и без вашей помощи выкарабкаюсь из этой нищеты. Я еще лучше вашего жить буду, и мне все в Волатильности еще будут завидовать».
Мальчик как-то по-мужски резко и злобно хлопнул дверью и ушел. Начало смеркаться.
– Ишь ты, какой вспыльчивый! – заметила Ерани.
– Как отец. Тот придурком отменным был. Временами с головой совсем не дружил. Там и брат его тоже своеобразный. Нгуви – они такие, – покрутил у виска Руве. – И этот, что ли, по семейным стопам пошел? Работу ему подавай.
А с другой стороны, а что тут плохого, что парень к работе тянется. Разве те лоботрясы, что с Махири вечерами гуляют, лучше него? Те вообще еще планов на жизнь не строят, а этот…– Знаешь, Руве, а если на самом деле парню помочь? Только не так тайно, как он хочет, а поговорить с Амбани. Если она не против, чтобы ее сын бросил учебу, то пускай сами и решают: учиться или нет. А? – подбросила мысль мужу Ерани. – Хуже будет, если сбежит из дому или воровать начнет.
У них с матерью и вправду денег никогда нет. Она ж ни одного дня после смерти Баба не работала.
– Она и до смерти ни дня трудоустроена нигде не была. Вот так и копошилась всю жизнь во дворе да на огороде, – заметил муж.
– Ей, кстати, никто не мешал это сделать. Ей и сейчас никто не мешает взять и устроиться, – сказала Ерани.
– Она твердит, что половину станут забирать в пользу Ибахили Мкилимы. И это – правда. Тогда надо устроиться нелегально. Да, платить будут чуть меньше, но будут.
– По всей видимости, ей удобнее приторговывать за пару федхов зеленью с огорода да ягодами и грибами из леса в сезон, а самой без денег сидеть. Раз так удобнее, то пусть так живет. Зато ее все жалеют.
– Ерани, а кому нужна эта жалость на словах? Ей же никто и хлеба бесплатно из этих жалельщиков не принесет. Хорошо, давай поговорим с ней и постараемся помочь не языком, а делом.
В этот момент из комнаты показалась Махири. Она была одета в платье, говорившее о том, что его обладательница собралась на вечеринку. Девушка подошла к вешалке и стала с нее снимать свое пальто.
– Ты куда это намылилась? – удивился отец.
– С подружками встречаться, – ответила Махири.
– Долго не шляйся, – предостерег Руве дочь и пошел в свою комнату смотреть телевизор.
Пока Махири обувалась в сапожки, мать завела разговор.
– Доча, так а почему ты Тамме совсем недавно ничего конкретно не сказала про то, что гулять идешь?
– А кто он мне такой, что я с ним конкретно что-то делать должна? Он мой парень или кто? – ответила Махири, застегивая молнию на сапоге.
– Не знаю. Как-то некрасиво получается. Вы с ним в одном классе учитесь и живете рядом. Он парень неплохой, трудолюбивый. Ты знаешь, мне его жалко. Он – сирота. Вечно голодный, неустроенный, обделенный любовью.
– Мама, мне ему любовь дарить, если он сирота?
– Нет, но ничего не будет плохого, если он в вашей компании покрутится. Ему же тоже хочется общения, дружбы, внимания. А ты возвращаешься на хутор вечерами в темноте одна, а он сосед.
– И что? – Махири выпрямилась, надев сапоги на ноги.
– Провел бы до дома тебя когда. Все ж веселей и безопаснее, – дала совет мать.
– Мам, там хватает, кому проводить и без этого Таммы, – с гордостью сообщила Махири.
– Я знаю, многие из парней, твоих одногодок, на тебя засматриваются, – улыбнулась Ерани.
– Что ты мне все про этих одноклассников и прочих детей рассказываешь!
– О-го-го, такая барышня, что ты! С одногодками она уже дружбу не водит, – засмеялась мать.
– Так с ними неинтересно. Они в своем развитии остановились и в прятки играют до сих пор. Пусть Тамма идет к ним и играет. Так даже они не хотят с Таммой дружить, – сообщила Махири.
– А почему так?
– Понимаешь, он, чтобы себя выгородить, может всех остальных сдать, – сказала Махири.
– То есть?
– Ну, – нехотя сказала девушка, – случай был такой. Такое дело: на танцах за углом мальчишки выпили.
– Ужас! – перебила дочь мать. – Ты тоже употребляешь спиртное?
– Нет.
– Смотри, а то я быстро прекращу эти похождения ночные.
– Мама, ты морали мне собралась читать или слушать?
– Продолжай.
– Так вот. Выпил в общей компании во фруктовом саду (тогда тепло было) со всеми и Тамма. Кстати, денег на самогон не скинулся, но ему налили. Так что не надо говорить, что с ним не дружат из-за того, что он бедный. Там – другое.
Ага, выпил и пошел куда-то по своим делам. А это – уже к вечеру дело было, а остальные пошли на танцы. И он знал, что мы туда пошли. Пока он шел выпивший по селу, то нарвался на нашего констебля Киджиджи Мвандиши. Тот заметил, что Тамма неровно идет, подозвал его к себе и унюхал запах спиртного. Спросил у Таммы констебль: «Пил или нет?» Тамма отнекивался, потом рассказал, что употреблял.
Мало того, он растрепал Киджиджи, где пил, с кем пил, кто там был.
– Так это ж был допрос полицейского, – оправдывала действия Таммы Ерани.
– Ой, тоже мне сыщик-полицейский нашелся, наш констебль. Сам шел поддатый. Мало было, так догнаться захотел за чужой счет. А этот Тамма, придурок, нет чтобы промолчал, так испугался и всех сдал констеблю. Сказал бы, что выпил сто грамм сам. Зачем про остальных говорить?
– А действительно, зачем? – спросила мать.
– Затем, что Киджиджи его отпустил, а
