от дневного тепла камень. Вокруг было тихо и темно. С одной стороны дороги простиралось поле, а к другой подступали деревья. В ясном небе висела Бэквордация, и для ночной поры видимость была хорошей. Они поставили поклажу на землю, и Виби уселась совсем рядом к Тамме, соприкоснувшись с его ногой своим бедром. От нее исходил все тот же аромат сладких духов, и совсем немного веяло запахом фермы. Они сидели молча, и Виби, чуть прижавшись к Тамме, произнесла: «Холодает». Парень никак не отреагировал на ее намек.
– Виби, а когда я уже полноценно буду числиться в штате?
Я уже два месяца на ферме, – завел он разговор.
– Вот придем ко мне домой и поговорим, – предложила она.
– А почему здесь нельзя?
– Здесь не та обстановка, – игриво пояснила Виби.
– А дома?
– А у меня дома уютно и не так одиноко под бескрайними звездами. Поможешь мне донести сумку, я пожарю мяса, поужинаем. Или ты торопишься куда-нибудь?
– Нет, не тороплюсь, – замялся Нгуви.
– Вот и хорошо, и мне спешить некуда. У меня есть бутылка хорошего вина. Поговорим, выпьем, обсудим. А потом ты протрезвеешь и сможешь под утро вернуться домой, – вот такое приглашение поступило работнику от своей начальницы.
– Мы будем вместе спать?
Такой наивный и прямой вопрос поставил Виби в тупик.
Она не знала, что ответить, и спросила: «А как бы ты хотел?» Теперь настала очередь Таммы подбирать слова.
– Виби, вы прекрасная женщина…– Можешь дальше не продолжать. Я знаю все до последнего слова, что говорят мужчины после такой вступительной фразы, – с горечью констатировала Нгоно.
– Нет, правда…– Неужели я настолько для тебя непривлекательна? Или ты меня считаешь слишком старой по отношению к тебе?
– Виби, вы замечательный хомо и руководитель, но я сейчас встречаюсь с другой девушкой, и было бы некрасиво по отношению к ней с вами заниматься сексом.
– Ты имеешь в виду Махири?
Он кивнул в знак согласия.
– Как давно?
– Уже почти месяц.
– Ого, приличный срок. Целых три недели, аж целых пятнадцать дней, – иронично заметила Нгоно.
– Так и есть.
– Тамма, дорогой, – Виби обняла его за плечо. – Это ты с ней встречаешься, а не она с тобой. Это ты себе нафантазировал, что она твоя девушка. Может, так для тебя и есть. Однако для нее Тамма Нгуви не является ее парнем.
– Почему?
– Потому что у нее много таких парней.
– Вы имеете в виду, что Хими Мкилима приезжает к ней в гости на машине?
– Наивный дурачок, ни ты, ни Хими не являются для Махири теми парнями, с которыми она бы хотела связать свою жизнь. Ты еще молод и не разбираешься в девушках.
– Вы так думаете?
– Я знаю. Махири окончит школу, поступит в университет в Маржинал или Деривативы и будет первые годы учебы приезжать домой раз в месяц, а на последних курсах ты ее сможешь видеть только на новогодние праздники. Она не создана для этой деревенской грязи. Она мечтает вырваться отсюда и жить в большом городе.
– Пусть, но мне сейчас приятно с ней встречаться, а дальше посмотрим, – оправдывал свое поведение Тамма.
– Тебе приятно ради нее бросать на ветер всю зарплату?
– Откуда вы знаете?
– Спот и Волатильность не самые крупные населенные пункты, чтобы твои посиделки с Махири в барах остались незамеченными. Шепчутся хомо, что видели тебя с ней и в Консалте. Я так понимаю, что ты приглашал ее в ресторан в столице рыцарства. Тамма, зачем тратить деньги, которые достаются тебе с таким трудом? Ради чего спускать на развлечение с девчонкой всю получку?
– Только половину. Вторую я матери отдаю, – сказал Нгуви.
– А к чему? Твои перспективы взаимоотношений с этой девушкой я тебе обрисовала. Зачем сорить деньгами?
– Я таким образом ухаживаю за своей девушкой.
– Скажи честно, ты с ней хоть целуешься? Я уже даже не спрашиваю, спишь ли ты с ней.
– Нет, – смутился Тамма и опустил голову.
– К чему тогда эти встречи с огромными денежными тратами, если так, как с тобой, она готова отдыхать с другими парнями.
– Но с Мкилимой она тоже не трахается.
– Трахается… Выражения такие у тебя… Я не знаю. Я не мать ей, хоть и не самый далекий хомо для их семьи.
Нгуви захотелось подколоть Виби ее взаимоотношениями с Руве Кахесабой, о которых вполголоса говорили жители села несколько лет назад, но удержался. Ему было обидно, что она критикует его чувства к Махири.
– Ладно, Тамма, развлекайся, пока деньги есть, но не заиграйся.
– Хорошо.
– А когда надоест за ручку со школьницами гулять, то приходи к настоящей женщине, и поверь, тебе не захочется от меня уходить. Я завтра поговорю с хозяином. Считай, что тебя взяли на постоянную работу.
– Спасибо, – глаза Таммы искренне засияли, но этого невозможно было различить в темноте. – А можно мне взять дополнительную работу?
– Какую?
– У нас же уходит в декретный отпуск одна сторожиха, так я бы с удовольствием на ее место пошел. Еще бы и дежурил сверх своего свинарьства.
– Эх, любовь, – Виби взлохматила волосы на голове Нгуви. – Переговорю и на эту тему с шефом, но с тебя сейчас один поцелуй.
Она, не дождавшись ответа, прильнула к его губам и запустила свой язык в полость рта. Тамме было неожиданно приятно. С ним так не целовалась ни одна девчонка до этого. Они привстали, Виби положила ему руки на плечи и прижалась к нему своей большой и мягкой грудью. Он обнял ее за талию обеими руками и, в свою очередь, тоже приблизил ее к себе.
Они целовались, и Тамма не хотел отпускать ее. Виби погладила его в районе лопаток, потом пощекотала парню ребра своими пальцами и почувствовала, как что-то твердое уперлось ей в живот чуть повыше лобка. Она издала тихий приятный стон, перекинув свои поцелуи на шею Таммы. Он приподнял подбородок, показывая, что ему это нравится.
Нгуви стоял, обвив шею своей начальницы руками. Нгоно ловко запустила свою кисть под ремень и твердо взяла инициативу в свои руки. Если сказать по-другому, то взяла твердую «инициативу» в свою руку. Виби чувствовала, как «инициатива» начала пульсировать. Она присела на корточки, расстегнула у парня ремень, затем несколько пуговиц на штанах, собираясь перехватить «инициативу» на весу, или даже вырвать «инициативу» из собственных рук и вложить «слова благодарности» в собственные уста. Проще говоря, желала выписать премию своему сотруднику и побаловать его устным народным творчеством.
Она уже приготовилась играть на флейте, как услышала слева от себя в лесополосе звук ломающейся ветки. Тамма также повернулся, но только справа. Это ясно, поскольку ее ассистент по игре на духовых инструментах был к ней развернут лицом и другой, не менее значимой в данной ситуации, частью тела.
Тамма подумал, что кто-то за ними подсматривает. Возможно, некто шел по дороге, увидел двух хомо в интересном положении и решил лесополосой подкрасться к ним ближе, чтобы наблюдать за их действиями. Нгуви подтянул штаны, застегнул их и со словами «что за гандон тут подглядывает» побежал к месту, где по его предположению прятался наблюдатель. Он зашел на несколько метров в лесополосу и увидел, что большая темная тень удаляется от него в глубину.
Кровь заиграла в Тамме. Он был задет тем, что его уличили в попытке занятия оральным сексом. Еще ему было любопытно, кто мог на таком удалении от населенных пунктов за ними следить. Хотелось также выпендриться перед начальницей и показать свое бесстрашие перед дамой. А поскольку преследуемый убегает, то он слаб и боится догоняющего.
Следуя такой логике, Нгуви сокращал расстояние между ним и незнакомцем.
Он уже мог идентифицировать рост этого хомо (ну, не прыгала же на двух ногах кенгуру размером не менее метр семьдесят). «Стой, придурок. Все равно догоню. Интересно подглядывать, да? Сейчас будешь на коленях прощения просить» – кричал убегающему вслед Тамма. Но незнакомец ничего не произнес в ответ. Было только слышно, как хрустят сухие ветки у него под ногами. Еще чуть-чуть, и Тамма бы его настиг.
Однако преследуемый остановился и, как догадался Нгуви, повернулся к нему. Нгуви от незнакомца отделяло расстояние в двадцать пять шагов или около того. Незнакомец был шире в плечах, чем Нгуви, и мальчишка в первый раз за время преследования пожалел, что решил с ним связаться.
А затем Тамме стало страшно. Он вспомнил этот страх. Так страшно ему было, когда что-то летело по небу, а он в это время ночью находился на крыше сарая. Затем той же ночью его охватил аналогичный животный страх, когда хомо из светящегося шара нападали на его дом.
Сначала Нгуви отступал спиной, а потом понесся из лесополосы со всех ног. Когда он вернулся, то Виби стояла уже на дороге, чуть поодаль от валуна. Она обрадовалась, когда из леса выбежал Тамма, и сообщила, что ей было очень страшно за него. Они не стали ожидать появления того, кто нагнал на них ужас, и быстрым шагом двинулись в сторону Волатильности.
Тамма снова нес сумку своей начальницы, а она пакет с его печенью. Немножко неправильное построение фразы, поскольку печень Таммы осталась при нем. Ее не вырвал из его брюшной полости вуайерист, дежуривший в лесополосе, поскольку тот не являлся хомоедом. Ее не вырезала перочинным ножиком Виби, так как не страдала каннибализмом.
Лучше перефразировать: «Тамма снова нес сумку своей начальницы, а она его пакет со свиной печенью».
По пути в Волатильность они постоянно оглядывались, однако их никто не преследовал. Успокоились эти двое только тогда, когда вошли в село. О сексе в этот вечер больше никто из них не помышлял.
*
Констебль медленно вошел в камеру, где находились двое задержанных. Есаджи сидел на бордюре в углу, упершись спиной и затылочной частью головы в стену. Джефри стоял посредине камеры, но сделал небольшой шаг назад, когда полицейский двинулся к нему.
Клиан находился в нерешительности, пряча заточку в ладони. Все чего-то ожидали. Констебль хотел услышать порцию очередных претензий от задержанного, чтобы со своей стороны в отместку одарить его порцией действий насильственного характера. Есаджи посматривал то на полицейского, то на сокамерника, словно зритель в театре на премьере спектакля с неизвестным для него сюжетом.
Джефри не мог решиться нанести удар. «Пусть приблизится ко мне, – размышлял Клиан. – Пусть попытается ударить дубинкой, поднимет руку и откроет левый бок. Ну, не могу я, как советовал Есаджи, запороть этого мерзавца с одного удара в шею. Пусть начнет первым, тогда мне морально легче станет».
«Все. Этот слюнтяй уже не сможет пырнуть быка. Духом он слаб и нерешителен. Он даже гусю шею отрубить не сможет, а я еще хотел этому слизняку помочь. Связался с ним.
Еще, чего доброго, отдаст сейчас шило полицаю и расскажет, что я его науськал против сотрудника комиссариата. Ничего.
Никаких доказательств быки на меня не нароют. Этот любитель детей постирал все мои отпечатки на железе», – Есаджи потерял всякий интерес к действующим лицам, предполагая, что экстрима не предвидится.
«Он что, наркоман? – думал пьяный констебль, глядя в обезумевшие глаза Джефри. – Чего он постоянно стучит и требует? Какая-то полная скотина или мазохист? Его дубасишь, а он просит еще больше».
Клиан весь напрягся, правая его рука слегка подрагивала, а потом он попросил: «Проверьте меня еще раз и отпустите. У меня дети
