одни дома». В ответ констебль только пнул Джефри ногой в живот, и тот свалился на пол, продолжая прятать холодное оружие.
Полицейский повернулся к нему спиной и пошел к выходу. Есаджи движением глаз и коротким кивком головы послал сигнал Клиану, чтобы тот напал сзади на потерявшего бдительность констебля. Джефри только смог отрицательно покачать головой, и полицейский захлопнул дверь. Есаджи, услышав удаляющиеся шаги, протянул руку, требуя назад заточку, и негромко сказал: «Трудно тебе придется в тюрьме, когда на срок загремишь. С такой нерешительностью сокамерники и опустить могут».
– Не могу я хомо убить, и все, – оправдывался Клиан.
– Тогда и подряжаться на такое дело не стоит. А то берешь пику в руки, а потом валяешься на полу в ногах. Вот расколют тебя быки и отправят на предварительное заключение до суда. Станешь себя там в уголовной среде вести, как панда на бамбуке – «кочегарку» твою разворотят коренные обитатели тюрьмы или на парашу кинут. Теперь педерасты не только в тюрьме не в почете, а и на воле. Читал? Новый пахан всей страны гей-парад запретил.
– Кто?
– Кто-кто. Презик новый – Окманат Чини.
– Про гей-парад не слышал, а о президенте новом – да.
– Не слышал? – удивился Есаджи, словно Джефри только и жил в предвкушении этого праздника. – Каждый год по улицам Деривативов петушня раскрашенная ходила, а в этом году презик не дал добро. И правильно. Мне этот придурок от власти по боку, как говно, плывущее вдоль борта прогулочного корабля, где я с телками отдыхаю. Я с властью не дружил никогда и не буду, но этот закон поддерживаю.
– Тебя гомики за десять лет отсидки порядком достали, что ты к ним так неравнодушен? – Джефри постучал ребром ладони по горлу.
– Ты потише выражайся, – предупредил представитель преступного мира, тыкая себе в горло пальцем, – а то я тебе туда мою шпильку стальную за такие слова засажу.
– Ты сам эту тему поднял. Можно подумать, мне больше нехрен делать, как о гомосексуалистах разговоры сейчас вести.
– Чини знает, что на этой теме можно поднять неплохие бонусы у электората. Вот и прет на них, – продолжил разговор Есаджи.
– Представители нетрадиционной ориентации тоже избиратели. Они от него отвернутся, – заметил Клиан.
– Так голубков только один процент, а нормальных хомо – девяносто девять. Он попинает один процент, а в поддержку получит в сто раз больше. Хороший ход у нового презика. А щемить их надо, а то дошло уже до того, что хотели разрешить браки между голубями. Представляешь, куда докатились? Был голубь обычный, а женился и стал не простым, а окольцованным голубем, – мафиози сам посмеялся над своей шуткой. – Они уже отовсюду наглым образом лезут в жизнь натуралов, однако не понимают, что только в голубом экране они богема и геи, а в тюрьме превращаются в обычных пидоров.
– А бандитов Чини пока не преследует? – спросил Джефри.
– Тс-с-с, – выражение лица Есаджи сообщало, что с изменением власти проблем у него не прибавилось. – То, что меня задержали – ерунда. Ничего на меня у них нет. Если б было, то не в эту камеру определили бы. Опросят по конфискованной машине с виски, и пойду отсыпаться. Ничего новый министр внутренних дел кардинально не поменяет.
– Почему?
– Эти политики из партии СРАПХ, которых, включая министра внутренних дел, понабирал в правительство новый презик, занималась коррупцией всю свою жизнь. Они насквозь пропитаны коррумпированной системой власти.
Зачем им с кем-то бороться и что-то менять? Чтобы через двадцать лет после потери кресла их за воровство посадили в тюрьму и они там сидели вместе с обычными ворами?
Ничего, кроме косметических изменений в Хеджере не произойдет.
Внимание Джефри привлек звук приближающихся шагов с той стороны железной двери. Хомо подошел, остановился, и скрипнули петли. На пороге стоял майор – трезвый и гладковыбритый эльф. На этот раз Клиан ничего не стал говорить, а только встал с бордюра из чувства уважения, а вернее, преклонения перед безмерной властью представителей закона над ним и жизнью его детей.
«Ты, – майор ткнул пальцем в полулежавшего на бордюре Есаджи, – на выход». Есаджи демонстративно протер глаза, будто нахождение в камере для него являлось обыденным делом. Затем выпрямился, как на вечерней поверке и чеканным, но комичным тоном произнес: «Слушаюсь, господин начальник!» Майор внимательно осмотрел задержанного и спокойно сказал: «Если есть желание, то я могу продлить арест до десяти суток».
– Не стоит, – ответил Есаджи.
– А со мной что? – робко задал вопрос Джефри.
– Звать как тебя? – с пренебрежением и одновременно сочувствием спросил майор.
– Хасимо Маурицио, – ответил Джефри. – У меня без присмотра дома остались двойняшки двухлетние. Я по глупости подрался на улице и загремел к вам еще с вечера. Они одни остались в запертой квартире. Я не имею часов, но прошло, возможно, уже четверть суток, как они без воды лежат, если живы еще.
– Много говоришь, – прервал Клиана майор, доставая из кармана ручку и блокнот. – Еще раз четко фамилию и адрес.
Джефри стал перечислять запрошенные данные. Майор раскрыл блокнот, щелкнул ручкой и записал со слов Джефри то, что хотел о нем узнать. Затем увел с собой Есаджи.
*
Если стать на позицию современного жителя Тренда, то Джефри Клиан или Ялин Зуу’их (как кому больше нравится называть) очутился в футуристическом городе. Уходящие в небо небоскребы из полимерных материалов имели темносиний цвет. Исходя из логики, такой оттенок стен здания приобрели вследствие того, что были покрыты светопоглощающими элементами, преобразующими энергию солнца в электрическую и тепловую.
По воздуху перемещались средства транспорта, двигаясь со скоростью, сравнимой со скоростью автомобилей. В пространстве на высоте от нескольких сот метров и выше парили какие-то зеленые растения, образующие этакие висячие парки или скверы. В этих парках пели и вили гнезда самые настоящие птицы, а животные, переползая с ветки на ветку, лакомились побегами, фруктами и ягодами, в изобилии произраставшими на этих деревьях и кустах. И животный, и растительный мир, оторванный от поверхности планеты, мог потреблять воду только из дождя.
Джефри стоял у края проспекта и голосовал. Выглядело в его собственных глазах это как-то нелепо, но он вытянул руку в сторону и пытался остановить машину. А они, диковинные для хомо из мира Тренда, проносились мимо на огромной для улиц Деривативов скорости.
Он стоял долго, но никто даже не произвел попытки притормозить у ног Клиана и поинтересоваться: «Куда везти?
И сколько заплатишь?» Проспект был огромен и без всяких признаков светофоров и пешеходных переходов. Гуманоидов на улице было мало.
«Ну вот, я и здесь никому не нужен», – сказал о себе Джефри, хотя следовало бы задать вопрос: «А что я тут делаю?» Вдруг из третьего ряда, в нарушение правил дорожного движения, резко совершила маневр машина и притормозила чуть впереди от Клиана. Затем задним ходом вернулась назад, чтобы поравняться передним бампером со стоявшим на обочине хомо. Автомобиль был полностью окрашен в глубокий красный цвет. Создавалось впечатление, что в эту глубину кузова можно было погрузить руку по локоть. И чем глубже от поверхности, тем иллюзорно темнее казалось пространство внутри машины. Но она не выглядела прозрачной, и что творилось в салоне, было скрыто от глаз Джефри. Красными были стекла, в которых отражались небоскребы. В глянцевых красных, диаметром в пятьдесят сантиметров дисках можно было видеть отражение резинового покрытия проезжей части.
Красный цвет имели даже шины у авто, но только слегка потертые в том месте, где протектор соприкасался с дорогой. Они чуть истерлись, но так как резина имела красный цвет по всей глубине структуры, то шины в местах потертости только чуть поменяли оттенок с темно-красного на светло-красный.
Отворилась дверь водителя (движение правостороннее, руль слева), из салона вышла девушка. «Очень красивая», – мысленно отметил Джефри. Ей на вид было лет восемьдесят в исчислении Тренда. Прямые длинные пшеничного цвета волосы доходили почти до пояса. Правильные женские формы были облачены под стать автомобилю в красное платье с черным воротником. На плече висела черная сумочка.
Девушка ушла с проезжей части, где остался стоять ее высокий легковой автомобиль. На его задней поверхности вдруг появилась яркая красная светящаяся полоса, которая равномерно мигала, предупреждая остальных участников движения, что этот авто заблокировал первую полосу.
Рядом с красной машиной приостановилась синяя, более похожая на спортивную, с округлыми формами и малым клиренсом. Она тоже стала на «аварийку» и парень пятидесяти пяти лет, приподняв голову над крышей, предъявил претензии девушке:
– Вообще мозгов нет? Из третьего ряда в первый, и по тормозам давишь, теряя скорость передо мной!
– Извините, – попросила у него прощения девушка в красном.
– В обзор заднего вида хоть заглядываешь на идущие сзади машины? Или задний вид у тебя ассоциируется сугубо с рассматриванием себя в зеркало через плечо?
– А у вас что, автоматика торможения и поддержки дистанции неисправна или вы так неадекватно на красный цвет реагируете?
– Как так? – не понял парень, пошутила она или это у нее такой уровень интеллекта.
– Автоматически тормозите, как бык на красный цвет, –пояснила девушка.
– Вот дадут же таким разрешение на управление в городе – жди беды. Недаром говорят, что баба за рулем красной машины, что обезьяна за штурвалом самолета. Ну, кто у нас водит красные машины? Круглые дуры!
– Я с вами спорить не собираюсь. Я извинилась. Езжайте дальше. А то в обезьяну превращу.
– Что за недоразвитые существа обитают в этом мире? –возмутился парень и двинулся по направлению к девушке.
Она повернулась, сделала жест рукой, и все открытые участки кожи парня стали покрываться шерстью. Лицо превратилось в морду, а морда вытянулась. Сзади в брюках у него нечто стало шевелиться и пытаться вырваться наружу.
Он остановился, схватил одной рукой себя за морду, а другой волосатой передней конечностью потрогал в районе ягодиц, и в недоумении остановился. А когда треснули по шву его брюки и оттуда вывалился хвост, водитель синей машины заверещал, как обезьяна в джунглях и, опираясь на руки и согнувшись в спине, поковылял к своей машине. Потом уселся за руль, закрыл дверь и уехал, но как-то неуверенно. Наверно, новая анатомия тела не позволяла управлять машиной с той же проворностью.
– Здравствуй, Джефри! – начала девушка разговор, как ни в чем не бывало.
– Хвала Бэквордации и ее отцу создателю, – на хеджерский лад приветствовал собеседницу Клиан. – Кто вы такая?
– Ты знаешь меня, но никогда не видел.
– Возможно.
– Ты меня искал, я заметила тебя и остановилась.
– Кто ты?
– Я – Бэквордация, но не планета, – улыбнулась девушка.
– Молодая. Я думал, что боги постарше выглядят.
– В этом мире я такая, а в своем… Ты, насколько я знаю, сейчас в бегах и временно поселился у меня на Тренде?
– Выходит, что так.
– А ходили слухи, что палачи тебя уже убили. Я отчет просматривала.
– Все-то ты знаешь.
– Судьба такая.., – засмеялась
