Бэквордация. – Одним взрывать фотонные станции, а другим за миром присматривать.
– Вы все не можете угомониться этой фотонной станцией на Салеме. Вот скажи, богиня, если сейчас некто в этом мире взорвет ветряной генератор? – при этих словах Клиан указал рукой на высоченную ветряную электростанцию, огромные лопасти которой быстро вращались на десятикилометровой высоте. – Она рухнет на землю и погребет под обломками десятки тысяч существ. Его накажут менее строго, чем меня, совершившего аварию, в результате которой не скончался ни один гуманоид. Это справедливо?
– Эти законы не я писала, – развела руками Бэквордация. – Джефри, ты не просто взорвал фотонную станцию.
Ты проник в ее управление из своего мира, нарушив порядок развития цивилизаций. Конечно, если бы ты выкачал несанкционированно энергию из станции в своем мире, то Страшный суд никогда бы твое дело не рассматривал. Палачей за тобой никто не посылал бы, чтобы тебя ликвидировать или отправить на муки вечные. С тобой бы разбирался суд той страны, где ты совершил преступление и судил бы тебя по местным законам, а не общим.
– Ты сама говоришь, что я всего лишь выкачал какую-то энергию, а получается, стал вселенским злодеем. А Его Превосходительство в Центре стратегических исследований содержит целую армию хакеров, ворующих информацию по всей планете и за ее пределами. И ничего. А информация во стократ ценнее энергии. А он ее ворует, и срал на всех с водокачки.
– А почему с водонапорной башни?
– А она изогнутая бочкой кверху, и так проще задницей на головы хомо целиться.
– Оригинальный вид состязаний. Оказывается, и таким образом можно меткость тренировать? – приняла от Джефри иносказательную форму подачи информации Бэквордация.
– Он отточил уже это на своих хомо.
– В том-то и дело, что его никто не словил за руку, когда он нарушал законы мироздания, а ты попался, пытаясь помочь одному эласту и ведя борьбу с Его Превосходительством, –заметила Бэквордация.
– Некогда читать чужие письма считалось мерзостью.
За это били по морде, реже вызывали на дуэль. Теперь некий чмырь, именующий себя хакером, может залезть в чужой носитель информации, украсть личную переписку гуманоида или искусственного интеллекта, порыться в мыслях и чувствах других, при этом считая себя героем или даже гением. Это убогое в моральном плане существо скрывает себя под непонятными и часто меняемыми именами. Возможно, оно уже утратило навык физического общения с себе подобными. Однако оно считает себя стоящим на ступеньку выше других. Раньше хомо, грабивший добропорядочных граждан, считался разбойником и вором. Такого побивали камнями или вешали на площади.
Нынче братия, причисляющая себя к лику информационных взломщиков, сотканная из нулей и единиц или трехуровневого упрощенного кода, при поддержке и покровительстве Его Превосходительства делает то же самое, только с электронными деньгами и документацией. А какая разница, что красть: бумажные деньги или электронные?
Ответ: да никакой. Только когда-то вору девяносто процентов существ брезговало подавать руку, а сейчас их имя упоминают с придыханием.
– У меня на Тренде таких воров нет, как нет и компьютеров, – рассмеялась Бэквордация. – Видишь, какая я хорошая, следуя твоей логике. Но каждый мир развивается по своим законам, и в каждом мире идет борьба за ресурсы. Ты боец в своем мире, а сейчас мой гость, хоть и преступник.
Чем я могу тебе помочь?
Джефри рассказал Бэквордации об Унзури и Оганио.
– Я не знаю, живы ли твои дети на данный момент, – ответила богиня, однако Клиану показалось, что она темнит.
– Но ты мне чем-то нравишься. Возможно, своей жизненной позицией, и из тюрьмы я тебя достану.
– Спасибо, а какова цена?
– Не пить спиртного десять лет вообще, – заявила она.
– Десять лет где? В каждом мире время течет с различной скоростью, да еще и год разным бывает по продолжительности, – решил уточнить Джефри.
– Десять лет на Тренде. Хватит с тебя и десяти. Если раньше палачи не убьют, то будет хорошо.
– По рукам, – согласился Клиан и протянул свою правую.
– Так не забивают, – покачала пальцем Бэквордация и вытянула вперед руку, развернула внутренней частью ладони к лицу Джефри. – Краба!
Клиан ударил своей ладонью по ладони богини, и вспышка света от соприкосновения рук ослепила его глаза.
*
Джефри проснулся в камере от того, что хомо в погонах светил ему фонариком прямо в лицо. От яркого света глаза, привыкшие к темноте, ничего не могли воспринять.
– Подписывай здесь, – сказал полицейский, тыча ручкой в лист протокола.
– Что это за бумага? – не понял Клиан.
– Показания, что ты не имеешь претензий к сотрудникам полиции при задержании и во время нахождения под стражей.
– Естественно, – понимал, в чем дело, Джефри, – меня тут не били и обращались, как надо.
– Ставь тут подпись и тут, – полицейский поставил «птичку» в протоколе в двух местах, – и поехали к твоим детям домой.
XXIV
Каждое разумное существо делало в своей жизни открытия: маленькие, большие, гениальные, личные, локального характера или актуальные для всех живых гуманоидов.
Причем гениальные идеи посещали головы не обязательно гениев. Изобретали нечто такое, что глобально меняло мир, и совершенно далекие от той отрасли, где произошло открытие, хомо. То – случайные изобретения. Однако это никоим образом не умаляло заслуги изобретателя перед обществом, хотя его имя, случалось, забывали, а идею подхватывали профессионалы, специалисты или просто жулики, которые наживали на этом целые состояния.
Не будем о грустном, хотя как же без него. Иногда маленькое бытовое изобретение приносит гуманоиду радости и достатка больше, чем великое открытие. Ибо одно дело –открыть, а совсем другое – применить на практике. Приведем пример. Ну чего, скажите, добился Хитрогенц с планеты Флауаут, изобретя свою знаменитую таблицу? А ничего!
Умер в нищете и нужде. А промышленники Огусорт и Зюшерниш, используя таблицу Хитрогенца, запустили в производство новые сплавы, что вывело их в верхние строчки мировых рейтингов по богатству. Вот вам и гениальное глобальное изобретение.
Днем Тамма трудился подсобным рабочим на свиноферме, а каждую третью ночь выступал еще и в роли сторожа. И вот однажды озарение посетило и его: Тамма решил изготовить дубликат ключа, которым запирался склад для хранения сухого корма и зерна. Вообще, этот ключ на ночь клали в сейф, и он там благополучно лежал до утра следующего дня. Логично:
никто свиней не кормит ночью. Поутру, когда на ферме появлялась Виби или, в отсутствие таковой, ее заместитель, ключ доставали из сейфа, отпирали им склад и вешали на гвоздик.
А склад оставался целый день открытым. На ферме трудилось в светлое время до десяти хомо. Такому количеству гуманоидов сложно было сговориться и посреди дня воровать зерно.
Нгуви улучил момент и сделал слепок ключа. Затем во время дежурства, а точнее, в течение трех ночей, сумел смастерить из железной заготовки дубликат. Благо, времени у него на это рукоделие хватало с избытком. Это было его такое маленькое невинное изобретение. Почему невинное? Потому как подделка ключей не являлась преступлением в Хеджере.
«Ключик – он маленький, кушать не просит. Пусть пока полежит в надежном месте. Авось пригодится. Зерно – оно, как любой продукт, имеет если не продажную цену, то хотя бы ценность», – по-хозяйски, прямо как покойный Баб Нгуви, когда выгружал из самосвала краденую у Мкилимы пшеницу, рассуждал теперь и его сын.
Неделей позже Тамма изобрел временную кладовую и воплотил новую идею в жизнь. Он втайне от других сотрудников в выходной день выкопал в двух сотнях метров от фермы в лесу яму. Обложил ее досками, дно и бока поверх которых загерметизировал от влаги толстой полиэтиленовой пленкой. Приделал люк и все это сооружение аккуратно замаскировал, чтобы оно не выделялось на фоне лесного ландшафта. Изобретение также можно смело отнести к разряду невинных, потому что никто не запрещает жителям Хеджера делать в лесу схрон.
А вот дальше уже у Нгуви-младшего начались нелады с законом. Но обо всем по порядку.
Тамма уже несколько месяцев числился в штате свинофермы. Так как дежурил ночью на ферме он один, то успевал каждую третью ночь десять-двенадцать ведер того, чем кормят свиней, беспрепятственно перенести в свое тайное хранилище из склада.
На ферме всегда находилось много зерна. Оно россыпью лежало на цементном полу склада, и воровства в малых количествах никто не замечал. Ни хозяин, ни Виби даже не подозревали, что кто-то может таким способом совершать кражу. Ранее был случай, что сторож (его уже давно выгнали с работы) днем припрятал несколько мешков с аналогичной продукцией, а ночью приехал на телеге его родственник, они погрузили краденое зерно, и тот уехал. Такую операцию сотрудник провернул несколько раз, а затем по косвенным признакам или по доносу (а может, просто заметили следы колес от чужой повозки на земле) об этом стало известно.
А в данном случае все выглядело чисто. Тамма даже ходил к схрону различными маршрутами, чтобы не протоптать дорожку. Когда набиралось необходимое количество зерна, Нгуви арендовал повозку в дальнем селе и в свободный от работы день перевозил груз домой. Наворованное добро он не продавал, а кормил им свою скотину и птицу на хуторе. Естественно, что хрюкающее, мычащее, кукарекающее и крякающее хозяйство у него стало прибавлять не только в весе, но и в количестве. И соседи с уважением и даже завистью говорили один другому, кивая ему в след: «Смотри, какой Тамма хозяин! Малый еще, а уже поднимает с колен у себя хозяйство».
Отчасти они правы, так как на дармовых ресурсах или харчах можно жить припеваючи, если хозяин в доме толковый. Это касается не только отдельных домашних хозяйств, но и целых стран. Только дармовые ресурсы в этом случае –природные: нефть, газ, лес, питьевая вода, руды, алмазы, золото, а хозяин – сам народ.
Год на Тренде быстро пролетает. На дворе опять стоял месяц холода баруди. Тамма этой ночью дежурил, а по совместительству и воровал зерно. Он уже сделал две ходки к яме и с очередной порцией, состоящей из двух полных ведер, в потемках пробирался по лесу.
Он ощутил чье-то присутствие. Нечто постороннее или даже потустороннее, не такое, как он сам, находилось гдето рядом. Показалось, что за ним наблюдают, однако Тамма продолжил идти своим маршрутом.
Он подошел к схрону, отворил крышку. Та чуть скрипнула. «Надо свиным жиром смазать», – сделал сам себе замечание Нгуви. Высыпал содержимое ведер в яму и направился назад. По пути обратно неприятное чувство у него не появлялось и Тамма, наполнив свои емкости следующей порцией, на этот раз бобов, пошел в четвертый раз.
Он вышел за ограду фермы и прошел с полпути к яме, как до его ушей донесся вой и скулеж собак, охранявших ферму. «Что за бесовщина, – тихо возмутился Нгуви, но возвращаться не стал. – На сегодня хватит. Это последняя ходка.
Что-то подсказывает мне, что не стоит продолжать».
Тамма высыпал в яму два ведра. Как обычно, неспешно и основательно замаскировал схрон сухими листьями и пошел назад.
Вернулся. Закрыл склад, разметал
