попросишь, – приободрился Клиан, видя, что к ним подъезжает автомобиль с красным проблесковым маячком.
После этих слов Джефри взял зажигалку, крутанул пальцем колесико, высек искру и зажег огонь. Далее медленно поднес пламя к кончикам пальцев телохранителя. Последний издал вначале вопль, а затем произнес предложение, состоящее из одних междометий. В итоге его пальцы покинули салон «Мвамвитугари Упепо», а стекло медленно закрылось.
После прибытия полицейских насилие в отношении водителя «Мвамвитугари» прекратилось. Сержант взял документы на автотранспортные средства у обеих сторон и побеседовал с участниками ДТП. Его напарник в это время производил необходимые замеры на местности. Затем полицейский пригласил Джефри к себе в патрульную машину.
– Я не понимаю, – обратился он к Клиану, оставшись с ним один на один, – к чему вызывать полицию по такому пустяковому случаю? Вы что, не в состоянии на месте оплатить женщине ущерб, нанесенный по вашей вине? Вам интересно составлять все эти протоколы, потом посещать комиссариат?
– Я не отказывался решить вопрос по взаимному согласию сторон, – начал Джефри.
– А потерпевшая, точнее ее муж, заявляет, что вы отказываетесь им компенсировать дефекты по ремонту бампера, – заявил сержант.
– Глупости какие-то она говорит. Точнее, она и говоритьто, кроме как оскорбляя меня, не умеет. Эта, простите меня, сцыкуха еще и ездить не научилась, а сыпет в мой адрес оскорблениями, словно матрос на пиратской шхуне. Затормозила передо мной резко. Ладно. Это моя вина – не держал дистанцию. Но я ей предложил сто эку, а ее муж…– Сколько? – прервал Клиана полицейский, решив уточнить сумму.
– Сто федхов по новому стилю, – повторил Джефри.
– А она мне заявила, что вы предложили смехотворную сумму, – удивился сержант.
– Понятно. Вы посмотрите на эту семью. Гляньте, на чем она катается и на какой машине приехал с двумя мордоворотами ее супруг. Конечно, для них сто эку – это карманные расходы. Ее муж у меня требует тысячу, – пожаловался Клиан.
– Тысячу? За такой ремонт? – переспросил полицейский.
– Не просто требовал, а вымогал. Его охранники ломились ко мне в запертый салон.
– То есть вы согласны и в состоянии прямо сейчас отдать им сто федхов, чтобы без протокола? Правильно? – спросил сержант.
– Естественно. Я вины не отрицаю. Меня дети ждут. Я тороплюсь.
– Хорошо. Ожидайте в своей машине и не выходите из автомобиля. Вот бумага. Ручка есть? – сказал полицейский.
– Да.
– Пишите заявление в произвольной форме о попытке со стороны данного гражданина при помощи насилия и угроз забрать у вас тысячу федхов. Пишите сумму в национальной валюте. Так проще в документах отражать. Не придется переводить в федхи по курсу нацбанка на день попытки совершения преступления.
– А может?..
– Что может? Хотите им тысячу отдать?
– Нет, – признался Джефри.
– Тогда подробно описывайте, – рекомендовал он и покинул салон авто.
Сержант подошел к своему напарнику. Они долго о чем-то беседовали, отойдя в сторону, и рассматривали документы.
Клиан вернулся в свой автомобиль и ждал, пока полицейский не пригласит его повторно.
– Написали? – поинтересовался он.
– Ага, – ответил Джефри.
– Ставьте время, дату и подпись. Нет. Время лучше не ставить.
– Так пойдет?
– Конечно, – сказал полицейский, забирая заявление.
Он пристально посмотрел на Джефри, словно изучал его или ждал реакции.
– А к чему это заявление? Может, не стоит? Мне потом боком не вылезет вся эта кухня? – сыпал вопросами Клиан.
– Короче, – произнес сержант, отдавая документы, – с вас сорок федхов и можете ехать с места ДТП.
– Навсегда?
– Навечно.
– А деньги кому передать: мужу или жене?
– Мне, – улыбнулся представитель власти.
– А.., – открыл рот Клиан.
– А я передам потерпевшей стороне, – загадочно произнес сержант, погрозив пальцем.
– Претензий потом не будет?
– У кого?
– У них ко мне. У судей ко мне.
– Какие судьи и претензии? Ваше заявление я порву через несколько часов после того, как вымогатели будут по их просьбе отпущены из комиссариата на свободу. А у водительницы просрочен сертификат, поэтому пусть радуется, что не лишат водительского удостоверения на год, – пояснил полицейский.
– То есть ремонт они произведут за свой счет? – еще раз решил убедиться Джефри.
– Не волнуйтесь. У них, судя по разговору, столько денег, что хватит на всех, – успокоил Клиана сержант, лукаво подмигнув.
Джефри с пониманием кивнул в ответ, поблагодарил честного блюстителя закона и уехал.
XXIX
Пригласил как-то брат покойного Баба Нгуви помочь убрать у себя на поле урожай родного племянника Тамму.
Такое понятие в Волатильности: если работы много, а ее необходимо сделать за один день, то звали на помощь знакомых или родственников, чтобы не растягивать мероприятие на несколько суток. Мужчины собиралась и косили, например, овес или кукурузу. В другой раз приглашенный ранее хомо звал на отработку того, кому он до этого помогал. Этакая взаимовыручка уходила корнями в те времена, когда труд еще не был механизирован и отсутствовала возможность одной семье за короткий промежуток времени справиться самим со своим урожаем.
Понятное дело, что при такой форме найма временных работников и речи не могло быть о денежном вознаграждении за труд. Все работали под девизом: «Сегодня я тебе помогаю, а завтра ты мне поможешь». Работников, конечно же, поощряли, но по-другому. Как и положено, по окончании мероприятия хозяйка накрывала стол, и вся компания пила самогон и закусывала продуктами собственного производства, отмечая окончание того дела, ради которого все здесь и собрались. Для мужчин это был хороший повод посидеть с товарищами за стопкой без ропота жены, когда в обычный день такое времяпрепровождение мужа вызвало бы у хозяйки негативную реакцию.
У дяди Таммы все прошло точно по такому же сценарию:
поработали, отдохнули, выпили, закусили, послушали байки других, сами поделились своими соображениями и опытом и стали расходиться по домам.
– Если что надо, то обращайся, – говорила напоследок жена брата Баба.
– Ничего мне не надо, – скривился Тамма.
– Все равно, мы же родня, а ты один сейчас на хозяйстве, –сказал дядя.
– Как Амбани? – поинтересовалась здоровьем матери хозяйка.
– Плохо. Сделали операцию, но не выписывают из Маржинала, – сообщил племянник.
– Пусть поправляется. Привет ей передавай от нас, а тебе спасибо за то, что откликнулся и помог.
– «Спасибо» в карман не положишь, не закуришь и не выпьешь, – бросил Тамма через плечо, разворачиваясь, чтобы уйти.
– Погоди, – окликнула его хозяйка, – ты недоволен расчетом? Мы, вроде, и накормили тебя, чем могли, и напоили, хоть ты и мал для водки.
– Еды и водки у меня хватает, – деловито, словно взрослый, произнес Тамма. – У меня денег нет. Я думал, что хоть на две пачки сигарет за пятнадцать часов беспрерывной пахоты заработал. Ну, нет, так нет.
Тамма высказал свои претензии семье своего родного дяди и пошел прочь. Его нагнал уже за калиткой брат отца и протянул мелкую купюру. Парень не стал отнекиваться, принял ее и поблагодарил родственника.
Когда дядя Таммы вернулся назад, его супруга злобно произнесла:
– Не зови его больше к нам! Мне такие помощники-родственнички и даром не нужны. Все хомо, как хомо. Пришли, помогли, потом мы им поможем. А этот, звереныш, сначала воровал у порядочных гуманоидов и федхами швырялся в ресторанах и барах, а теперь, видите ли, ему деньгами плати.
– Да ладно тебе, – попытался заступиться за племянника дядя. – Парень без родителей живет. Ему трудно. Где ему деньги брать? Не суди так строго.
– Что не суди? – не унималась жена. – Его Руве Кахесаба пристроил на хорошее место. Мало того, что школу бросил, так еще и крал.
– Все желают что-нибудь украсть. Все не пройдут мимо, если что-то плохо лежит, – хотел сгладить конфликт хозяин.
– Так те свиньи, что этот малолетний умник крал прямо из стойла, плохо лежали на ферме в Маркет-мейкере, а?
– Ну.., – пожал плечами дядя, – неправильно сделал он.
Но головастый парень, правда? До такого додумался! Недаром он из рода Нгуви.
– Святая Бэквордация! – всплеснула руками жена. – Нашел, чем хвастаться! Все вы, Нгуви, такие! А Баб так вообще психом был.
– Успокойся, не говори об усопшем плохо. Он же мне братом был.
– Иди, – слегка толкнула хозяйка своего мужа в плечо. –Подпил, так уже несешь всякую галиматью. Дожились! Хвалится, что племянник умеет хорошо воровать. Пфу. Замолчи, а то хомо услышат и подумают, что и мы такие, как он да его отец.
Пока дядя вел беседу со своей женой, Тамма тем временем пошел домой, но решил сделать круг и заскочить в бар Ибахили Мкилимы за сигаретами.
Заведение под вывеской «Сикио» было открытым. «Ох, и давно же я сюда не заходил», – произнес он, поднимаясь по ступенькам. На улице было еще довольно светло, и в будний день в баре не было ни одного посетителя. Тамма подошел к стойке, но не обнаружил там бармена. Он подождал немного, а затем стал настойчиво требовать уделить ему внимание.
На громкий крик из подсобного помещения вышел старший сын хозяина.
– Чего орешь? – нагловатым тоном спросил он, неся перед собой ящик с пивом.
– Сигарет надо купить, – ответил Нгуви.
– Сейчас, – он было попытался сам стать за стойку и обслужить клиента, но махнул рукой, передумал и позвал сотрудника. – Эй, дармоеды, где шляетесь? Отпустите папирос!
– Кому там неймется? – донесся издалека женский голос.
– Сам король жижесборника пожаловал к нам собственной персоной, – крикнул в ответ сын хозяина.
Тамма ничего не ответил, поскольку этот парень был лет на двадцать старше него. «Попиликай мне, – подумал Нгуви, – так вообще угоню, к чертовой матери, вашу с братом новую машину, и будете ее вытаскивать из реки, если найдете». Девушка, наверно, не расслышала, кого имел в виду старший брат Хими, потому что опять повторила свой вопрос, не понимая, что это за персона такая, что не может обождать и пяти минут.
– Тамма Нгуви, – громко уточнил сын Ибахили.
– Иду, – прокричала она уже где-то ближе. – Выпить, что ли, ему надо? Трубы горят?
Однако кодовое слово «Нгуви» услышал и Хими, помогавший разгружать и сортировать продукты, привезенные из Консалта. Он вышел в зал и увидел Тамму.
– А ты чего тут забыл? – поинтересовался у Таммы Хими.
– За сигаретами зашел, – ответил тот.
– А кто тебе разрешал? – продолжил недружественный разговор Мкилима.
– А мне разрешение не требуется.
– Это мой бар. И я сам решаю, кого пускать сюда, а кого нет, – властно произнес Хими.
– Тебе, чтобы открыть такой бар, еще дристать да дристать надо, – отреагировал Нгуви. – А во-вторых, открыл твой отец питейное заведение, значит, должен всех обслуживать, а не того, кто нравится его сыну.
– Ты, сука, мне колеса пропорол в машине? – высказал претензию младший из сыновей Ибахили. – Вон отсюда!
– Ты дурак?! Ничего я тебе не порол, – сказал Тамма.
– Сначала воздух выпустил, потом дерьма какого-то насыпал в бензобак, что машина заглохла после поездки к Махири, а в последний раз прихожу – четыре дырки в колесах.
– Ты меня словил, что обвиняешь? – спросил Нгуви.
– А там и ловить нечего, послушай, – искал
