неуклюжими. Видимо мои слова произвели на незнакомца впечатление, он сдвинул шлем на затылок, почесал голову и снова посмотрел на меня.
- Убегать не будешь?
- Нет, конечно, я же не дура от счастья своего бежать, ты бы привел кого, кушать хочется, не грызть же мне, кольчуги, платьями заедая. Да и рассказал бы мне про жениха прекрасного, к которому везете, жуть как интересно.
Воин, снова почесав затылок, хмыкнул в густую бороду, строго поглядел на меня:
-Бежать не вздумай, поймаю, в сундук посажу, будешь всю дорогу в нем сидеть. Я, конечно, не сильно испугалась, но мороз по лопаткам пробежал, решила не искать на свою голову лишних приключений и села ожидать дальнейшей участи.
Через некоторое время воин вернулся в сопровождении двух человек, один из них нес поднос с едой, а второй был моим пленителем Ратмиром. От его взгляда мне стало как-то не по себе. Неудивительно, уж слишком много плохого он мне сделал, а уж гибель Микулушки я ему ни когда не прощу.
- Ну, здравствуй птичка певчая, тут мне передали, что уж больно красиво ты поешь, неужели позабыла уже богатыря своего?- спросил Ратмир.
- Не для тебя я такой уродилась, что бы ты меня звал ласково - сурово произнесла я. Да и не дело, не спросивши моего мнения, везти куда попало. Поговорил бы, объяснил, а там бы и согласилась я, невинного человека ни за что погубил, душегубец!
- Ох, и говорливая девка нам попалась, нет бы молчать в тряпочку, и ждать своей участи, так она еще и платье мужское обрядилась, оружие в руки взяла, твое дело еду готовить, да в постели ублажать. Не уж то еще и обращаться с ним умеешь?- с усмешкой произнес Ратмир.
- А если умею, то что? Побью тебя, дашь свободно по лагерю твоему ходить, да наравне со всеми общаться? Или побоишься девки сопливой?
- Смелая, как я посмотрю, ну что братцы, принимать вызов от бабы говорливой или связать заново и кляп в рот засунуть?- спросил Ратмир у своих товарищей.
Воин, тот какой первый меня нашел, толкнул Ратмира в плечо: - Да пусть попробует, ты, что ее боишься?
- Ты Влад, думай что говоришь, чтобы я бабы боялся!
- Говори, птичка, на чем бороться будем! – Грозно произнес Ратмир.
Тут я со страху чуть в обморок не упала, а вдруг шутит, а вдруг не справлюсь и посрамлю науку папеньки. Аж коленки затряслись, на чем сражаться, на мечах - тяжеловат для моей руки меч, а вот кинжал метнуть или из лука пострелять, попытаться можно.
- Ты, Ратмир, время мне дай, с утра маковой росинки во рту не было, ноги от веревок ноют, садись, откушай со мной, приказ дай пусть мишени готовят. А пока я обедать буду, расскажи о женихе моем, интересно очень.
Ратмир от моих слов смутился немного, оглянулся на парней своих.
- Влад, скажи пусть мишени поставят, посмотрим, чего она стоит, баба болтливая, али нет. И присел на мешок с вещами. Влад рванул из шатра, только занавески колыхнулись. А парень, что еду принес, молчком поставил поднос на землю и так же молча, удалился.
На еду я набросилась, оголодавшим волчонком, так уж соблазнительно все выглядело. Краюха хлеба черного, да сала шматок огромный, а в кувшине вода, вином приправленная, в голову не бьет, а усталость снимает. Смотрю я на Ратмира, не ест ни чего, дай думаю, угощу со стола хлебосольного, глядишь поразговорчивее будет.
- Кушай гость дорогой, не побрезгуй, а то мысли не хорошие в голову лезут, никак отравы или сон-травы подмешал, чтобы под ногами не мешалась, да препятствий не чинила. Ратмир глянул на меня, как ушатом воды студеной окатил, но хлеба с салом все-таки взял, да вина в стакан налил. Зыркает на меня из-под бровей, да знай, жует себе молча.
- Что же ты, мил человек молчишь? Али говорить разучился? Или недостойна я речи обычной, только хулить меня можешь? Спросила я Ратмира, а про себя подумала:- да чтобы ты подавился окаянный!
- Ты бы ела, да молчала, разговорчивая. Все беды от вас - баб, волос долог, да ум короток! Что ты узнать хотела о женихе своем будущем, спрашивай уж.
В голову мою тут же полезли мысли пакостные, да слова неприличные, но решила уж говорить вежливо. – Ты расскажи мне каков он, мил ли лицом, строен ли телом, млад или стар. Боязно так к незнакомому в жены идти, а глядишь, расскажешь мне, да полюблю заочно, хоть страх пройдет за судьбу свою.
- Кащей наш, всех царей царь, злата и серебра у него водится - не переводится. Кони длинногривые, да длинноногие по пастбищам бегают, слуг видимо-невидимо, да чертоги за неделю не обойдешь.
- Что же ты мне Ратмирушка все про богатства сказываешь, о нем самом расскажи.- Попросила я Ратмира с милой улыбкой.
- Царь наш, Кащей роду древнего, да старого. А каков он ни кто не сказывал, без шлема ратного не видел его ни кто, голосом грозен, да силой колдовской наделен. Вот и все, что сказать могу, сама в скором времени увидишь.
Беседу нашу, больно уж интересную прервал Влад, вошел незаметно, да поклонился с уважением, жаль не мне, а Ратмиру. – Готовы мишени, для стрел, да для кинжалов, мечи приготовлены, на чем сражаться изволите?
- Так что, птичка певчая, на чем рать держать будешь, выбирай - произнес Ратмир.
Ох, дурна моя головушка, ох бедовая, да зачем же я во все это ввязалась. Подумала я про себя, а вслух молвила:
- Меч для меня тяжел будет, а вот из лука пострелять, да кинжал метнуть, попробовать могу.
- Ну, так решено, поднимайся красавица, решила раз со мной состязаться, посмотрим на тебя, но учти, проиграешь, всю дорогу молчать будешь, в сундуке везти будем.
Подумала я, вздохнула про себя, деться не куда. Поднялась, крошки с колен стряхнула, взяла лук с колчаном стрел, да кинжал за пояс заткнула и пошла к выходу. За пологом шатра простирался огромный лагерь, костры горели, мужики при оружие хмурые вокруг. Страшно аж жуть берет, смотрят косо, да плотоядно, «ой мамочки, куда же я попала?» Ну, раз уж сказала, биться будем, значит, слово свое держать придется, не очень-то хочется всю дорогу в сундуке томиться, вдруг она дальней будет.
- Долго лагерем любоваться будешь красавица?- ехидно спросил Ратмир.
- Нет, просто уж слишком часто вы мне все говорите о поездке в сундуке, вот хотела воздухом свежим вдоволь надышаться.
- А может ты, просто время тянешь, вместо борьбы, сама же говорила, ни кто тебя за язык не тянул?
- Да иду я, иду - проговорила я, а сама думаю: все-то ты знаешь паразит в шлеме.
Недалеко от шатра Ратмирова стояло несколько мишеней, расстояние вроде бы не большое, но все равно боязно, вдруг рука дрогнет. Все тот же Вадим подошел к нам и подал луки и несколько стрел к каждому. Взяв в руки оружие, мне тут же стало легче, что сказать, хоть какая-то уверенность есть. Послушали, оружие в руки дали, а ведь могли запросто снова связать, да там где была и оставить. Первый выстрел был за Ратмиром, вот это силища, так тетиву натянул, что лук в его руках жалобно затрещал, но не сломался, хотя я этого страсть как желала. Попал, чуть-чуть до центра не хватило, может ветер помешал, а может самонадеянность его, стоит вон как индюк надутый. Ну что же, теперь моя очередь на стрельбище выходить. Шагнула я к черте на земле чей-то ногой начерченной, вздохнула глубоко, дабы мысли ненужные в сторону откинуть, тетиву посмотрела - нет ли подвоха, какого и натянула лук. Тишина вокруг стояла неимоверная, они там, что за моей спиной все разом дыханье затаили? Так и подмывало оглянуться, но рисковать не хотелось, а может постоять подольше, сами задохнутся, убегать не придется?
Тетива звенела натянутой струной, ветра почти не было, стрела точно по центру, два пальца отставить, тааак.… Один удар сердца и полетела родимая к мишени, словно не стрела вовсе, а душа моя на родину спешащая. Тишина разорвалась яростными криками, я даже вздрогнула от неожиданности. Оглянулась на Ратмира и поняла, что ехать мне в сундуке, такое уж у него выражение на лице написано было, что словами не передать. Подбежал с мишенью мальчишка малой, несет, под весом ее прогибается, но ни одной стрелы с места не стронул. Ратмирова стрела с черным оперением немного до цели не достала, а моя же с белыми перьями точнехонько в центр угодила. Заговорили мужики все разом, такой галдеж подняли, как бабы базарные на рынке, друг друга перекричать пытаются. Посмотрел Ратмир, с Вадимом о чем- то пошептался, стрелы выдернул и говорит:
- Ну-ка, давай мишени на десять шагов дальше, чем прежде стояли!
Мальчишка шаги отсчитал, цель поставил и отбежал в сторону. Снова Ратмир к черте подошел, лук натянул, мышцы буграми на руках надулись, миг, и стрела в мишени. Оглянулся на меня, головой кивнул, молчит бирюком, глазами Зыркает. Снова пошла я к черте, жестом привычным челку, отросшую с глаз убрала. И на выдохе стрелу свою пустила, куда полетела, смотреть не стала, боязно. Мальчишка подбежал, посмотрел на мишень и обратно к нам волочет, ежом пыхтит, пот со лба течет. И как прежде стрела с черным оперением до центра не достает, а моя беленькая, беличьим хвостиком точнехонько в центре дрожит. Покраснел от гнева Ратмир, да видно посчитал, что ругань при воинах своих устраивать, ниже его достоинства, только рыкнул тоном приказным, мальчишке послушному:- Неси мишень сюда сейчас же!
Сжалось сердце мое в предчувствие нехорошем, что же удумал тать бессовестный? Может, удумал за поражение свое выпороть меня при всем лагере, а ведь не заступится ни кто за меня, рабыня я бессловесная. Зыркает на меня, стрелы выдернул, кивком головы отправил парня безвольного еще раз мишень ставить, гляжу, а она еще дальше, чем прежде была. Тяжело попасть теперь будет, а что делать то? Смотрит на меня, лешим не кормленным, да загадочно так улыбается.
- А ну-ка, пташка говорливая, стрелять меткая, метни стрелу из моего лука, может порчу какую навела, али ворожбу тайную.
Ох, и насмешил, ворожбу, да порчу! Куда мне бездарной, до дел великих небесных, посмотрела я на него, да молча лук в руки взяла. Показался он мне после моего лука, стрелянного, камнем пудовым. Да делать нечего, раз уж решилась, так быть посему. А он же, зараза, мою тростиночку взял, лук мой тетивой поющий, да без напряжения натянул тетиву и стрелу к цели пустил. Летит стрела, воздух со свистом рассекает, того и гляди мишень насквозь пробьет. Вот и мой черед настал, тяжел лук незнакомый, да на любую вещь, есть слово доброе - волшебное, твержу про себя: « Ты лук тугой из древа крепкого слаженный, был его, стал мой, будь сильнее того, прежнего, ты стрелу пусти, против ветра и препятствий всех, порази мишень, будешь мой, будешь лучше всех. Я тебя напою росой, тетиву в крови вымочу, огнем стрелы налью, разберусь с твоей немочью». Выдохнула, словно в омут холодный с головой нырнула, тетивы нежно пальцами коснулась, и не глядя стрелу пустила. Летит стрела, как в молоке цель видна, ох, и не знаю, долетит ли до цели…
Тишина звенящая уши режет, если промахнулась, так еще хуже будет, миг томления, несет мальчишка мишень к ногам нашим, в три ручья с него пот течет, глаза на лоб вылезли, прям собака преданная, хозяину палку несет. Я аж глаза закрыла, боясь увиденного. Слитный вздох пронесся по лагерю лихоимцев, говор мужской повсюду, решилась я глаз один открыть, что бы взглянуть на судьбу свою - злодейку. Глядь, так стрела моя, черная, белую стрелу прямо в середочке пронзила, да раскроила надвое, как топор умелого лесоруба. Что же будет со мной, горемычной, ведь унизила воина
