обороны страны! В СССР военная промышленность всегда являлась приоритетной.
Кучма до 1967 года (до женитьбы на Людмиле Тумановой) и Кучма в 1990 году, когда Украина первый раз заявила о своей независимости – это два разных человека с совершенно разной ментальностью. Ментальность ученного и ментальность директора оборонного предприятия с 13 тысячами подчиненных (а если посчитать членов семьи, то Кучма напрямую повелевал судьбами более 50 тысяч человек!) – несоизмеримы. Это отмечали все, кто знал Кучму в разные периоды его жизни. Леонид Кучма превратился в жесткого управленца, с волюнтаристскими (диктаторскими) замашками. Он привык повелевать и добиваться намеченного любой ценой. Предприятия военно-промышленного комплекса, в котором Южный машиностроительный завод занимал одно из лидирующих мест – это полноценная воинская структура, в которой существовала четкая иерархия и военная дисциплина. Руководитель предприятия имел генеральское звание, соответственно, как генерал он себя и вел.
Таким образом, в 1994 году на смену партийному работнику к власти в Украине пришел генерал-производственник, с огромными амбициями и замашками диктатора. Леонид Кучма пришел во власть надолго, и в отличие от Леонида Кравчука, он знал, как этой властью распоряжаться. Строгая иерархия, чинопочитание и дисциплина в военно-промышленном комплексе осуществлялись намного жестче, чем в школе партийной дипломатии. Поэтому в отличие от всегда осторожного и дипломатичного Кравчука, Кучма с первых своих шагов во главе государства не церемонился: по образцу оборонного предприятия он стал выстраивать в Украине ярко выраженную и послушную вертикаль власти.
Авторитарная ментальность Леонида Кучмы нанесла непоправимый вред украинскому народу. Вместо демократических преобразований, в независимой Украине стали выстраивать гибридную авторитарную государственную модель: что-то между СССР периода «застоя» и авторитарным управлением крупным военно-промышленным заводом. В Украине стала формироваться модель коррупционного треугольника: коррупционная власть, государственно-монополистические корпорации и частные олигархические холдинги.
2.8 Укрепление Кучмой вертикали власти
В Украине президента выбирают на пять лет. По идее Леонид Кравчук должен был править до 1996 года. Однако именно Кучма и директора других крупных промышленных предприятий Украины (главным образом из Донецкого и Днепропетровского регионов), подбивая своих рабочих к забастовкам, принудили Леонида Кравчука уже в 1993 году согласиться на досрочные президентские выборы, которые и состоялись в марте 1994 года.
Леонид Кучма знал силу «красных директоров», потому что сам её формировал и использовал для достижения власти в Украине. Объединенный потенциал «донецких» и «днепропетровских» мог сокрушить любого конкурента внутри Украины, что и продемонстрировали президентские выборы 1994 года. Достигнув верховной власти в Украине, как опытный стратег, Кучма приступил к ослаблению своих союзников, «донецких». Он понимал, что рано или поздно «донецкие» из союзников превратятся в конкурентов.
Долгое время бандитские разборки в Донецком регионе в начале 1990-х годов, считались внутренним переделом власти самих «донецких». Однако с 2011 года в прессе стало появляться все больше информации о том, что причина раздоров исходила от «днепропетровских», которые умело сталкивали между собой лидеров донецкого клана. Назывались фамилии из близкого на тот момент окружения Леонида Кучмы: Павла Лазаренко и Юлии Тимошенко. Прямых доказательств нет. Однако фактом остается следующее: именно во время «диктаторских полномочий» Премьер-министра Украины Леонида Кучмы (с 13 октября 1992 года по 21 сентября 1993 года) и в первые годы его президентства (март 1994 – конец 1996 год) на Донбассе произошли самые резонансные преступления, которые сильно ослабили «донецкую» группировку и фактически сделали её зависимой и послушной от «днепропетровских». Сравните даты убийства лидеров «донецких» с правлением Леонида Кучмы:
– 6 ноября 1992 года ‒ убийство Владимира Гольдина;
– 10 ноября 1992 года ‒ убийство Яноша Кранца;
– 1993 – 1994 год ‒ первые убийства группировки Немсадзе;
– 19 марта 1994 года ‒ первое покушение на Ахатя Брагина (он же Алик Грек);
– 8 мая 1994 года ‒ второе покушение на Ахатя Брагина (он же Алик Грек);
– 2 сентября 1994 года ‒ убийство Эдуарда Брагинского (он же Чирик);
– 30 ноября 1994 года ‒ перестрелка на бульваре Шахтостроителей в Донецке;
– 12 апреля 1995 года ‒ убийство Якова Богданова (Самсон-старший);
– 10 августа 1995 года ‒ убийство Артура Богданова (Самсон-младший);
– 15 октября 1995 года ‒ убийство Ахатя Брагина (он же Алик Грек);
– 3 ноября 1996 года – убийство Евгения Щербаня.
Все перечисленные жертвы – это первые лица «донецкой» группировки. На наш взгляд, совсем не случайно все они погибли, когда у власти находился лидер их прямых конкурентов – Леонид Кучма.
Особое внимание обратим на последнее событие: 3 ноября 1996 года прямо на летном поле в донецком аэропорту, расстрелян Евгений Щербань, который на собственном Як-40 возвращался из Москвы из юбилея Иосифа Кобзона. Евгений Щербань в короткий период 1995 – 1996 годов (то есть после убийства Ахатя Брагина) считался самым богатым и влиятельным олигархом на Донбассе, являлся главным акционером крупнейшего на Украине холдинга «Индустриальный Союз Донбасса», который объединял сотни крупных предприятий Донецкой и Луганской областей. После убийства Евгения Щербаня, который, по разным источникам вынашивал планы смещения Кучмы с президентского трона, у Кучмы в Украине достойных конкурентов не осталось.
2.9 Леонид Кучма: власть вместо бандитов
Существует украинская поговорка: «паны скубутся, а подданных чубы болять». Клановая борьба за власть в Украине между «донецкими» и «днепропетровскими» не имела ничего общего со стремлением к демократии и к европейским ценностям. Наоборот, Украина все больше откатывалась к авторитаризму. Вертикаль власти, которую выстраивал Леонид Кучма со своим близким окружением, предусматривала доминирование власти и государственных институтов. Только при тотальном государственном контроле во всех сферах деятельности можно сделать народ послушным и управляемым. Все, кто не подчинялся или не вписывался в государственную модель, которую строил Кучма с соратниками – выезжали за пределы Украины или их физически устраняли.
В 1994 – 1996 годах преступность в Украине на равных конкурировала с властью. А иначе и не могло быть, потому что она поддерживалась самыми могущественными финансово-промышленными кланами «донецких» и «днепропетровских». Однако, ослабляя донецкий клан за счет внутренних конфликтов и громких нераскрытых убийств, Леонид Кучма и его ставленник, генерал Юрий Кравченко (Министр Внутренних дел Украины с 3 июля 1995 года по 26 марта 2001 года), взялись за искоренение преступности. Авторитаризм – это единовластие. Преступники не вписывались в государственную модель, которую Кучма и его ближайшее окружение выстраивало в Украине. Поэтому, кого-то посадили в тюрьмы, кто-то погиб при задержании или при невыясненных обстоятельствах, кто-то смог договориться с властью и играть по её правилам. Особенно досталось «донецким».
Открытая и непримиримая борьба с преступностью в Украине, активная фаза которой пришлась на 1996 – 1998 годы, совершенно не означала борьбу с отлаженными коррупционными схемами. Наоборот власть, в лице правоохранительных органов, отбирала у бандитов их источники доходов и подстраивала под себя. Шел элементарный передел денежных потоков. Как это происходило?
5 октября 1995 года Верховная Рада Украины, по инициативе милицейских чиновников и при поддержке Леонида Кучмы приняла закон «О борьбе с коррупцией». Этот закон неоднозначностью формулировок и сложившимся в Украине выборочным правосудием, позволял милиционерам генерала Кравченко вмешиваться в деятельность любого бизнеса. Количество проверок бизнеса резко увеличилось. К бизнесменам стали приходить милиционеры из элитных только созданных подразделений (например, управление по борьбе с организованной преступностью в Украине (УБОП)) и на основе часто не достоверных и непроверенных источников информации вмешиваться в работу предприятий. Работа адвокатов оказалась малоэффективной, потому что милиционеры не следовали нормам закона, а преследовали совершенно иную цель – напугать хозяина бизнеса и договориться с ним о долевом участии. Милиционеры в открытую заявляли предпринимателям, что «крышевать» бизнес теперь будут они, а не бандиты, и в качестве доказательства, приводили довольно весомые аргументы.
Расскажу про «весомость» этих аргументов на своем опыте.
Осенью 1996 года почтальон вручил мне повестку из Управления по борьбе с организованной преступностью в Харьковской области (УБОП). Это новое подразделение в структуре Министерства Внутренних дел Украины, которое обладало неограниченными полномочиями. В преступной среде убоповцев боялись, так как все, кто попадал в их поле зрения, становились или инвалидами (с отбитыми почками, поломанными ребрами и другими увечьями), или пропадали, или что реже, все же попадали за решетку. Однако в большинстве случаев, это касалось потерявших человеческий облик вымогателей («рекитёров»), разбойников и грабителей. Я ограничивался минимальным участием в организации теневого бизнеса «краматорских» (одна из структур «донецких») и все больше времени уделял науке. У меня родилась вторая дочь, поэтому время распределялось так: наука, семья и лишь потом бизнес.
Повестка меня немного смутила. Мое посредничество обходилось без всяких бумаг и подписей, строилось только на личных отношениях, поэтому никакой доказательной базы у правоохранителей против меня в принципе не могло быть. Я никого из своих клиентов не обманывал, мои масштабы деятельности в сравнении с другими схемами по углю, газу и нефти, были совершенно копеечными, поэтому я поехал в Харьков практически с чистой совестью.
В 10.00 утра я зашел по повестке в здание УБОП к следователю капитану Колесникову. Около 20.00 меня под руки бережно вывели из здания (я с трудом мог передвигаться) и оставили на улице. Превозмогая боль, я с трудом добрался до своей машины. На следующее утро мне сделали в больнице рентген: обнаружили три сломанных ребра, внутренние кровоизлияния, разорванные сосуды глаз и многое другое. Я не мог разговаривать, сидеть и есть. Месяц я восстанавливался после «душевной» беседы в УБОПе. Как потом оказалось, из четырех стадий пыток, которые существовали в этой организации на тот момент, две стадии я прошел.
Что же со мной произошло? Следователи знали, что я не бандит, а бизнесмен, но долго не могли поверить, что кроме сельского хозяйства я больше ничего не знаю. Избивая и пытая меня, они хотели узнать про другие источники доходов «краматорских», услышать фамилии бизнесменов, сколько они зарабатывают, где хранят деньги. Однако я действительно не вникал в чужие схемы. В последний год я до минимума свел свои знакомства среди «донецких», потому что, с
