той революционной этике, причем как раз же именно в силу всех тех своих чисто собственных сколь безмерно острейше безжалостных убеждений.
И ведь все это исключительно разве что потому, что над чьим-либо большим и светлым разумом до чего безраздельно преобладала одна та донельзя куцая правда книжных истин.
Да вот, однако, были эти задушевно душистые аксиомы весьма и весьма безответственно далеки от тех самых до чего обыденных реалий быта почти уж повсеместно вовсе этак совсем невежественного народа.
И он никак не был способен проснуться, раз он и не спал, а только жил тем, чем он жил, а спала и дифирамбы себе под нос в сладком сне пела именно та дивно же восторженная интеллигенция, и этот ее сон и обернулся для всего народа вековым кошмаром осатанелого, идеологического маразма.
И главное все это предстало именно в подобном виде разве что исключительно потому, что по представлениям ревностно и революционно настроенных демагогов, богатство неизменно же всегда находится в руках сильных, что только лишь то и делают, что до чего беззастенчиво и беспрестанно угнетают всех тех слабых и немощных.
Ну, а из всего этого явно следует, что у них его и впрямь-то полагалось с ходу отобрать, дабы максимально затем промеж всех сирых и обиженных на скорую руку разом и перераспределить.
Явственного понимания того, что подобным путем лишь только разом всецело растравливаются самые кровожадные стадные инстинкты, у тех самых весьма благодушных дореволюционных доброхотов попросту не было даже в помине…
Они хотели святого добра и только одного добра, а уж, дабы всеми силами искренне так радостно его достичь они до чего бесцеремонно и намеривались разом ведь вымазать простонародные массы в безудержно обильной крови всех их давнишних и кровных вековых угнетателей.
И ох уж это немыслимо цепкое до всяческих тех мелких фактиков лицемерие, до чего незыблемо заключавшееся в самом вот бездумном братании с идеалами, выношенными на щите еще теми кое-кем и впрямь до чего идиллически воспеваемыми историческими личностями, а именно Робеспьером, а ранее Кромвелем.
И это именно оно и сослужило России самую ужасную службу, собственно, и, оказавшись одним из наиболее важных факторов, превративших ее в некий новый Египет, хотя она всегда искренне жила светлой мечтой являть собой лик Третьего Рима, то есть попросту быть во всем наиболее естественным продолжением Византии.
И это ее явное перерождение проистекало, собственно, лишь оттого уж крайне ведь исключительно до чего весьма непритязательного обстоятельства, что людей вполне всерьез некогда возжелали возглавить, взнуздать и отправить по всему тому крайне нужному кому-либо навеки вечные безупречно «правильному» пути.
И ясное дело, что подобная безоглядно и безапелляционно идейная тенденция ничего хорошего… кроме разве что чего-либо беспредельно плохого, в самой уж себе нисколько так вовсе никак не несла…
Вот бы понять всяческим горе-воякам с тем безумно же великим общественным злом, ту неимоверно гигантскую разницу между добром всецело отлаженным и подогнанным к действительности и его полнейшим антиподом, наилучшим из всех орудий Сатаны ВЕЛИКОЙ ЛЮТОСТИ благом, сплошь нашпигованным лихостью и ухарством, а главное, еще и предначертанном без разбора всем разом.
А между тем писатели гуманисты, такие, например, как Сергей Довлатов всегдашне стремятся донести до нашего сведения на всех страницах своих книг ту ярко искрящуюся собственным светом мысль о том, что в принципе-то невозможно, обустроить наше житейское бытие на том самом крайне зыбкой основе излишне прекраснодушных, аморфно праведных логических доктрин.
На чистой от буквально всяческой житейской грязи бумаге они, может, и вправду выглядят весьма заманчиво, но жизнь - это река, а вовсе не костер и уж тем более не доменная печь.
А потому, вот, значит, чем оно будет разве что поближе ко всему тому, так и сверкающему в ночи искрами очистительному огню, тем оно вполне ведь как есть соответствующе отныне и окажется на редкость, куда подалее от всех тех доселе полностью естественных норм никак и близко неизменной общественной жизни.
Прекрасные идеалы, во всем на редкость безупречно хороши разве что как некие далекие маяки во всем том чисто же одиночном, а никак не наскоро и безбожно откуда-то извне яростно подстегиваемом «заплыве» по всему тому непомерно безбрежному морю нашего пока до чего и впрямь еще сколь этак всеобщего невежества.
Ну, а когда их путем слепо же бездушных логических умозаключений, изощренно и искусственно довольно-то сурово и агрессивно со всей основательностью спешно приближают ко всей той безмерно ведь суетливо обыденной житейской реальности, они только-то всех нас вот затем и приведут к одним лишь грозным рифам всеобщей житейской разрухи.
Поскольку безнадежно утяжеляющие ходьбу по слякоти повседневных невзгод вериги идеалистически будто бы и впрямь изумительно так единственно верного восприятия жизни, безусловно-то, разве что только и утянут нас за собой во всепоглощающую бездну безумно осатанелого зла.
Причем, той еще на редкость несомненной первоосновой буквально всех подобного рода довольно сомнительных общественных начинаний совсем неизбежно являются именно те вовсе-то бесполые порывы чьих-либо безудержно благонравственных душ, что и вправду устремились сходу пошатнуть издревле устоявшееся основы сколь незыблемо же существующей социальной вселенной.
Однако - это один разве что тот высокий ум (безо всяких вкраплений к его внутренней самой-то сокровенной сути весьма неприглядных черт донельзя самовлюбленного эгоизма) и будет способен со временем ниспослать всему этому миру то самое безвременно же великое и всеобщее благоденствие.
Правда, подобным образом все это случится только лишь в том единственном случае, если уж он и впрямь-таки будет, вот вполне зиждется именно на здравых принципах, полнейшего осознания необходимости повседневного задействования сколь недюжих сил всесторонне развитого интеллекта, а не только горячего, и зачастую совершенно во всем бессмысленно безрассудного сердца.
Именно этакий (коллективный) разум, собственно, и создаст светлый путь общественных перемен, а не одну ту ни с чем, что было ранее никак несопоставимую разруху, и прежде-то всего именно в тех и без того полностью пустых головах.
Да нет, это именно данного рода яркий проблеск в черных тучах слепой обыденности затем и претворит в жизнь именно то, что и станет во всем том дальнейшем главными составляющими элементами, куда значительно же поболее справедливого общества.
При этом явно использовав весь тот вдоволь имеющийся в массах задушевный энтузиазм как раз-таки в его-то наиболее стоящем того ключе, а именно в смысле постепенного приучения всего людского социума к вящему состраданию ко всякому ближнему своему.
Война классов отбрасывает человеческое общество обратно в животный мир.
Люди беспрестанно страдают, потому мир скроен плохо, но его плоть и кровь, однако никак ведь нельзя резать совсем по живому, а только лишь взращивать новые и новые поколения в несколько же принципиально другом духе при этом, не отрицая старое, а целиком так на него весьма надежно во всем опираясь.
При этом еще и крайне важно вполне осознавать отчего - это именно все страдания всякого человека, собственно, и берут свое начало, причем и тогда нисколько нельзя разом рубить с плеча обрубая канаты, от века, связывающие общественную жизнь со всем тем сколь надежным причалом, на котором, кстати, и зиждется всякая законная власть.
Ее недостатки зачастую отчасти нивелируются ее весьма существенными достоинствами.
Да и вообще всю ту бессердечную несправедливость совершенно так нисколько неправого общественного мироустройства полностью извести сможет одно лишь всестороннее просвещение, и именно поэтому его до чего еще всегда неистово опасались буквально-то все вездесущие мракобесы той самой, давно ныне, как бы это, ни было печально, всецело-то бывшей Российской империи.
Ну а что еще вообще могло быть и вправду касаемо тех и впрямь на редкость совсем так мгновенных и молниеносных перемен, то тут как не крути, а те самые адски жаркие, словно угли глаза всех тех, чьи сердца были целиком и полностью разом изъедены пламенем бесовской революции…
Нет, то уж далее были никак не настоящие люди, а только лишь одни черные тени былых людей.
Все то, что они совсем неспешно и заправски самоуверенно сотворили со своею страной, и близко не имело никакого отношения к каким-либо уж истинно новообретенным житейским свободам, а только-то к самому безусловному закабалению граждан извечно опричной державы, разве что весьма ведь значительными чисто так дополнительными, тяжелейшими оковами безукоризненно деконструктивной идеи.
Причем буквально все в ней еще изначально было, ну совершенно во всем без всяческих в том сомнений именно же мертворожденное.
Причем дальневосточное осуществление идей Карла Маркса всею своей живучестью явно обязано именно как раз тому, что сама идея была ведь создана именно что в расчете на некий тот большой общечеловеческий муравейник.
И всему тому вышеизложенному можно отыскать вполне и впрямь уж исключительно полноценное подтверждение, причем именно в той на редкость достойной самого еще многократного прочтения и почтения художественной литературе.
И, конечно же, такие писатели как Сергей Довлатов, да и другие, подходят к описанию данных, некогда произошедших в стране событий несколько иначе.
Однако сама суть - она ВСЕГДА ТОЛЬКО ОДНА, и разве что было им дано ее раскрыть, никак не в каком-либо весьма вот на редкость самом-то более чем конкретном их произведении, скажем, той же «Иностранке» Довлатова, а буквально во всем изумительно до чего прекрасном их творчестве.
Далее цитата из классика эмигрантской литературы Сергея Довлатова «Иностранка»:
«Так что же выше справедливости?
- Да что угодно, - отвечаю.
- Ну, а если более конкретно?
- Если более конкретно – милосердие…»
Милосердие - отнюдь никак не поповское слово, ему только-то и вправду должно было проявляться именно к людям действительно уж того вполне до конца достойным, скажем так, к будущим жертвам кровавого маньяка, если он, не дай Бог, еще возьмет да сбежит.
И это как раз в эдаком случае очень даже необычайно доброе за чей-либо вовсе вот явно разве что чужой счет общество и может проявить сущее ханжество: оно, мол, против всякого убийства как такового.
Однако все это, в свою очередь, должно бы обозначать, в том числе и его самое обязательное предотвращение, пусть и ценой крови того, кто был явно уж всецело достоин именно подобной, далеко не худшей участи.
А всех тех политических смутьянов в той еще старой России действительно же следовало повсеместно выкашивать, словно сорную траву, для буквально всеобщего счастья и благоденствия всей той ныне навеки как есть полностью былой империи.
Эдвард Радзинский в книге «Наполеон, Жизнь после смерти» цитирует слова этого доблестного полководца, который более чем искренне рассуждает о том, чего это вообще только ведь происходит, когда
