Возмездие теленгера (постапокалипсис)

могла так подло и низко пасть. В общем, он в очередной раз запутался в своих чувствах.
За углом стояла родная «росомаха», пыльная и в заплатах. Дядин приоткрыл дверь и крикнул:
– Где вас черти носят?! Мы битый час ждём!
– А мы здесь, – заверил его хриплым голосом Пётр Сергеевич. – Ёшкин кот! Друга вашего из беды выручал, – и, многозначительно глянув на Костю, подтолкнул его, чтобы лез в кузов к Чёботу и Телепню.
Пётр Сергеевич сел за руль, нервно завёл двигатель, и они понеслись куда-то в чёрту на кулички, но скорее всего, в сторону Сестрорецка, выбирая узкие старые улочки, где деревья шатром склонялись с двух сторон и закрывали небо.
– Где ты пропадал? – спросил Телепень заплетающимся языком. Он наклонился и доверительно сообщил: – Тебя здесь все искали, грозились голову открутить. Что ты натворил?
Чёбот ни о чём не спросил, он был мертвецки пьян и валялся на полу, при этом ещё и похрапывал.
Телепень завладел его журналом «плейбой» и разглядывал с жадным интересом, но при появлении Кости отбросил журнал в сторону, как гадюку, и доверительно сообщил:
– На тебя знаешь, как все злы?!
– Знаю, – ответил Костя. – Так им и надо.
– Они грозились тебя урыть.
– Урывали уже одни такие, – парировал Костя.
– Я бы на твоем месте остерёгся.
– Не учи дедушку кашлять, – ответил Костя, и на этом разговор оборвался, потому что Дядин, сидя на переднем сиденье, произнёс загадочное: «Вот и приехали…», а Пётр Сергеевич резко затормозил и свернул в первый же туннель подворотни.
– Что там? Что там? – спросил Костя, глядя вперёд и ничего опасного не замечая: ни кайманов, ни гранбота.
– Тихо… – важно и очень серьёзно сказал Пётр Сергеевич. – Тихо… – и посмотрел в потолок кабины.
Словно в ответ, они услышали нарастающий стрекот вертолёта, который так низко пролетел над ними, что по борту ударил ветер и мелкие камни. Какое-то мгновение им даже казалось, что он никуда делся, а висит на одном месте, но потом вертолёт удалился в сторону залива, и тотчас они услышали отдалённую стрельбу. Она становилась то гуще, то замолкала, и было ясно, что совсем недалеко идёт бой.
– Так! Кто пойдёт на разведку? – спросил Пётр Сергеевич, оглянувшись на Костю и Телепня.
Чёбот был не то что не в состоянии, он был не в счёт, потому что не проснулся даже от быстрой езды.
– Я… – мрачно ответил Костя и полез из «росомахи», полагая, что должен искупить вину перед Петром Сергеевичем.
– Подожди, – сказал Пётр Сергеевич и сунул ему в руки, как последнее утешение, «плазматрон». – Если что увидишь, беги назад, ёшкин кот!
– Ладно, – буркнул Костя и, пройдя сквозь туннель, выглянул из арки.
Если бы они не были уверены в том, что не найдут командный пункт связи без меня, черта с два они меня бы отпустили, понял Костя, значит, я им уже не нужен, и чувство горечи посетило его второй раз за утро. Но потом он вспомнил, как Тимофей Семенович обычно ему говорил: «Победа, доставшаяся легко, не делает тебя героем, за всё нужно страдать», и, утвердившись в этой мысли, вздохнул с некоторым облегчением, хотя после истории с Амандой на душе было, как никогда, гадко. Нет, думал он, теперь я буду с женщинами втройне осторожным. И хотя знаки, которыми напоследок одарила меня Аманда, красноречивее любых слов, я им не хочу верить, они лживы, коварны и… сладостны, как яд любви. Нет, Аманду я не забуду! Так примерно думал он в своей наивной вере во всеобщую порядочность.
Улица была пустынна. Напротив чернели ржавые машины: одна «BMW», вторая – «Maserati», а за ними ещё и ещё и так до конца пыльной улицы. Скаты давно сгорели под солнцем, лопнули, и машины, скособочившись, казались приземистыми и несчастными, с мутными стёклами и пыльными капотами. В одной даже сидела парочка мертвецов. Их белые черепа смотрели на мир чёрными глазницами. Но Костю привлекла не эта, в общем-то, привычная картина, а странные, едва слышимые звуки со стороны парка Сосновка, где лес давно и безвозвратно поглотил все человеческие следы: и стрельбище, и городок шахматистов, и центральную аллею с мостиками, не говоря уже обо всех больших и малых памятниках славному прошлому этого города. На противоположной стороне улицы он увидел долгожданный книжный магазин, но миновал его, с большим сожалением вглядываясь в мутные витрины.
Он крался от машины к машине на звуки боя, ещё не веря в то, что было очевидным. Не верил, даже когда у него над головой зелёный луч «плазматрона» беззвучно сбил сук на березе, не верил, когда мимо, хрипло дыша, как загнанная лошадь, пробежал кто-то из банды Петра Сергеевича, не верил, даже когда увидел отстреливающегося из «калаша» долговязого Викентия Буланова. А вот когда в него попали и он вскрикнул, как раненый заяц, – поверил, но не смог помочь Буланову, потому что следом за ним выскочил биомеханический преследователь – гранбот в виде огромной кошки, и пули из «калаша» отскакивали от него, как от гранитной глыбы. Зубастый гранбот с жуткими рубиновыми глазами одним движением лапы разорвала грудь ещё живого Буланова и, урча, с чавканьем стал пожирать его внутренности. Тотчас подбежал человек-кайман, выстрелом из «плазматрона» добил Буланова и молча смотрел, как гранбот пожирает человечину. Жалостливый, подумал Костя о каймане и отполз в глубь парка, который давно стал враждебен человеку и жил сам по себе. Больше Костя никого не увидел до самого подземного бункера, где обитала банда Петра Сергеевича. В густой радиоактивной траве то там, то здесь лежали трупы, а между ними беспечно прыгали радиоактивные белки. Из окон приземистого бункера тянуло чёрным дымом.

***
– Где ты шлялся?! Мы все ноги посбивали в поисках тебя! – вполне искренне волновался Пётр Сергеевич. – Ёшкин кот!
– Заиками нас хочешь сделать?! – вторил ему Дядин и чуть ли не за грудки хватал, но больше жалел себя любимого, так казалось Косте.
– Вот я всё Верке расскажу, – ехидно обещал Телепень и на всякий случай держался подальше, отодвигаясь на самый край сиденья.
Чёбот же не мог сообщить свое мнение, потому что всё ещё был мертвецки пьян.
Костя никому не верил, потому что знал, что каждый здесь преследует свои интересы: Пётр Сергеевич мстил за Аманду, Дядина интересовала идея-фикс – засекреченный пункт связи, а Телепень с пьяным Чёботом жаждали красиво, а главное с пользой для здоровья провести время.
– Ты хотел сбежать? – нервничал Пётр Сергеевич.
– Ты хотел нас предать? – волновался Дядин.
– Если бы хотел, то сбежал бы! – ответил им всем Костя прямо в возмущённые лица. – Если бы хотел, то предал! Не учите дедушку кашлять!!!
Они замолчали, потрясённые его откровенной мыслью, потому что в глубине души понимали, что неправы, что Костя настоящий «мститель», не какой-нибудь там хухры-мухры, а с характером, и к нему нужен особый подход. А раз неправы, думали они, и не хухры-мухры, то не будем на него сердиться. Свой он, свой, до мозга костей! Так представлял Костя положение дел, а как было на самом деле, не знал.
А потом:
– Всех убили… – в сотый раз рассказывал Костя, – всех до единого. И того рыжего конопатого, который меня пинал, и Буланова, то есть блондина с длинными волосами, и того, который пел громче всех.
– Борьку Анохина! – ахнул Пётр Сергеевич. – Моего заместителя?! Ёшкин кот!
– Да, Борьку, – кивнул Костя, хотя не запомнил, как звали того парня, чья голова валялась на ступенях бункера, а тело так и осталось стоять, прислоненным к стене, забрызганной кровью до самого потолка. – А ещё Андрюху Марфина, Серегу Лобастого, Кнура, Пашу Чибисова и Акела.
– Акела-то за что! – белугой ревел Пётр Сергеевич, порываясь бежать на место их гибели и увидеть всё своими глазами. – Нет, надо было мне остаться и не допустить бойни! Я бы им всем врезал! – Но было заметно, что он даже самому себе не верит. – Ведь… ведь… нас до этого никто никогда не трогал. У нас была негласная договорённость с кайманами. А может… – он почему-то почти враждебно посмотрел на Костю: – Может, тебя искали?.. Ёшкин кот!
– Не знаю, – ответил Костя. – А почему меня? Кто обо мне знает-то?
– Многие, – грубо сказал Дядин, – ты же сам проболтался, что являешься «мстителем».
Впервые он укорил Костю, и за этим крылась его досада, быть может, на то, что и Пётр Сергеевич теперь был в курсе дела насчёт засекреченного пункта связи. По крайней мере, так показалось Косте. Лучше было бы, если бы нас расстреляли, с горечью подумал он, и никто бы сейчас не упрекал меня в том, чего я не делал.
– Многие, – согласился Пётр Сергеевич, – но только не мои пацаны. Нет среди них стукача. Это я точно знаю. Ёшкин кот!
– Одна паршивая овца всё стадо испортит, – веско сказал Дядин и упрямо тряхнул своей седой косичкой.
– Может, и была такая овца, – внезапно миролюбиво согласился Пётр Сергеевич и поддал скорости. – Кто знает?
Они неслись на запад, минуя центральные улицы, выбирая переулки и лесочки. Несколько раз вдаль мелькал чёрный вертолёт, но им необычайно везло, потому что он их не замечал, а они вовремя успевали то нырнуть под сень деревьев, то спрятаться в подворотне. Небо затянули кучевые облака, и принялся накрапывать мелкий дождь. В общем и целом, судьба благоприятствовала им в их миссии. И это было обещанием удачи.


Глава 9
Кронштадт

Города видно не было, он только угадывался в серой дымке, зато Стена, как и прежде, возвышалась над ним и даже отсюда, из Сестрорецка, казалась чёрной и неприступной, как символ той счастливой жизни, к которой нет возврата. «Если ты познал счастье, – часто говорил приёмный отец Семён Тимофеевич, – то другого тебе не захочется до конца жизни».
Балтику штормило, она была белая-белая, словно зимой, только зелёные деревья на мысу, которые во всю рвал ветер, свидетельствовали о том, что стоял конец месяца мая, когда погода неустойчива, когда с севера приходят холодные ветра, а солнце ещё не способно согреть землю и лукавит, озаряя её своими жёлтыми-жёлтыми лучами.
– Ну что, видно что-нибудь? – нетерпеливо спрашивал Дядин у Петра Сергеевича, который разглядывал Финский залив в бинокль.
На Костю они как будто не обращали внимание, словно его и не было и в помине, словно они точно знали, куда плыть и что делать. А на самом деле, думал Костя, они всего лишь угадали пару-тройку пазлов, и ему казалось, что только он один знает, где и как найти хорошо засекреченный пункт связи. Не то чтобы он сопротивлялся их желанию, просто всё ещё хотел чувствовать себя центром событий.
– Там это должно быть, там, – довольным голосом говорил Дядин и приводил следующий аргумент: – На фотографии, на знамени была указана «Тридцать первая флотилия Специальных работ». А где ей было дислоцироваться? Конечно, только на острове Котлин, и дураку ясно, – при этом он делал вид, что не замечает Костю и что Костя не является «мстителем» номер пять тысяч сто.
Костю это обижало. Во-первых, если бы было всё так просто, то не надо было вообще мудрить с «мстителями», а во-вторых, он действительно ничего не помнил: ни этого низкого берега, ни этой непогоды. Не было такой картины в его памяти. Оба считали, что Костя всё забыл или напутал, и действовали по-своему разумению. Ладно, думал Костя, посмотрим, чья возьмёт, хотя, с другой стороны, возьмёт ли вообще? Он уже и сам сомневаться в своих воспоминаниях. Какой от