проистекало от одного того уж весьма щедро и впрямь чрезмерно растравленного светлыми идеями вовсе-то и близко никак неуемного до чего изумительно восторженного воображения.
Причем это как раз-таки то немыслимо нелепое следование в само ведь небо вполне наглядно более чем явственно указующему его персту и вызвало затем сущее буйство нелепых эмоций у тех господ интеллектуалов, что были никак не в меру возвышены всем тем ярко искрящимся духом своим.
И это именно этакие люди буквально весь этот мир разом и захотели воинственно переиначить, и главное только лишь к чему-либо донельзя же многозначительно вот безупречно как есть истинно наилучшему, да и совсем без крови, пота и слез.
45
И им-то самим вовсе невзначай и чисто сходу и наобум показалось, что все тут на деле сколь безукоризненно разом попросту само собой до чего еще истинно ясно.
А потому уж как есть достаточно будет разве что только наспех сбросить с себя тяжеленные вериги беспросветно темного прошлого существования, и все тогда вскоре придет к ним полностью ведь само.
Ну, а в том самом доподлинном мире житейских реалий этого нет, да и быть его, кстати, совершенно и близко так нисколько не может!
И собственно говоря, сама соль их логических рассуждений никак не более чем то самое до чего наглядное порождение праздного и умиленного безделья в делах до чего вполне конкретного обдумывания всех тех никак немаловажных и сложных вопросов всего того совсем же обыденного, житейского бытия.
И, кстати, вот еще что: расположено оно гораздо далее всяческой дали от всех тех до чего доподлинно настоящих потоков истинно здравомыслящего общественного сознания.
А все потому что это именно в угаре интеллигентских дискуссий о самых тех еще наиболее различных аспектах всевозможных перемен к чему-либо и вправду несусветно наилучшему сама ведь собой разом исчезла всяческая хоть сколько-то того стоящая ретроспектива грядущей, куда и вправду значительно поболее праведной общественной жизни…
46
И буквально все те богоспасительные беседы носили тогда без тени сомнения разве что тот самый как есть еще злосчастный характер, так сказать, бескрайне же умиленных сладких надежд, а не сколь строго и до конца вполне верно и взвешенно выверенных логических построений.
И вот он всему тому и впрямь-то как есть до чего невозмутимо наглядный пример, причем как раз-таки из того весьма уж более чем на редкость примечательного окончания романа Достоевского «Бесы»:
«Мне ужасно много приходит теперь мыслей: видите, это точь-в-точь как наша Россия.
Эти бесы, выходящие из больного и входящие в свиней - это все язвы, все миазмы, вся
нечистота, все бесы и все бесенята, накопившиеся в великом и милом нашем больном, в нашей России, за века, за века! Oui, cette Russie, que j'aimais toujours*. Но великая мысль и великая воля осенят ее свыше, как и того безумного бесноватого, и выйдут все эти бесы, вся нечистота, вся эта мерзость, загноившаяся на поверхности… и сами будут проситься войти в свиней».
(*Пусть Россия все та же прежняя).
Интересно вот только, где это, собственно, видано…
Уж из того действительно более-менее полностью до конца этак явного тут разве что, то одно: нет никаких в том сомнений, что великий писатель сколь отчаянно уж некогда и придался всяческим праздным идеалистическим размышлениям.
Ну а как есть заодно и были они из того самого более чем невзрачного разряда тех истинно сентиментальных умозаключений, что уж вполне оказались более чем совсем бескрайне далеки от всех реалий этого нашего чисто повседневного существования.
47
Но, скорее всего, он всего-то навсего беспричинно поддался некоему чисто внешнему влиянию, поскольку российский либерализм 19-го столетия весь, как он есть, так и пропах духами Французской революции.
Ну, а гильотина новоявленным прореволюционно настроенным маргиналам явно уж со всей той очевидностью попросту показалась средством не во всем до конца достаточно радикальным - им, как видно, понадобилось нечто, что будет весьма ведь значительно поновее, дабы всех тех изуверов угнетателей и впрямь со свету никак незамедлительно полностью сжить.
Их пылающий мозг нисколько не признавал никакой плавной постепенности и хорошо обдуманных, вполне согласованных со всем этим миром только лишь после самого же тщательного взвешивания и обдумывания до чего еще донельзя ведь как есть решительных действий
Им-то самим было надобно все сразу и прямо сейчас, поскольку несколько затем могло оказаться и чересчур поздновато, раз совсем невзначай, а смогут некие исторически важные события явно обойтись и безо всякого их прямого участия.
А им вовсе вот сколь чувственно не терпелось сходу же осветить мрак людского невежества всем тем, что было ими почерпнуто из мира вовсе-то иного бытия.
Да только оттуда чего-либо брать можно как есть с самой явной оглядкой на те самые крайне суровые реалии своего века.
Ну, а если сумбурно хапать яркие в ночи угольки всякого вольнодумства, то и руки себе обожжешь и весь этот мир сожжешь впрямь дотла.
И если кто желает вполне праведно поучаствовать в великом и требующем крайней неспешности процессе довольно-таки медленного преобразования общественной жизни, то для этого надо научиться, не ставить весьма массивную телегу впереди до чего еще сноровистой лошади.
48
И уж пиши не пиши про то, что люди никак не смогут заново (лучше) наладить свой быт, обильно пустив кровь будто бы и впрямь-то крайне безжалостных своих угнетателей, но есть и такие, которые всегда еще отыщут лазейку, дабы разом избегнуть неизбежного провала их извечно грязной (от сырой землицы) логической линии.
Они ведь как раз под нее более чем безотлагательно и рьяно разом закапывают исключительно так все, что над ней вообще несколько возвышается в плане всего того совершенно уж обыденного своего общечеловеческого благоустройства.
Ну, а искрометно пламенные своими идеями господа товарищи, как то само собою, очевидно, разве что до чего многозначительно возжелали в единый миг попросту сходу переменить весь этот мир, дабы он всенепременно затем еще стал одним лишь подпольем со всеми его суровыми законами и вполне тому во всем соответствующим бытом.
Но дело тут было отнюдь не в неких разве что уж самых этак отдельных личностях, а, собственно, говоря, во всех тех «либералах дегустаторах» грядущей всеобщей славной свободы…
Они и впрямь до чего неудержимо возжелали истинно как есть до чего незамедлительного освобождения буквально ото всех более чем невероятно жестоких рамок обыденности, некогда имевших свое место и время в тех безгранично еще примитивных условиях того самого предыдущего 18-го века.
А то столетие неизменно было все той же неразрывной нитью крепко-накрепко фактически разом увязано именно что со всеми теми временами того еще донельзя стародавнего и именно что во всем, как есть доиндустриального, исключительно «гужевого» и парусного бытия.
И уж именно как раз на это до чего ведь зорко указывает Марк Алданов в его великом литературном труде «Истоки».
«Исторический процесс есть процесс случайный.
В сущности, понятие прогресса мы все-таки выдумали в результате только небольшого запаса небеспристрастных, часто самодовольных, наблюдений над жизнью одной второстепенной планеты в течение двух-трех последних столетий: в шестнадцатом веке люди жили приблизительно так, как две тысячи лет тому назад, так что тогда говорить о прогрессе было бы уж совсем глупо…»
49
И вся та ныне прославленная культура она чисто внешняя оболочка всякого нынешнего современного человека, а внутри он до чего еще в целом так состоит из точно тех же прежних древних инстинктов, и они зачастую могут оказаться гораздо сильнее всякой той хорошо обдуманной и тщательно взвешенной логики.
Но при всем том большинство порывов человеческой души благородны и светлы, ну а потому и достойны они всяческого, между тем, к себе истинно большого уважения.
Но иногда это бывает и явно так совсем наоборот.
И до чего неизменно, то ведь как есть разом сходу вовсе понятно, что уж, будучи надежно весьма на редкость тщательно завуалирована внешней культурой, примитивная эгоистическая сущность и близко никак от всего этого не становится несколько менее хищной.
Нет вот, скорее наоборот - именно технический прогресс, а также и чрезвычайно ударившаяся в сущую же элитарность современная философия неизменно во всем разве что лишь поболее поспособствовали как раз-таки именно же тому, дабы цивилизованный человек практически так полностью совершенно утратил всякую жалость к ближнему своему.
А из всего того само собою непосредственно разом и следует, что сколь непременно еще будет он вполне всерьез к какому-либо явно уж постороннему ему человеку всецело относиться, только лишь как к некоему несносно зловредному насекомому.
И чем ведь всех тех до чего аккуратненько обводимых им кружочком исключительно ничтожных представителей человечества и вправду ведь явно еще затем окажется несколько поменее, тем лишь безо всякой в том тени сомнения только-то и будет оно значительно так, всецело, разве что весьма получше и праведней.
И самой, между тем, наиболее наилучшей вуалью на хищной морде дикости всегда является некое, то еще более чем исключительно нескромное общественное благо со всею строгостью разом и вытекающих из него оргвыводов, что кому-то вполне должно быть именно худо, поскольку он совсем безнравственно угнетает всякий простой народ.
Но, конечно, все – это одни лишь те самые до чего неотесанно грубые слова, и они само собой нисколько не более, нежели чем некое разве что одно пустое мудрствование.
Раз уж все то, что донельзя бескомпромиссно и вправду наглядно, всячески так игриво и радостно мельтешит у кого-либо прямо перед глазами, ну, а к той как есть на редкость однозначно крайне ведь скрытой подоплеке вещей мало кому действительно хоть как-либо вообще охота на деле вполне разумно и свеже приглядываться.
50
Вот оно то подлое угнетение - уничтожить его, и никаких гвоздей!
Тем более что именно к этому всякого грамотного человека, словно магнитом всегда тянули цивилизация, да и чрезмерно надутая крайне уж на редкость неизменно спесивая философская мысль.
Да и вообще современное искусство, к примеру, подчас до чего бестрепетно и беспрестанно занимается одним лишь явным выпячиванием всех тех наиболее основных внешних черт человеческого сознания.
И главное, все это вместо того, чтобы как следует еще заняться поиском тех подчас глубоко затаенных в душе человека, довольно-таки нередко более чем истинно трагичных причин для всего того кем-либо совсем откровенно и наглядно проявленного кем-либо крайне недостойного поведения.
Выпуклость черных душ негодяев и геройская удаль людей достойных она слишком прямолинейна и красноречиво книжна…
Жизнь она значительно богаче, весьма вот разнообразнее и многоплановее всего, что может создать даже и самый талантливый и наиболее наблюдательный и осведомленный человек.
Даже и одна чужая индивидуальность никак не может оказаться полностью так до конца совершенно доступной для какого-либо чужого и более чем
