тогда понадобилась весьма существенная помощь со стороны окружающих его людей, а он это со всею очевидностью сразу и впрямь никак невзлюбил.
Да только причем это тут все то население его страны, а тем паче еще и все прогрессивное человечество эдак ведь тоже разом в придачу?
Его мозг, отравленный расхолаживающим действием туберкулеза, безусловно, продолжил все также всемогуще верно творить.
Однако все, то довольно позднее его творчество вполне однозначно тогда оказалось и близко уж вовсе совсем явно не тем, чем были некогда ранее так и проникнутые светом, теплом и иронией произведения, которые его великий ум создавал некогда доселе ведь прежде.
Нет, теперь это было нечто, хотя и тоже всецело незаурядное, однако совсем же изрядно при всем том довольно-таки отчаянно заунывное, и пусть те поздние произведения Чехова по-прежнему были наделены искрой гениальности, но в точности таковы они были, в том числе и по всему своему непомерно расхолаживающему действию.
Психика читателей сколь безудержно в те ныне и впрямь до чего на редкость отдаленные времена весьма ведь нещадно тогда подвергалась массированной атаке совершенно уж отчаянно несносного чеховского нигилизма.
78
И это именно доктор Чехов, при помощи и впрямь до чего необычайно гениальных своих пьес, собственно, и создал довольно действенное психологическое давление на всю ту до чего безнадежно хрупкую, да и совсем до чего отчаянно ранимую, а также и более чем легко подающуюся всяческому стороннему влиянию душу русского человека.
И вот он тот, безусловно, так на редкость донельзя же яркий пример тех самых и впрямь до чего еще поздних его просоциалистических воззрений.
Чехов, «Три сестры»:
«Милый Иван Романыч, я знаю все. Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги. Как хорошо быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни, или пастухом, или учителем, который учит детей, или машинистом на железной дороге… Боже мой, не то что человеком, лучше быть волом, лучше быть простою лошадью, только бы работать, чем молодой женщиной, которая встает в двенадцать часов дня, потом пьет в постели кофе, потом два часа одевается… о, как это ужасно! В жаркую погоду так иногда хочется пить, как мне захотелось работать».
И вроде бы все тут фактически, несомненно, до чего и впрямь незыблемо полностью же житейски верно.
Да, может, то и было бы, собственно, как раз ведь именно так, кабы, конечно, не все, то сколь еще довольно-таки крайне неприглядно и бурно вскоре уж разом затем последовавшее.
«Тоска по труду, о боже мой, как она мне понятна! Я не работал ни разу в жизни. Родился я в Петербурге, холодном и праздном, в семье, которая никогда не знала труда и никаких забот. Помню, когда я приезжал домой из корпуса, то лакей стаскивал с меня сапоги, я капризничал в это время, а моя мать смотрела на меня с благоговением и удивлялась, когда другие на меня смотрели иначе. Меня оберегали от труда. Только едва ли удалось оберечь, едва ли!
Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку. Я буду работать, а через какие-нибудь 25—30 лет работать будет уже каждый человек. Каждый!»
79
И вот уж чем всех нас до чего бескомпромиссно и впрямь-то никак не обделила Советская власть, как есть и заключалось в том необъятном объеме работы, причем всего того непосильного труда было столько, что и десяти волам было бы его никак не осилить, не то, что какому-либо одному отдельно взятому человеку.
И как тот самый наиболее жуткий образец преображения прежних реалий в нечто исключительно новое вполне толково и достоверно уж явно ведь может быть приведена никак недостойная нынешних техногенных времен 20 века донельзя скверная добыча золота в условиях вечной мерзлоты!
В принципе, советская система добычи всем общеизвестна, по 18 часов с мотыгами тысячи и тысячи зеков ковыряли промерзший грунт, который был тверже и крепче любого цемента.
А между тем вполне вот было возможно разом поднять вверх целый пласт веками промерзшей земли при помощи нескольких десятков килограммов во вполне правильных местах заранее строго же по науке заложенного динамита.
Причем действуя по уму, сначала следовало сделать довольно маленькие лунки и в них заложить совсем же никак небольшое число динамита, ну а потом…
Так нет, вместо этого - пара тысяч политических заключенных с весьма коротким перерывом на сон целый месяц надрывались над тем, что столь же успешно могли бы за недолгие 8 дней довольно неспешно осилить пятеро сильных и сытых рабочих во главе с одним грамотным инженером.
Причем среди этих «политических» вполне явно хватало, в том числе и таких технарей, что и вправду могли бы максимально во всем облегчить и обезопасить физический труд.
Однако их светлые головы в черных мыслях большевиков, ни в какой тот еще существенный расчет отныне и аксиомно уж никак совсем не брались.
80
Нам показали в «Списке Шнеллера», как нацист убивает еврейку-инженера…
Да только вот он в чем тот донельзя каверзный вопрос, когда – это именно нам точно также покажут, как сытый, упивающийся всем своим полновластием большевик насилует русскую балерину или убивает инженера, который попытался с ним умничать, городя чего не попадя о вполне, как пить как-никак, а действительно возможном обвале в шахте?
И тот сущий невежда на те самые со всею той до чего невообразимо безнадежной тоской в голосе кем-либо сколь вкрадчиво и настойчиво именно что совсем через силу произносимые… и впрямь-то всячески так и молящие о понимании слова…
…до чего запросто мог отреагировать примерно следующим образом:
- «Люди, говоришь, погибнут, но так ведь оно будет именно разом уж только и лучше.
На несколько врагов народа сходу тогда разом меньше станет, ну а ты подлая каркающая тварь, прямо-таки сейчас, не сходя с этого места у меня вот загнешься».
И это именно потому, что всею своей мелкой душонкой был он истинный враг всему тому вполне конкретно разумному и был он, кстати, на свою службу призван как раз-таки ради того, дабы чисто инстинктивно его подавлять, и это отчасти как раз благодаря пьесам Чехова и обрела полную силу данная тараканья рать.
А если кто в конечном итоге и стал тогда ломовой лошадью, так то и был тот самый простой работящий человек, а лентяи при этом вовсе никак не перевелись, их даже весьма значительно поболее в то время, собственно, стало!
81
И, конечно, все тут дело было не в одних только разве что донельзя разбитных пьесах гениального Чехова, поскольку вполне ведь в те времена как-никак, а на деле хватало и совсем так иных, никак не менее первостепенных и наиважнейших факторов, неистово формирующих все те до чего истинно новые радикально либеральные реалии.
Да может, и впрямь всего того творчества великих титанов российской литературы было бы и близко так еще недостаточно, чтобы всецело вот, оказалось до чего на редкость реальной возможность уж до чего бестрепетно обрушить лавину интернациональной дикости на головы всей той совсем бесталанно и безответственно власть предержащей когорты?
Однако донельзя непреложной истиной так и останется, собственно, то, что все те три классика общемировой литературы почти без тени сомнения более чем возможно и впрямь смогли помешать появиться на свет Божий другим, не менее чем они (а может, и поболее), великим классикам разве что некогда затем грядущего и последующего века.
82
И вот люди (чьи имена по большей части остались полностью безызвестными) были начисто стерты с лица земли большевиками, то есть именно тем бравым племенем пламенных демагогов, коему, может оно еще статься, без Достоевского, Чехова и Льва Толстого, да и сколь незабвенного Горького власть в руки, может быть, и не далась.
Именно эти жалкие людишки и опоили свой народ зельем невообразимо неописуемой лютости, а как раз потому он затем и загорелся самым неустрашимым энтузиазмом по достижению абсолютно несбыточных мечтаний, которые были и близко никак неосуществимы без коренной перемены буквально всех психологических установок до чего повседневно движущих мысли и чувства среднего обывателя.
Причем вполне успешно осуществить нечто подобное если и было некогда на деле, возможно, то только лишь в течение довольно-таки долгой и весьма продолжительной смены совсем ведь беспрестанно раз за разом почти уж неприметно и безвольно сменяющихся поколений.
Ну а также для вполне настоящего успеха на данном поприще еще и следует всецело действовать сугубо взвешенно, рассудительно и поэтапно, а не нестись неизвестно куда галопом, сея при всем том один лишь невероятный хаос вместо всего того как есть походя и наспех пафосно всем нам наобещанного благоденствия.
Ну, а коль скоро все и вся кое-кому явно понадобилось делать полностью аврально и вовсе-то как есть исключительно вот незамедлительно, то тут, как и понятно, безо всей той самой же отъявленной патоки лжи и кровавых интриг было и близко никак попросту не обойтись.
И кое-кто до чего, безусловно, совсем ведь теоретически верно до самого конца полностью выверил все те наиболее наглядные постулаты той самой разве что лишь только грядущей несветлой жизни со всею же восторженной лаской чертовски нежно и радостно обнимаемых партией масс.
83
Причем эдаким учителем мерзких политических смутьянов было сколь еще вполне доступно разом уж стать, в том числе и отчаянно противопоставляя их мыслям и чувствам все свои жизненные принципы и приоритеты, как, кстати, и громогласно предупреждая общество обо всей только лишь грядущей весьма этак серьезной их потенциальной опасности.
И вот чего по этому поводу пишет историк Радзинский в своей книге «Господи… спаси и усмири Россию. Николай II: жизнь и смерть».
Из письма Л. Шмидт (Владивосток):
«В журнале "30 дней" (№ 1, 1934 год) Бонч-Бруевич вспоминает слова молодого Ленина, который восторгался удачным ответом революционера Нечаева - главного героя "Бесов" Достоевского…
На вопрос: "Кого надо уничтожить из царствующего дома?" - Нечаев дал точный ответ: "Всю Большую Ектению" (молитва за царствующий дом - с перечислением всех его членов. - Авт.).
"Да, весь дом Романовых, ведь это же просто до гениальности!" - восторгался Нечаевым Ленин.
"Титан революции", "один из пламенных революционеров" - называл его Ильич».
84
И как оно было вполне уж всерьез доселе сказано выше, довольно-таки весьма затруднительно переоценить выведенную Достоевским формулу грядущего правления российским государством, поскольку он столь во многом более чем явственно предвосхитил - все то, к чему еще надобно будет затем стремиться всем тем разве что некогда и впрямь-то последующим, грядущим его поработителям.
Причем, конечно, скорее всего, он только-то и всего, что попросту захотел загодя так предупредить общество о той сколь и впрямь издали надвигающейся грозной опасности, однако сам он при всем том был всецело, как есть одержим бесом, несомненно, более чем отчетливо диктовавшим
