О книгоедстве

ради того, дабы чисто инстинктивно всякое умничанье сколь еще сходу вполне подавлять, и это отчасти как раз благодаря пьесам Чехова и обрела полную силу данная тараканья рать.
А коли кто, в конечном итоге, и стал тогда ломовой лошадью, так то и был именно тот на редкость простой работящий человек, а лентяи при всем том никак не перевелись, их даже поболее в то время разом уж, собственно, стало!

81
И, конечно, все тут дело было не в одних тех чересчур не в меру разбитных пьесах гениального Чехова, раз вполне в те времена хватало и совсем иных, никак не менее уж первостепенных и наиважнейших факторов, неистово формирующих те самые более чем безупречно новые радикально либеральные реалии.
Да может, и впрямь всего того творчества великих титанов российской литературы было бы явно еще недостаточно, чтобы впоследствии стала реальностью та никак вовсе нескромная возможность сколь бестрепетно же обрушить лавину интернациональной дикости на головы всей той бесталанно и безответственно власть предержащей когорты?
Да только при этом самой непреложной истиной так и останется, собственно, то, что все те три классика общемировой литературы почти без тени сомнения, возможно, уж смогли помешать появиться на свет Божий другим, не менее чем они (а может, и поболее), великим классикам разве что некогда затем грядущего и последующего века.

82
И вот те люди (чьи имена по большей части остались исключительно безвестными) были начисто стерты с лица земли именно до чего только осатанелым большевизмом.
А между тем данное сколь еще отчаянно сплоченное племя пламенных демагогов, может быть, без Достоевского, Чехова и Льва Толстого, да и того ведь совсем незабвенного Горького власть в свои едва ли мозолистые руки, может быть, никак вовсе-то совсем не получила.
И именно этакие жалкие людишки ослепленные идеей ленинцы, сходу опоили свой народ гиблым зельем невообразимо неописуемой лютости.
Ну а как раз потому он и загорелся самым неустрашимым энтузиазмом по достижению абсолютно несбыточных мечтаний, которые были и близко неосуществимы без самой коренной перемены буквально всех психологических установок повседневно же движущих мысли и чувства среднего обывателя.
Причем вполне успешно осуществить нечто подобное если и было на деле, возможно, то только лишь в течение довольно-то долгой и весьма продолжительной смены совсем уж беспрестанно раз за разом почти ведь неприметно и безвольно сменяющихся поколений.
Ну а точно также для того самого весьма полноценного успеха на данном поприще еще и следует действовать сугубо так взвешенно, рассудительно и поэтапно, а не нестись неизвестно, куда галопом, сея при этом разве что один тот самый невероятнейший хаос вместо походя и наспех сколь пафосно всем нам наобещанного великого благоденствия.
Да только коль скоро все и вся кое-кому явно понадобилось делать полностью аврально и крайне вот незамедлительно, то тут, как и понятно, безо всей той до чего отъявленной патоки лжи и кровавых интриг было и близко никак попросту не обойтись.
И кое-кто, безусловно, теоретически верно полностью выверил все те наиболее наглядные постулаты той самой разве что некогда затем только грядущей несветлой жизни со всею восторженной лаской чертовски нежно и радостно обнимаемых партией масс.

83
Причем эдаким рьяным учителем мерзких политических смутьянов было вполне ведь доступно разом уж стать, в том числе и сколь отчаянно противопоставляя их мыслям и чувствам все свои жизненные принципы и приоритеты, как, кстати, и громогласно же предупреждая общество обо всей той лишь грядущей самой так серьезной их потенциальной опасности.
И вот чего именно по данному поводу пишет историк Радзинский в своей книге «Господи… спаси и усмири Россию. Николай II: жизнь и смерть».
Из письма Л. Шмидт (Владивосток):
«В журнале "30 дней" (№ 1, 1934 год) Бонч-Бруевич вспоминает слова молодого Ленина, который восторгался удачным ответом революционера Нечаева - главного героя "Бесов" Достоевского…
На вопрос: "Кого надо уничтожить из царствующего дома?" - Нечаев дал точный ответ: "Всю Большую Ектению" (молитва за царствующий дом - с перечислением всех его членов. - Авт.).
"Да, весь дом Романовых, ведь это же просто до гениальности!" - восторгался Нечаевым Ленин.
"Титан революции", "один из пламенных революционеров" - называл его Ильич».

84
И как то сколь всерьез доселе было сказано выше, довольно-то затруднительно переоценить выведенную Достоевским формулу грядущего правления российским государством, поскольку этот великий писатель столь во многом явно предвосхитил - все то, к чему и надобно будет стремиться всем тем некогда и впрямь-то только еще последующим его, грядущим поработителям.
Причем, скорее всего, Достоевский только-то разве что загодя захотел вполне проникновенно предупредить общество о той лишь издали на него до чего грозными же шагами и впрямь-то медленно, но верно надвигающейся страшной опасности.
Да вот, однако, сам он при всем том был всецело одержим бесом, несомненно, сколь еще отчетливо диктовавшим ему именно свои правила написания романа о бесах.

И вообще буквально у каждого из тех, кто весьма воинственно скликает людей, грозя им грядущим и совсем неминуемым концом, есть четкие и ясные полномочия как от Бога, да так и от Сатаны.
А заодно и его собственная личность тоже вполне естественно накладывает на редкость неизгладимый след на все те, невообразимо же пафосно изрекаемые неким грозным оракулом грядущего так и звенящие затем во многих ушах страстные пророчества о той немыслимо скорой и никак вовсе-то затем неминуемой погибели.
Достоевский он до чего беспрестанно играл в войну с тенями, и в этой игре он сколь неизбежно все время менялся ролями: то он был Фаустом, то Мефистофелем.
Ну, а более-менее полноценным пророком от имени добра и света он ведь, пожалуй, наверное смог бы действительно стать, да только никак он того попросту вот не захотел, смолоду еще увлекшись всяческими отъявленно богоборческими воззрениями.
А в них и был совсем не наспех заложен главный корень именно того исключительно невозмутимого социального зла поскольку, даже уж будучи вконец уничтожена прежняя система неизменно будет затем до винтика собрана заново и восстановлена в том самом более чем полноценном объеме.
И разве что, то одно в ней считай, этак явно изменится самым принципиальным же образом, а именно далее она будет вполне  осмысленно собой представлять, самый явный образец слепленной из чего только совсем попало анархии…
Причем именно для того чтобы более чем сходу не развалится этакому образованию разом потребуется всячески пронизать все слои общества невидимыми нитями страха малейшего же ослушания.
И именно товарищ Сталин как никто другой и был отличным мастером плетения дьявольских интриг да вот, однако к чьему-то совсем великому сожалению был он явно так чисто по-человечески совсем уж не вечен.
Однако был ведь и тот, кто заранее придал еще и явного долголетия данной бесовской власти.               

85
И это совсем никто иной, а Федор Достоевский, вовсе-то безудержно и безрассудно рвался в бой с нечистой силой, яростно при всем том, всячески провозглашая именно ее нечестивые лозунги, да и полуосмысленно размахивая как раз-таки ее аляповатыми стягами, сколь блаженно при всем том, пребывая в мире сладких дрем и беспечных надежд.
И до чего безумно враз он попытался, и впрямь-то сходу ниспровергнуть всю ту нечисть обратно в ад, из которого та весьма неожиданно вдруг соизволила же изойти.
Эдвард Радзинский в своей книге «Александр II - Жизнь, любовь, смерть» пишет нечто довольно-то сходное с собственными мыслями автора на данный счет:
«И потому Достоевский взял эпиграфом к роману евангельскую притчу о бесах, по велению Иисуса покинувших человека и вселившихся в свиней.
И Достоевский пишет в письме к поэту Майкову, бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней, то есть в Нечаевых Серно-Соловьевичей и прочее, те потонули или потонут, наверное, а исцелившийся человек, из которого вышли бесы, сидит у ног Иисуса, так и должно было быть, но так не будет. Ошибся великий пророк. В дальнейшем все случится с точностью до наоборот, как он предсказал в романе, но не в эпиграфе.
Вся будущая история будущего революционного движения будет прорастать Нечаевщиной, ибо Нечаев оставил главное наследство.
И вскоре нечаевщина начнет завоевывать русскую молодежь. Пройдет всего несколько лет, и негодовавшие читатели бесов увидят воочию русский террор, рожденный чистейшим сердцем. Бесу Нечаеву будет принадлежать грядущий двадцатый век в России, и победа большевизма станет его победой. В большевистской России люди с ужасом будут читать "Бесов", и монолог Петра Верховенского, то бишь Нечаева, об обществе, которое он создаст после революции.
"Каждый член общества смотрит один за другим и обязан доносить… Все рабы и в рабстве равны… первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень науки, талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей… Высшие способности всегда захватывали власть и были деспотами… их изгоняют или казнят. Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается каменьями…»

И призыв главного теоретика большевиков Бухарина об организованном понижении культуры… и высылка знаменитых философов… и равенство в рабстве… и всеобщие доносы… все случилось. Большевики усердно претворяли в жизнь роман Достоевского. И в советской России в 1920-х годах родится анекдот. Большевики поставили памятник Достоевскому, и на пьедестале кто-то написал "Федору Достоевскому от благодарных бесов"».

86
И уж буквально всему, между прочим, вполне еще возможно будет сыскать до чего явственные истоки в этом-то на веки вечные бессмертном романе: вот он тому лишь один безыскусно яркий пример.
Достоевский «Бесы».
«- Я говорил шепотом и в углу, ему на ухо, как могли вы узнать? - сообразил вдруг Толкаченко. - Я там сидел под столом. Не беспокойтесь, господа, я все ваши шаги знаю.
Вы ехидно улыбаетесь, господин Липутин? А я знаю, например, что вы четвертого дня исщипали вашу супругу, в полночь, в вашей спальне, ложась спать. Липутин разинул рот и побледнел. (Потом стало известно, что он о подвиге Липутина узнал от Агафьи, Липутинской служанки, которой с самого начала платил деньги за шпионство, о чем только после разъяснилось)».

И главное чего-то автору все - это уж очень даже (своими методами) крайне так совсем неприхотливо вполне ведь явственно напоминает, ах да - всезнающие око, ухо, да и собачий нюх всесильного КГБ.
Тоже, небось, большевики у гениального писателя о великом негласном надзоре (до того, как более-менее полноценно его создать) все - это считай, уж загодя весьма вот внимательно вычитали?!
Да и вообще почему - это коммунистам было никак не оказаться более чем искренне благодарными великому Федору Достоевскому, когда тот на редкость доходчиво и внятно вполне ведь наглядно конкретизировал все главные тезисы их бесовского правления, сколь железобетонно и верно их заранее