О книгоедстве

теми и впрямь до чего стародавними устоями.
То есть воюя за светлые идеалы грядущего можно было и близко при всем том никак не отмежеваться от всего того былого и прежнего, что у простого народа вполне полноценно отожествлялось с самой и вправду на редкость обыденной житейской совестью…
И уж всем тем бесконечно тугодумным рассусоливанием материалистических и атеистических воззрений и впрямь-то весьма беззастенчиво некогда разом вколачивались гвозди в гроб всякой той весьма еще стародавней и близко никак не изжившей себя морали.
Ее крайне необходимо всячески трансформировать, а не душить явным неверием совсем не во что кроме аляповатых лозунгов, в которых заглавная суть заключалось разве что в одном только желании хоть как-то прикрыть стыд и срам той дикой суровости чисто так большевистских реалий.
Ну, а коли кому-то и желалось сеять разумное, вечное, доброе то уж делать нечто подобное следовало весьма основательно при всем том, выпалывая сорняки, а не только-то и всего, что давая, повсюду прорасти чертополоху чисто так всеобщего воинственного себялюбия.
Поскольку идя единственно верным путем яростного развенчивания всего того, что доселе было сколь радостно облагораживающим души святым для серых масс простого народа, было вместе же с верой во Всевышнего совсем беззастенчиво развенчать и всю ту как она ныне есть веру в человека вообще.   
И надо бы сходу рубя с плеча разом заметить, что всякому народному просвещению чисто всегдашне само собой следовало как-нибудь еще обходиться безо всякой нигилистически воинственной упоенности, буквально-то вдоволь переполненной сладостным ароматом никак не осуществимых на практике отчаянно скороспелых надежд.
Причем весь тот праздничный энтузиазм был всего-то навсего на редкость уж совсем недалеким откликом на все то прочитанное в книгах, а жизнь она течет бурной и мутной рекой и ей вообще наплевать на какое-либо до чего только необычайно наглядное наличие здравых и научно вполне взвешенных концепций…
А потому и идти к тому принципиально иному, более светлому грядущему уж следовало совсем безо всяческого при этом нелепо же осатанелого воодушевления, как и яростно вздернутых кверху мозолистых рук…
Но нет, для кое-кого смерть проклятого прошлого стоила абсолютно любых отчаянных мук всего этого нынешнего настоящего.
А кроме того и те, кто охраняли святое былое были слишком вот большими самодурами, мыслили категориями древнего средневековья, а жизнь она течет и течет вперед, а потому и тех кто отчаянно задерживают ее течение в конце концов унесет и сметет с лица земли.
Но этого можно никак совсем вовсе не примечать раз уж сегодня оно для кого-то точно такое, как и вчера и позавчера и новый век для кого-то никак так еще явно не наступил.
И все те отчаянно грозные предупреждения кое-кто точно ведь явно так пропустил совсем уж мимо ушей.
Изменять систему взаимоотношений с народом вполне само собой разом подразумевало самое весьма явное отсутствие какого-либо дальнейшего основания для самовозвышения над ним.
Ну, а чего-либо подобного никому в те дни и близко никак совсем не желалось причем, в том числе и душке Льву Толстому.
Существовавшее еще с самого начала времен полностью так сколь глубоко вросшее в землю положение вещей явно ведь очень даже многих тогда, несомненно, до чего полностью безгранично вполне еще устраивало.
Поскольку совсем не иначе, а являло оно собой кристально чистый облик никак нечистоплотной державы, буквально-то утопающей в вековом море совершенно бескрайней коррупции.

121
Однако - то ровным счетом ничего не говорит о народе, раз сколь еще многое будет зависеть не от чисто исконных его человеческих качеств, а от вполне издревле сложившихся устоев, которые, в свою очередь, проистекают от великого множества исторических процессов, а не одного того, чего у Джона или Ивана в голове.
А потому и никак нельзя рассматривать народ как некую серую массу, вполне ведь достойную всего того исключительно бедственного своего положения.
Слишком упрощенные формулировки того самого крайне же обобщенного типа так и талдычащие, что «всякий народ достоин своего правительства», никак не учитывают всю глубину веков исторического развития, а разве что выпячивают все те чересчур прямолинейные истины, которым самое место в одной той двухмерной, плоской и чисто книжной действительности.
Наша же настоящая жизнь имеет не только самую, что ни на есть выпукло трехмерную данность, но и еще один крайне важный фактор, а именно - время, бесконечно же медленно текущее из прошлого в будущее.
И поскольку в той еще дореволюционной России у весьма многих людей явно уж не было почти никаких человеческих прав, то и были довольно многие обыватели совсем не в курсе, что это именно движет те самые мелкие колесики безмерно сложных процессов общественного развития…
Ну а еще и были они только-то и способны к одному тому донельзя ведь грубому физическому труду, который при этом сколь неимоверно же до чего болезненно их всегда угнетал.
И это именно та долгими веками глубоко затаенная злоба на извечно нерадивую жизнь и толкала к бунту, поскольку любые перемены, были несусветно благостны для холопа, которого никак не ставили совсем ни во что, ну а людей против того посмевших хоть как-то протестовать нещадно карали казацкой нагайкой.
В подобных условиях вполне естественно, что всякий тот еще горлопан, более-менее сносно и по-деловому умеющий нагнетать самые адские людские страсти, и становился истинным пророком и витязем высшей правды!
Сила ума посреди российского невежества и так ценилась довольно-то мало и целиком как есть, вовсе вот неизбежно зависела именно от меры страстности и самоубежденности в речах, а никак уж тогда она не заключалась в каких-либо тех или иных логических построениях, как таковых.

122
Зло порою умеет до чего беззаботно и весело качать права всеми-то своими безмерно патетически разнузданными эмоциями, буквально прущими из него уж сколь блистательно более чем ярко наружу всем-то, тем истово свирепым буйством диких инстинктов.
И на все это сходу покупается не одна та невежественная и серая людская толпа, но и та живущая сладко-приторным духом книг чересчур уж прекраснодушная интеллигенция, поскольку весь тот проникновенный пафос вполне однозначно увязывается в ее близоруких глазах, с самым что ни на есть всеобъемлюще правым здравым смыслом.
И, наверное, кое-кому попросту само собой кажется, что это как раз данного «восторженного здравомыслия» столь, по-видимому, и не хватало той самой вконец опостылевшей, да и безапелляционно ведь чисто по-канцелярски бездушной имперской действительности.
Да вот, однако, все то блестяще и звонко речисто новое было крайне уж аморфно и ему было вовсе-то никак нельзя доверить судьбы миллионов и миллионов людей без весьма этак должной проверки неумолимым временем и тот чисто советский его отрезок разве что наспех отрезанный и кровоточащий его ломоть…
Во имя вполне насущных дел, а не для всяких отвлеченно праздных размышлений всегда нужна практическая сметка, а никак не некие на редкость абстрактные прекрасные ожидания всего того как есть до конца и впрямь самого еще только безупречно наилучшего.
И вот без той всем нам крайне необходимой практической сметки все те благие намерения явно еще окажутся одной лишь блажью святой простоты и наивности необычайно чистых, страстных и пылких сердец начисто между тем полностью лишенных настоящего крепкого разума.
Ну а без него всякое то более чем бестолковое переустройство общества всего только лишь карточный блеф и ширма для всяческих бесчеловечно злостных политических махинаций.
И яснее ясного, что это именно за счет всяческих пустопорожних магических слов и создаются величавые иллюзии о быстром и самом незамедлительном переустройстве всей той совсем единообразно в самую дальнюю даль грядущих веков так и плетущейся общественной жизни.

К тому же еще во все - это разом вплелись также и всевозможные азиатские хитрости, выпестованные европейскими государственными мужами, коим сколь радостно захотелось в единый миг разом уж повернуть оглобли к тем старым добрым временам.
Ну, а во имя этого им и надо было вполне вовремя разом еще заставить народ «перебеситься» и самому вот поспешно на себя нацепить то до чего извечно прежнее свое ярмо.

123
И все уж тогда всецело зависело лишь оттого, а кто это вообще окажется в некий тот весьма определенный момент значительно хитрее и всецело проворнее на службе у сатанинских сил, всенепременно желающих взять, да перевернуть весь этот мир буквально же вверх ногами.
И сколь острой и неотложной необходимостью поворота к тем стародавним допетровским временам в дореволюционной России и стало, собственно, обосновываться дело великой чести возведения на трон могущественного тирана, что, дело-то ясное, разом так обрядит всю страну в безупречно добротные лапти, разом заткнув рот пучеглазо же ненавистным кое-кому либералам.
А нечто подобное и оказалось делом чести для тех еще весьма многочисленных сторонников именно что подобного рода перемен во всей той и впрямь-то весьма разноликой российской общественной жизни.
Причем этакого рода «великокняжеское установление» патриархально-патриотического строя вовсе-то не удалось разве что потому, что его сторонники не имели на троне достаточно сильную и харизматическую личность.
Ну, а без достойнейшего царя, они были буквально ведь как без рук.
Вот потому и рухнула все та былая и великая Российская империя.
Советский Союз - это одно лишь самое явное олицетворение тех еще воссоединенных воедино цепями ее-то самых вот отдельных же мелких обломков…
Нужно было буквально любой ценой восстановить хоть какое-либо более-менее полноценное единоначалие в том фактически, что на ходу, ныне совсем так разваливавшемся невообразимо старом патриархальном государстве, которое без хозяина всей русской земли жить вообще никак и близко не сможет.

И ведь, пожалуй, именно за тем, дабы народ и сам начал в великой же спешке искать только лишь давеча отринутое им ярмо в том еще самом до чего стылом марте 1917 года и были сходу так выпущены из всех же тюрем на вольную волю целые орды отпетых уголовников.
И само собой то чисто уж заранее ясно, что сам момент их сколь безвольного отпущения на вольные хлеба был на редкость искрометно ознаменован именно тем, что криминогенная обстановка в городе Петрограде до чего еще, несомненно, совсем накалилась, причем буквально аж до предела.

124
Однако ту еще прежнюю империю, все это нисколько так явно уж не спасло, а только лишь поболее она тогда стала всячески ведь трещать по всем своим швам.
А тут и форменный паяц товарищ Керенский и без того отчасти деморализованную внутренними настроениями армию не мытьем так катанием до самого полного развала немыслимо же смело почти вот сходу разом довел.
А нет дисциплинированной армии - через каких-то полгода не будет и прежней страны.
Вот как обо всем этом пишет Деникин в своей книге «Очерки русской смуты».
«Военные реформы начались с увольнения огромного числа командующих