интересов, при случае попросту же наскоро спишутся все те беспрестанно творимые ими лютые бесчинства, а особенно коли они, как есть, и впрямь-то осуществляются по прямому заказу самого государства.
И ведь все то лютое зло кроваво красного безвременья ныне уж начисто именно что попросту так явно позабылось.
А как раз потому и сколь гладко отполированное «светлое прошлое» и будет, в конце-то концов, вовсе неразделимо до кучи так собрано в сколь славную копилку той самой отменно наилучшей эры героических свершений, побед и репрессий.
Ну а затем все это, по случаю, и будет весьма же толково так подано на блюдечке большой исторической перспективы, как трудный, но правильный процесс постепенного перевоспитания трудового народа в духе новых и сколь ярчайше светлых идей.
Потомки, живущие в индустриальном развитом обществе, от всего этого могут, конечно, и впрямь вполне этак разомлеть, да и, кстати, разом ничтоже сумняшеся вполне вот признать все те предпринятые некогда властью усилия, как жестковатые, но между тем во всем своем корне при этом бывшие сколь еще явственно во всем истинно верными…
Да только этаким образом могут уж думать разве что те, кто дальше своего носа совсем ничего и не видит…
Ну а обманутый грядущим несбыточным счастьем народ верит буквально всему разве что, пока беда гулким набатом враз не нагрянет, а как она по его душу нагрянула, так и вера в нем ломаться тут же ведь начинает, словно та еще яичная скорлупа…
264
И вот как раз-таки вслед за теми до чего внезапно наступившими днями невозможно же чудовищной Второй мировой войны весьма многие люди более чем сходу вырвались из плена всех тех доселе в них некогда прежде живших ярчайших иллюзий.
И как есть, разом так начали они довольно-то быстро даже и невольно ведь тогда прозревать, а как раз потому они вовсе-то сколь безрадостно в принципе уж и дойдут всем тем своим ЧИСТО практическим умом…
Причем как раз-таки то им вполне довелось сколь еще трезво вот разом тогда как есть еще до конца осознать…
Нет, никак то и близко совсем уж оно не иначе, а тот на все времена величайший инкубатор славных идей всего-то лишь очень даже большая зловонная яма…
Ну а от подобных выводов и до реальной измены явно окажется совсем так не столь ведь и далеко…
И Великая Отечественная война как раз и являет собой наиболее наилучшую демонстрацию того самого исключительно наглядного проявления никак подчас и близко незаретушированного словесной фальшью того еще сколь этак помпезно пренебрежительного отношения Советской власти ко всему своему вовсе-то совсем безразличному ей народу.
А как раз-таки потому та трусливо же спрятавшаяся за чужими спинами безумно смелая (в одной лишь воинственно патетической фразеологии) советская партократия сколь еще яростно тогда доказала наиболее главную свою лютую способность, нести смерть, прежде всего, своим и одним разве что только своим и точка.
Ее наиболее основным стимулом к действию было сущее нагнетание всеобщего и всепоглощающего страха перед наказанием за невыполнение любого даже и наиболее откровенно же самодурского, спесивого приказа всякого штабного начальства.
Причем смерть солдатская, да и офицерская тоже, была тем лишь более немыслимо ужаснее, чем ближе и ближе линия фронта вовсе-то никак нелениво явно этак подкатывала к тому монстру в человеческом облике, которого и впрямь буквально каждому в те времена вполне надлежало сколь стойко и доблестно всеми силами яростно защищать.
265
А впрочем, власть Сталина никак не была до чего, изуверски уж до чего еще совсем неприглядно донельзя плохой.
Поскольку если бы у руля власти тогда оказался, кто-то другой, трудовые лагеря могли бы стать основным пристанищем от 60 до 90 процентов населения СССР.
Человеческого сердца у многих господ большевиков, практически не было попросту никакого – у них вместо него были твердые, словно гранит фанатически скроенные убеждения…
А чего это вообще было нужно, чтобы совсем так бесслезно и безэмоционально разом вот сходу отдавать приказ о самом уж вовсе бессмысленном расстреле ни в чем и близко зачастую нисколько неповинных людей?
Да и во время ВОВ, они себя проявили самым должным большевистским образом…
Отборные кадры процеживали окруженцев сквозь мелкое сито фильтрационных лагерей.
И уж весь этот их совсем несгибаемый и прямолинейный характер еще и явно будоражила гордая стать верного выбора партии, назначившей именно их, безгрешных и пламенных, на эту до чего исторически важную должность.
Ведь это им – людям с кристально чистой от всяческих слюнявых сомнений душой – и было сколь безотлагательно вполне уж доверено отстреливать и отстреливать паникеров и дезертиров.
Ну а если у кого из них рука ненароком и дрогнет, то тотчас его самого вмиг отправят на тот весьма и весьма до чего только недалекий и впрямь-то убийственный фронт.
А между тем сама мысль о чем-либо подобном у многих из тех «правильных ребят» тут же разом приподнимала жесткую шерстку на их загривке.
266
И всем тем подлым и низколобым людишкам было совсем этак недвусмысленно наспех тогда внушено, что это, они и есть первый эшелон защиты родины.
Ну а на передовой в жуткой грязи, темени и крови возится тот второй, который только вот распусти – тут же, они все как один по своим домам, да огородам разом и разбредутся.
Приказ «Ни шагу назад» это и есть именно тот самый верх «чиновничьего оккультизма» все у них на бумаге было совсем не так, как оно тогда и вправду на деле имелось в той самой доподлинно настоящей действительности…
Просто всего-то за землю родную разом костьми же лечь это, и есть тот наиболее явный призыв муравьиной королевы ко всем ее на редкость до чего только безропотным защитникам, безмозглым насекомым.
И кстати, вполне разумное геройство во времена всеобщей паники это уж тоже тот еще нонсенс, поскольку человек он как-никак более чем неизбежно животное стадное.
267
Во время всеобщего разгула осатанелой анархии явно уж и впрямь практически сходу выходит наружу все, то наиболее исподнее во всей той и без того крайне само собой нисколько никак вовсе непритязательной человеческой натуре.
Ну а то самое весьма же изначально наиболее главное, что и впрямь-то должна была вполне еще надежно прививать всякая возвышенная литература, так это умение вовремя подавлять бунт звериных и скотских инстинктов, дабы в нужный момент разом отсечь все корни людского малодушия, не проливая при этом целые реки совершенно напрасной крови.
И явно же, что великие писатели 19 столетия как-никак, а вполне могли сколь действенно подготовить для всего того наиболее верную и плодородную почву.
Да вот однако сколь еще болезненно они самоустранились от подобной архиважной задачи, разве что только лишь подлив масла в тот и без того безмерно великий пламень человеческих страстей.
268
И вот надо ли было Льву Николаевичу Толстому, и впрямь-то раз за разом сколь беззастенчиво выдавливать из себя раба, дабы как есть, затем уж и сделать грядущее советское рабство фактором вовсе-то совсем никак и близко неотделимым от всей той, так или иначе, уж существующей в то время чисто сталинской действительности?
То есть, собственно, и стало оно тогда той самой, что ни на есть весьма вот неотъемлемой частью общественного сознания буквально же целой исторической эпохи.
Причем прививать какие-либо полноценно иные принципы жизни было бы уж явно и впрямь вовсе ведь никак совсем нелегко, а в том числе и потому, что правильная дорога всегда довольно тяжела и трудна для всякого того, кто медленно бредет по ней.
И куда только явно полегче будет на лихой тройке унестись же ввысь, да и громыхать оттуда, как Зевс молниями, метя при этом во все, то греховное и духом нисколько никак совсем этак явно несветлое.
А между тем надо было Льву Толстому всегдашне жить именно умом, а не неистово бьющимся сердцем, или некими теми чисто извне позаимствованными чужими мудрстваниями, из тех-то самых чересчур как есть блекло светлых истин, что были чисто напрочь оторваны от всякой той исконно русской почвы.
Да вот ведь, однако, явно пришлось бы ему тогда не только того самого тщедушного раба из себя и впрямь сколь прямодушно всеми-то силами выдавливать, но и посильно идти совсем уж против течения, что гораздо тяжелее, чем всегда и во всем ему радостно следовать.
269
Однако именно в чем-либо подобном и проявляется яростное бурлачество большой и светлой души, а Лев Толстой зачастую во всем интуитивно следовал за пороками своего века, как, впрочем, и многие другие деятели добра его доподлинно великой державы.
Причем чего это тут только поделаешь, немалое число из них, было совсем безо всякого царя в голове.
Им всею душою хотелось нести в серые массы яркий свет книжных истин, а между тем для них он уж точно чего-то и впрямь вовсе ведь совсем никак несъедобное.
Их мозг может воспринимать исключительно лишь только то, что само самой требует их желудок и сердце.
Поглощать какую-либо высокодуховную пищу безо всякого хотя бы и самого начального образования попросту фактически же невозможно.
Но кто-то между тем всем тем своим чисто внутренним взором все и впрямь-таки видел совсем вот явно на редкость иначе…
То есть свет идей яростно ослеплял людей, мыслящих чисто же абстрактными категориями, а как раз потому они сколь радостно давили на газ, так и, сталкивая обветшалый дилижанс прежней российской государственности в бездонную пропасть большевистского безвременья.
270
Антон Деникин в его книге «Очерки русской смуты» весьма вот размашисто пишет о том, во что - это именно некогда обошлась интеллигенции в России, вся та сколь непримиримо великая ее любовь ко всей той до чего еще изнеженной и обласканной идеалистической литературой крайне вот пылко любимой себе.
Ну а в особенности еще и явно учитывая всю ее, так и бьющую совсем через край до чего глубокомысленную весьма же подчеркнуто выхолощенную европейскую утонченность.
Причем поболее всего она весьма отчетливо выражалась именно во всей той крайне изысканной предрасположенности российских интеллектуалов ко всяческим ярким и весьма ведь сладкоречиво высказанным мыслям.
Ну а также можно сказать о весьма вот явной склонности до чего еще многих просвещенных людей родившихся на российской земле ко всему тому сколь безмятежно же внутреннему, никем и ничем не нарушаемому покою.
И вот они те исключительно верные слова Антона Деникина.
«Одно бесспорно, что аграрная реформа запоздала. Долгие годы крестьянского бесправия, а нищеты, а главное, – той страшной духовной темноты, в которой власть и правящие классы держали крестьянскую массу, ничего не делая для ее просвещения, - не могли не вызвать исторического отмщения».
И главное, все это разве что от того сколь непомерно так большого желания, нисколько и близко вот никогда не запачкаться ни в какой грязной возне во имя чисто грядущего, и куда значительно поболее благополучного переустройства всего того нынче-то, пусть и кое-как, но вполне, однако, весьма надежно существующего жития-бытия.
И оно и впрямь-то может ныне быть до чего откровенно же отвратительно
