мерзким!
Но вот зато всеми силами разом же впрягшись, дабы со временем явно улучшить буквально всеобщее людское существование, можно было до чего славно, затем зажить и не тужить в том самом истинно великом духовном единении со всем своим навеки любимым, родимым краем!
Да только зачем это нам вообще, коли уж речь вполне ведь идет именно о той грязи, что непременно так намертво тогда еще разом прилипнет к нашим чистым и нежным благородным рукам?
Чехов в его рассказе «В родном углу» полностью уж до конца вполне наглядно раскрывает данное устремление российской интеллигенции, явственно выражающееся в ее сколь весьма откровенном желании быть бы ей всегда уж только лишь с краю от какого-либо хоть сколько-то вполне того стоящего всеобщего народного просвещения.
«О, как это, должно быть, благородно, свято, картинно – служить народу, облегчать его муки, просвещать его. Но она, Вера, не знает народа. И как подойти к нему? Он чужд ей, неинтересен; она не выносит тяжелого запаха изб, кабацкой брани, немытых детей, бабьих разговоров о болезнях. Идти по сугробам, зябнуть, потом сидеть в душной избе, учить детей, которых не любишь, – нет, лучше умереть! И учить мужицких детей в то время, как тетя Даша получает доход с трактиров и штрафует мужиков, – какая это была бы комедия! Сколько разговоров про школы, сельские библиотеки, про всеобщее обучение, но ведь если бы все эти знакомые инженеры, заводчики, дамы не лицемерили, а в самом деле верили, что просвещение нужно, то они не платили бы учителям по 15 рублей в месяц, как теперь, и не морили бы их голодом. И школы, и разговоры о невежестве – это для того только, чтобы заглушать совесть, так как стыдно иметь пять или десять тысяч десятин земли и быть равнодушным к народу. Вот про доктора Нещапова говорят дамы, что он добрый, устроил при заводе школу. Да, школу построил из старого заводского камня, рублей за восемьсот, и "многая лета" пели ему на освящении школы, а вот, небось, пая своего не отдаст, и, небось, в голову ему не приходит, что мужики такие же люди, как он, и что их тоже нужно учить в университетах, а не только в этих жалких заводских школах».
271
И вот чисто наотрез отказывался доктор Чехов хоть как-либо понимать тот непреложный факт, так и глаголющий всем нам о том, что, то единственное и, кстати, на редкость естественное состояние души человека – оно-то и есть та сельская среда, в которой он повседневно живет, да и беспрестанно кует свое мелкое человеческое счастьице.
Может быть, и не надо бы его от земли совсем вот без устали отрывать, а в особенности при помощи той сколь еще суровой и грубой силы?
Кто достоин, тот свое и так всенепременно возьмет, да и брал безо всяческих тупо исходивших слюной пропагандистов столь взахлеб прославляющих дальне дали некоей вовсе абстрактно уж, как только и впрямь значительно лучшей жизни.
Однако как есть вполне надобно было Чехову сколь глубокомысленно многое с ног на голову разом переиначить, дабы совсем ведь незатейливо же создать того самого искусственно счастливого человека с ценностями на редкость во всем полностью отличными от тех, что некогда были у простого и поистине незадачливого крестьянина.
То есть лично ему и был весьма же непременно сколь еще искренне важен и нужен некто до самого лютого отчаяния явно иной – озаренный зарницей возвышенных идей новый человек.
А те будто бы и впрямь очаровательно благостные идеи разве что где-то совсем вот мельком и ненароком нисколько уж ненадолго разом проблеснули на самом горизонте, но при этом так и остались крайне далекими от нас, словно мираж в безводной пустыне.
А доктора Чехова, понимаешь ли, и близко никак не устраивало, чтобы все мужики в начальных школах самым азам грамоты обучались, ему, значит, каждому подавай по университетскому образованию, причем, разумеется, что ради одного же чисто эфемерного равноправия, а вовсе не просто так от всей той его беспристрастно слащавой, самосозерцательной спеси.
272
А между тем большой писатель Александр Куприн, приводит тот вполне стоящий должного упоминания пример, как это все-таки тяжело было тем из века в век необразованным людям выходить на дорогу знаний, где буквально все им было внове, да и совершенно и близко попросту никак непонятно, как оно там вообще и чего.
Александр Куприн «Олеся»
«Ярмола никак не мог представить себе, почему, например, буквы "м" и "а" вместе составляют "ма". Обыкновенно над такой задачей он мучительно раздумывал минут десять, а то и больше, причем его смуглое худое лицо с впалыми черными глазами, все ушедшее в жесткую черную бороду и большие усы, выражало крайнюю степень умственного напряжения.
– Ну, скажи, Ярмола, – "ма". Просто только скажи – "ма", – приставал я к нему. – Не гляди на бумагу, гляди на меня, вот так. Ну, говори – "ма"…
Тогда Ярмола глубоко вздыхал, клал на стол указку и произносил грустно и решительно:
– Нет… не могу…
– Как же не можешь? Это же ведь так легко. Скажи просто-напросто "ма", вот как я говорю.
– Нет… не могу, паныч… забыл…»
А между тем, этот самый человек с лесом и землей был подчас во всем однозначно на ты, а потому и мог он о ней действительно знать кое-чего из того, о чем, быть может, даже и знаменитому профессору ботанику далеко не всегда было о ней вполне еще доподлинно на деле известно.
273
Из века в век все, то, что ранее было совсем немыслимо сложным почти, что для всех и каждого, вовсе-то и неприметно со временем сколь многозначительно же упрощается.
К примеру, те считай самые азы основ геометрии – 2000 лет назад, уж то самое, чего сегодня изучают все в 7-8 классах общеобразовательной школы, было чем-то навроде высшей математики, а потому и овладеть подобного рода невероятно сложными знаниями в те ныне сколь далекие времена могли лишь, пожалуй, довольно немногие.
Да даже и 150 лет назад изучение начал алгебры, тоже уж было делом на редкость так весьма трудоемким, а потому и переход от цифр к буквам тогда занимал в четыре раза поболее времени, нежели чем он ныне у нас занимает сегодня.
И вот он тому лишь самый малый пример.
Александр Куприн «Яма».
«Это неизбежно.
Вспомните, Лихонин, как нам был труден переход от арифметики к алгебре, когда нас заставляли заменять простые числа буквами, и мы не знали, для чего это делается».
А делается все это в том числе и затем, дабы целенаправленно приучить детское никак и близко пока еще несформированное сознание к тому самому чисто иному абстрактному мышлению, ну а быстро чего-либо подобное и близко же никак вовсе вот не происходит.
274
Да и наиболее главная беда с теми никак не в меру мечтательными людьми именно в том и состоит, что они слишком-то искренне верят, что и впрямь будет еще возможно весьма многое видоизменить, совсем не мелочась, дабы потратить на это безо всякого остатка все силы своего крайне недалекого и недальновидного поколения.
А между тем, до чего еще яростно же и безотчетно сходу устремив массы простого народа в некий тот всецело так пока вовсе ведь призрачный завтрашний день, только-то и возрождаешь те самые страшные яви, как-никак чисто всеобщего нашего дня позавчерашнего.
И откуда вообще взялась на Руси вся эта тяга к подобному необычайно быстрому, и сколь откровенно разом уж спешно всем и каждому считай так насильно навязываемому преобразованию?
А главное сколь еще деятельно оно во всем сосредоточилось именно на том весьма бескомпромиссном выкорчевывании всех тех пороков былого и минувшего, что с нашим нынешним настоящим расстаться и близко ведь сами собой никак уж пока совсем не хотят.
И это притом, что все недостатки общества просто намертво вмонтированы во всякое человеческое сознание, и каждый человек, идя по тому не такому уж и длинному пути своей жизни, только лишь приумножает все то, что он впитал еще с материнским молоком.
Ну а нечто новое можно заложить разве что только в детей, сколь явственно - это сочетая со всеми теми относительно положительными изменениями именно в том ныне уж существующем обществе.
И ведь его и близко нельзя сколь разом уж разрушать, дабы на его обломках затем еще сходу так и построить нечто монументально новое, а особенно коли речь тут будет идти о том, что доселе никогда не существовало во всей человеческой природе.
Причем праздные мечтания о чем-либо никак нынче несбыточном могут только лишь сходу же возродить некое сколь стародавнее и крайне гиблое прошлое.
Причем все - это хотя бы отчасти вполне же естественное производное, тех самых книг европейских авторов кривооких провидцев, что в своих розовых снах так и видели тот донельзя славный момент попросту именно что чудодейственного возникновения некоего нового света в той-то самой непомерно древнейшей, обыденной полутьме.
275
Причем именно в России все те никак не в меру слащавые благоглупости к тому же вот были и довольно-то безбожно сколь сходу весьма изрядно утрированы, приобретя при этом насквозь извращенную форму, а все из-за того максимализма, который был совсем неизменно распространен посреди представителей российской интеллигенции.
Причем речь не идет о чем-либо сугубо вот узко национальном, а можно сказать считай вот о представителях всех же народов, так или иначе населявших шестую часть суши.
Правда, гении своего времени, вполне же оказавшие максимально большое влияние на горячие умы предреволюционной эпохи были исконно русскими людьми.
Вот скажем один из их числа…
Причем и впрямь-то именно на то и похоже, что достопочтенный писатель Чехов, сколь благодушно от всей своей большой души пожелал, дабы рабочие и крестьяне учились в университетах, а интеллигенция наоборот пол подолом, низко, во все стороны, кланяясь подобострастно же протирала, дабы далее ей из народа нисколько так вовсе не выделяться.
Эта тенденция более чем наглядно прослеживается ни в каком-либо только одном из подчас уж никак незадачливых поздних его произведений, а как раз-таки потому и не может нечто подобное быть одной той весьма же сколь досадной оплошностью или скажем сущей случайностью.
И как раз именно в чем-либо подобном Чехов и видит тот самый крест, который, как оказывается, и должны были нести на себе вполне полноценно развитые люди, дабы всенепременно когда-то ведь еще наступило то самое чисто же всеобъемлющее людское благоденствие.
Все как один и вправду отныне должны были по всем тем сколь беспардонно суровым воззрениям Чехова буквально с расцвета и до заката сколь еще безотказно трудиться, и уж всем и каждому при этом только и полагалось быть, всецело так до конца полезными членами общества.
Ну а нечто подобное - это два конца одной и той довольно острой палки.
276
И это как раз в то самое время, когда уж и близко не было совсем этак ничего хоть сколько-то поважнее нежели чем именно то, чтобы высокие государственные должности никак ведь не обсиживались всевозможными взяточниками и на редкость изощренными наследными казнокрадами.
Ну а кроме того совсем нельзя допускать, чтобы тупицы и бестолковые невежды силовыми структурами блаженно и сладостно до чего только напропалую командовали…
Да только при всем том про нечто подобное во всем же
