на мировой арене.
А нечто подобное, в свою очередь, более чем неизбежно на деле могло оказаться затем разом чревато исключительно так совсем затем неизбежными «политическими землетрясениями».
Ну а заодно и самым сколь непредсказуемым и никак несвоевременным поворотом «политической земной оси» весьма ведь явственно, что к востоку…
Причем, в сущности, то же самое могло произойти и вследствие самого простого низведения роли государя до тех самых сколь откровенно формальных, церемониальных функций…
В любом авторитарном государстве демократия приживается с тем еще попросту невероятно тяжким трудом.
Но зато некогда затем рушатся все те ее казавшиеся именно ведь всемогуще незыблемыми крайне так при всем том хрупкие демократические устои разве что за час с небольшим…
А в результате Западная Европа и могла получить (да и, в конце концов, без тени сомнения действительно получила) под самым своим боком никем доселе вовсе и невиданного монстра, от которого было бы никак неизвестно чего и вправду когда-нибудь только ведь вообще еще ожидать.
Причем буквально любое новое российское правительство наверняка уж вовсе так явно не будет безо всякой меры беспечно наивным, каковым почти непременно бы оказался практически любой представитель долгими веками процарствовавшей династии Романовых.
298
Успокоение и внутреннее умиротворение вот он самый страшный бич, фактически всякого на всем этом белом свете того или иного правителя.
Поскольку при подобном раскладе он всецело раз и навсегда перестает верно чувствовать неимоверно бешеный ритм нового времени, который, кстати, именно в течение того ныне прошлого 20 века весьма ведь беспокойно и резко всецело же явно до чего участился.
А между тем тому еще царскому правительству, как есть, вовсе же незамедлительно разом так следовало совсем до конца весьма благоразумно, да и поспешно сходу подстраиваться под те навек ныне полностью же переменившиеся реалии.
Однако чего тут только попишешь - всему тому дому Романовых сколь еще прочно тогда довелось и вправду весьма вот непременно застрять, а заодно и попросту всем своим немалым умом в том-то самом, как есть никак уж совсем недавнем для него средневековье…
А одной из наиболее предопределяющих к тому предтеч была как раз-таки та чисто ведь совсем уж более чем непримиримая одержимость думающего мозга нации идеями сколь всепоглощающе наивного псевдохристианского мессианства.
И это именно как раз они и были вполне ведь отъявленно приняты на щит тем самым вовсе так никак уж истинно незабвенным Львом Николаевичем Толстым.
Ну а точно вот также речь тогда как-никак, а явно же шла и о тех совершенно на деле исключительно лишних в 20 столетии атрибутах стародавнего рыцарства…
299
И главное тут оно то, что буквально все рьяные представители довольно-таки разных подводных течений общественной российской жизни, сходились разве что лишь в том единственно вот принципиально же явно одном.
Они все как один сколь откровенно выражали сущее презрение ко всем существующим реалиям степенного существования всех тех истинно наивысших слоев общества, буквально ведь любой весьма солидной европейской страны.
И вся тут разница, разве что в чем это те или иные чисто как есть, вовсе ведь чужие нравы кое-кого сколь еще страстно весьма вот отчаянно некогда раздражали.
То есть неких одних Запад всячески раздражал своей сущей незыблемостью и праздностью, ну а других тем еще до чего постыло же внешним холодом и крайне горделивой помпезностью.
Но в те ныне крайне далекие времена ярое отрицание всех западных сколь до чего несомненных достоинств было никак абсолютно неполным, а только поверхностным.
И уж буквально все течения российского духа заимствовали западные принципы и идеи, да еще и всячески их на разные лады явно утрируя.
Да и вообще все те интеллектуалы до чего еще повседневно шли же вперед, яростно при этом проталкивая перед собой целый воз суровых амбиций.
Но при этом они ничего толком не делали в то самое более чем безупречное благо своего отечества, а только лишь и вели праздные разговоры о неких крайне далеких от какого-либо житейского прагматизма вовсе вот безликих доктринах…
И главное все эти мысли, что явно были крупнее всякого того чисто так житейского масштаба они еще и выражали крайне запальчиво, как говориться, со всею той исключительно российской все уж трижды треклятое старое попросту до чего напрочь отметающей прямолинейностью.
Ну, или, наоборот, с точно той явной готовностью и горячностью люди правого толка вполне ведь стоически могли отстаивать нечто прежнее и давнее именно как тот истый символ вовсе ведь самой наивысшей святости.
Ну как раз именно потому для каждого уж и будет самым наивысшим долгом всецело так бережно хранить традиции седой старины, причем прямо, словно ту еще зеницу ока.
И главное, как есть зачастую в обоих случаях ничего благородно духовного во всем этом деле и близко уж явно не было и в помине.
Ну, а было в нем разве что одно самое же ярое нигилистическое отрицание всех тех крайне неприглядно существующих ныне реалий, хотя им давным-давно пора было отправиться в самое сущее небытие.
Или в некоем ином случае полностью наоборот речь тут шла о диком и жутком неприятии всего того нового и сегодняшнего, чего и впрямь-то кому-либо надо было фактически скрыть разом вот с глаз же долой.
Ну а потом и вымести его из сеней родного жилища той еще нисколько не фигуральной поганой метлой.
Причем, то уж никак явно не были люди какого-либо низкого пошиба.
Да только попросту совсем не умели они сколь посильно же приходить к каким-либо более-менее вполне реальным компромиссам.
И никто это тут ничем черным вовсе уж безбоязненно совсем так никого ведь явно и близко не мажет.
Поскольку, конечно, сколь значительная часть из тех людей, что внесли свою посильную лепту в разрушение старого мира, были как раз-таки личностями довольно благородными, умственно развитыми и подчас во всем неотъемлемо чистыми от всяческих тех или иных невозмутимо стяжательских амбиций.
Они никак не гребли под себя, а только хотели великого счастья для всего общества в своем так сказать, чисто как есть чересчур ведь блажном о том понимании.
Да только всякая их до чего откровенно бравая мысль всегда была устремлена четко и строго далеко вдаль, раз они все, то нынешнее и сегодняшнее бытие буквально в упор и близко не видели в том самом всецело так целиком разумном его ключе.
И ничего тут никак вовсе ведь не поделаешь, уж сколь многим из них неизменно было свойственно до чего еще беспочвенно разом ведь понадеяться, что им впрямь-таки разом удастся сходу вытеснить всю былую и прежнюю темень и ложь чем-либо новым и безумно светлым, да и ослепительно феерически праздничным.
А между тем буквально вся та сколь еще бескомпромиссная и всамделишная реальность вовсе как есть, сходу еще разом в голос запротестует буквально против всяческой чисто же двухмерной литературной надуманности.
А тем более, коли была она никак не вскользь весьма вот всеобъемлюще основана именно на тех ярко лакированных и только-то с одного виду изысканно величавых, прекраснодушно схоластических книжных доктринах.
300
Причем в той еще прежней России все те бессмысленные ужимки праздной и куцей западной философской логики вполне однозначно только и воспринимались, словно бы яркий и лучистый свет весьма изящного же, чисто, вот как есть общеевропейского глубокомыслия…
А раз эдакого рода сколь беззастенчиво фальшивое словоблудие и вправду на деле шло именно за ту как-никак чистую монету, то, именно вот потому оно и будет кем-либо восприниматься сколь еще всецело так донельзя естественно…
Для кое-кого и близко не существовало, ну совсем уж ничего кроме чего-либо черного или как есть безупречно и безукоризненно более чем однотонно вот белого.
И данный инфантилизм широкого общественного сознания, более чем несомненно, как раз и являл собой ту истинно гремучую смесь из точно того же ветхого от древности, да и сколь ярко разряженного в некие новые одежды язычества.
Причем заодно ведь и делалось - это со всем тем необычайно же праздным и довольно-то на удивление откровенно умиленным самолюбованием.
Да и вообще, собственно, произошло нечто подобное именно в свете самых тех еще величайших высот, коих до чего безмятежно и иллюзорно и впрямь ныне всецело так удалось на редкость уж спешно достичь, чрезмерно надо бы прямо сказать всецело-то самовозвысившемуся праздному воображению.
А между тем нечто подобное было одним лишь разве что довольно-то хилым покрывалом, несомненно, скрывавшим, нечто на редкость на деле весьма ведь ехидно совсем вот иное.
А имеется тут именно то до чего бескомпромиссно самовлюбленное желание всегда лишь только, и оставаться на том самом более чем необычайно высоком гребне волны всяческого заоблачного блаженства.
Ну а заодно и совсем уж оно было вдали и вовне от всяческих мелких дрязг и склок всего того общественного нисколько никак вовсе-то пока необустроенного быта.
Причем все эти свойства российской интеллектуальной элиты, были, в принципе, довольно-то давно всему этому миру вполне ведь более чем доподлинно так верно известны…
301
А потому и все, то доселе вышеизложенное уж действительно может, как следует еще разъяснить весь тот крутой вираж, что и впрямь еще был сколь до конца продуманно и действенно осуществлен западной дипломатией перед тем самым 1917 судьбоносно роковым годом.
То есть, чего - это тут не говори, а все те сколь загодя предпринятые меры для того, чтобы Россия никак этак вовсе затем не вошла в круг доблестных победителей были вполне ведь некогда продуманы до самых мелких же мелочей.
И чего - это тут вообще ведь только поделаешь, раз той самой полной и сколь однозначной победы над Германией членам Антанты было уж явно ведь несколько так еще маловато.
Причем они и вправду сколь еще взвешенно и более чем горько раздумывали о той самой до чего только ужасной цене совсем на редкость безупречного триумфа русского оружия…
Поскольку уж чего – это и вправду затем могло бы на деле случиться, собственно, ведь именно далее?
Сильная Россия, вполне явно бы имела все шансы когда-нибудь впоследствии оказаться довольно небезопасным, а кроме того и крайне плохо предсказуемым соседом…
Да и вот уж чего надо бы снова и снова сходу заметить: западным державам, союзницам, всецело-то своих, воинственно своекорыстных интересов, не было ничего лучшего, нежели чем прищучить Императора Вильгельма чужими русскими штыками, сохранив при этом жизни сколь бесценных их благородному сердцу бравых солдат
