позаботилась.
Причем все те фанатически бравые большевистские деятели в дальнейшем все более и более на редкость уж безбожно искривляли даже и самую элементарную житейскую логику всяческого вообще хоть сколько-то нормального общественного бытия.
316
А между тем, их более чем возможно было бы до чего еще неотъемлемо уж чисто вовремя извести, всецело сделав великую державу на редкость свободной от буквально всяческого нравственно же нелепого, да и как есть сколь невообразимо убогого идеологического маразма.
И, конечно, те бравые господа офицеры, что некогда давали присягу, своей любимой отчизне могли бы всего этого и близко совсем этак попросту не допустить.
Да только ведь нет, раз ни на что подобное, они и в мыслях своих были вполне самостоятельно попросту никак явно же непригодны.
И совсем не только в том тут было дело, что тогдашнюю российскую армию сколь рьяно и почти в единый миг сверху донизу развалил, да и обескровил нахрапистый паяц Керенский.
Тут дело было, прежде всего, в том, что те господа офицеры всегда доселе имели дело с покладистым и безропотным солдатом, и они были вовсе никак не готовы ко всем тем крайне суровым переменам…
Причем развал случился ведь никак не сразу и это именно промежуточная фаза, и сыграла наиболее страшную роль в развале всей действующей армии.
Подобно страшной стихии временное правительство начало во все стороны раскачивать ту лодку, в которой оно само тогда и сидело.
Просто вот этим праздным умом людям откуда-то издали показалось, что таким путем они станут самой неотъемлемой частью той так и разбушевавшейся вокруг народной стихии.
Да только, то было самое глубочайшее же заблуждение.
Да и самый главный выдвиженец Керенский оказался способен только вот во все стороны кланяться, изображая правителя, как его мог бы изображать клоун, в цирке, искусно пародируя какого-нибудь заправского эквилибриста.
За самое уж вовсе недолгое время правления Керенского всею страной грубый холщовый сюртук прежнего государства был попросту разом истреплен в самые клочья.
Ну а потому и всякий грозный лик власти стал тогда выглядеть, словно воронье пугало на европейском огороде.
Керенский, и его люди могли только упиваться всесилием власти, но вот властвовать над народом они не могли и не умели.
Однако и тех еще царских генералов тоже как есть, сколь безупречно тогда воспитали, именно в том и вправду всемогуще превеликом надо бы прямо сказать послушании буквально-то всяческому начальственному окрику, а тут его разом вовсе совсем никак так не стало.
317
Его отныне сколь правомочно заменил именно тот самый бесцеремонно крикливый глас прозревшего народа, вполне однозначно сразу и в единый миг сходу потребовавший более чем безотчетно же грубого ему чисто как есть житейского подчинения.
Никак к нему совсем не прислушиваться отныне тогда стало для самой ведь жизни делом на редкость более чем рискованным…
А они (генералы) всегдашне кому-либо другому подчиняться привыкли, таких как Кутепов было вот совсем уж явно вовсе немного.
Ну а кроме того коли таковые и были, то очень как есть до конца незамысловато, они все как один разом оказались попросту поистине же слабоваты в цветасто пестрой тогдашней политике…
А потому и не нашлось посреди российских генералов хоть сколько-то вполне достойной альтернативы сверженному государю.
А тот сколь наспех назначенный ему на замену англичанами адмирал Колчак в 1896 году чуть было не принял самое деятельное участие в войне с Англией в южной Африке, да еще и на стороне восставших против власти короны буров.
Да вот, однако, его сколь срочно тогда отозвали в первую арктическую экспедицию, а это вполне всерьез в то время более чем невзначай явно так разом тогда перевесило.
318
Ну а что и вправду могло с той или иной стороны вполне как на духу на деле касаться, того, несомненно, мужественного, статного и во всех ратных своих подвигах безупречно же доблестного генерала Деникина…
То вот чего - это тут только попишешь, раз явно довелось этакому бравому генералу довольно во многом еще разом являться именно что человеком сколь исключительно флегматичным.
Ну а, точно также весьма вот ответственно касаясь и всех тех других его человеческих качеств, то уж чего - это тут вообще ведь только поделаешь, коли человеком он был явно не в меру чересчур самолюбивым.
А к тому же генерал Деникин был на редкость безнадежно внутренне слабым в тех некогда сколь насущных вопросах хоть сколько-то разумного руководства развратной аристократией.
И это как раз считай по одной лишь этой причине всякие тыловые щелкоперы и крючкотворы, и сделали именно этакого мужиковатого генерала, каким был Деникин - главнокомандующим Южным Фронтом.
А впрочем, как-никак, а речь тогда явно же шла не только об одном генерале Деникине, но и о весьма традиционной бесхребетности всякого армейского начальства, а точно также и чисто «рыцарского» его нежелания до чего посильно ковыряться буквально во всяком совсем вот ничтожном дерьме…
И это как раз нечто подобное и сотворило затем целый пласт нахрапистых временщиков вдоль и поперек избороздивших светлый лик белого движения грубыми морщинами себялюбивого коварства.
Причем тот самый генерал Деникин, явно уж был всем этим дьявольски самоуверенным царькам до чего только благосердечно вполне ведь исключительно на редкость удобен.
Раз при том самом никак незабвенном генерале Деникине им было бы чисто во грех вволю не разойтись, а именно потому тот сущий же бесстыдный грабеж и стал главной целью войны с бестиями большевиками.
Ну а как раз отсюда и та весьма вот существенная ненадежность всех белых тылов.
В них как уж не раз о том было сказано выше сколь извечно копошилась всякая нечисть мигом сколь сходу унюхавшая запах сущего безвластия.
А только потому довольно многие представители мирного населения и жаловали белых никак не более, нежели чем красных и лишь того, они всею душою весьма напряженно ждали, а чья эта сколь славная сила вверх-то вскоре вполне разом еще на деле возьмет.
319
Да только белые могли ведь хоть сколько-то поспешить, а потому и считай уж вовремя так отдать все бразды правления Врангелю, а нечто подобное в единый миг довольно-то многое могло разом вот тогда переменить.
Да только в тех сколь бесславных условиях совсем же безвозвратно суровой реальности борону Врангелю командование всеми белыми войсками досталось разве что потому, что Деникин и близко не пожелал быть главнокомандующим разгромленной армии…
А между тем то самое сколь мудро проявленное умение в то истинно должное время без малейшей тени колебания разом еще сдать командование и отойти в сторону, дабы дать себя проявить всякому тому, кто в военном деле может быть значительно лучше и впрямь-таки вот действительно сведущ…
Да уж как-никак, а именно подобного рода действия на самые долгие века вполне полноценно предрешают судьбу целых великих империй.
Александр Первый, сделавший Кутузова фактически еще одним почти полноправным царем или славный сенат древнего Рима, в крайне трудную для себя минуту торжественно возложивший всю власть в империи на Фабия Веррукоза, тем и спасли свои исторически значимые отечества от разрушения и поругания.
И именно подобным путем и можно было сколь сходу избавить свои народы от рабства вследствие совершенно уж неминуемого только ведь затем еще некогда явно вот последующего вражеского владычества.
И этим мудрые правители более чем возможно во многом и предопределили судьбы всего этого мира, считай на те сколь долгие столетия далеко же вперед.
320
Однако в великой России начала 20 столетия этакого чуда, явно вот вовсе не произошло, и уж, наверное, как раз потому, что слишком ведь в ней до чего наглядно прочерчивалась вся та праздномыслящая фальшь общеевропейского духовного наследия.
И вот чего именно на сей счет, более чем прискорбно же пишет генерал Краснов в его книге «От Двуглавого Орла к красному знамени».
«Праведники ли Левин и Нехлюдов? – нет, они обманщики, потому что не по любви делали поступки свои, а лишь по желанию исполнить Евангелие, не понимая его, как не понимал его сам Толстой, как не понимают его и социалисты. Они хотят навязать его жизни, а Христос признал, что к жизни учение его неприменимо. Жизнь сама по себе, а Царство Христово само по себе. Христианская вера может только смягчить, скрасить жизнь, но сделать ее такою, как надо, не может, потому что для этого надо, чтобы все стали христианами».
321
Однако вот тех более-менее разумных людей, нечто подобное вполне до конца верно осознающих, а как раз потому и не требующих безудержно яркого, бесподобно наглядного осуществления всеблагого чуда в его порою достаточно же прозаическом облике на Руси неизменно было слишком-то явно совсем так немного.
Абсолютное большинство людей, разве что сколь неизменно хотело жить и жить исключительно как есть чисто по-писаному, сколь во многом его считай ведь чисто намеренно, извращая всем тем до чего нелепо слащавым своим рьяным усердием.
Ну а как есть заодно и более чем многозначительно же, создавая штампы широкого общественного поведения, в которых до чего явственно засквозила сплошная фальшь и самая откровенная бессмыслица.
Причем сама вот как она есть безудержно спешная смена политического режима в стране, почти уж никак не повлияла на те чисто от века незыблемые бюрократические нравы.
И ведь главное сам тот еще костяк старого крепостнического государства нисколько вот при этом никак не треснул после того, как царские вензеля сменились на красные знамена.
Да и тот чрезвычайно густой и пряный дух времени, в котором жили те самые проникновенно светлой души люди, уж как вот он был, так и остался, считай, совсем неизменным и после той сколь заклятой октябрьской революции.
То есть коли и претерпел он некоторые более чем явные перемены, то уж выразилось это разве что в том только ведь истинно же одном.
А именно вместо сущего разброда мнений все суровые раздумья отныне были выстроены строго вот под некую более чем строгую линеечку.
Ну а до того уж совсем бесславного большевистского переворота сразу как есть вослед за созданием столь откровенно бурлящей на все лады бездумно говорливой Думы острые мысли, как камни так и летели тогда в оппонентов…
И вот чего именно пишет обо всем этом генерал Краснов в своей книге «От Двуглавого Орла к красному знамени»:
«Дума подтачивает государство, Дума развращает народ. Своею критикою, основательною или неосновательною, это все равно, Дума внушает народу недоверие и презрение к министрам. Дума выносит язвы наружу и показывает все темные стороны правительства и Царя народу. Дума стала между Царем и народом. Она закрывает глаза на все то хорошее, что делает Царь, и подчеркивает одно худое. Саша, ты бываешь у Государя, ты говоришь с ним просто, – скажи ему, что так быть не может. Надо Думу сделать ответственной, надо привлечь ее к управлению, а не к критике, не суживать, но расширять надо ее полномочия. Нужно все свалить на Думу, а самому остаться только Царем».
322
Однако, то, чего уж совсем явно не ко времени сколь запоздало
