котором друг на друге стоят буквально все безо всякого исключения до чего вполне вездесущие факты.
Да и вообще люди черство и буквенно сколь ведь слепо же мыслящие, а потому и обильно сыплющие просом однобокой и корявой социальной демагогии, попросту никак не могут быть хоть сколько-то в чем-либо на деле искренне правы.
Их, правда всегда зыбка и до чего простодушно и благосердечно поистине сказочна…
И, кое-кто из тех, кто всем ее постулатам и по сей день до чего благовейно же внемлет, напрочь при этом явно пренебрегает всяким тем или иным исключительно вкрадчивым пониманием всего того, что в практической сфере жизни и близко никак никому не достигнуть всей той заранее заданной пальцем в небо цели…
337
Идти вперед и только вперед радостным строем дело уж и близко ведь вовсе никак не благое…
Нет, скорее наоборот именно этак и возвращается человек прямым ходом назад к его наиболее далеким предкам, некогда и то исключительно уж вразнобой так и лазавшим по высоким деревьям.
И это никак не иначе, а разве что крайне степенное и постепенное развитие всяческой отдельной индивидуальности и есть тот путь, который со временем не мытьем так катанием и введет буквально всякую человеческую психику в лоно искренней и верной любви, да и вполне полноценно взаимного (промеж многих людей) всеобщего искреннего уважения.
Ведя же толпу одной лишь той безмерно могущественной силой, разве что без тени сомнения достаточно так вскоре только-то и создашь у абсолютного большинства ее средних и безынициативных представителей довольно-таки общие полустадные инстинкты.
Ну а от них толку никакого нет, и не будет, поскольку они погоды, безусловно, и близко уж совершенно не сделают.
Скорее наоборот, если вообще вот кто и сможет вполне поспособствовать явственному возведению истинно благородных социальных инстинктов в истый принцип всеобщего общественного бытия, то вот это будут только лишь разве что чьи-либо самые конкретные же родители.
Раз все то, что в тех инстинктах сколь и впрямь безупречно благое никак не более чем предмет явного подражания, а потому и не сможет нечто подобное как-никак, а на деле вот стать тем еще на редкость насущным элементом, куда разве что поболее праведного перевоспитания трудовых масс простого народа.
Все человеческое та чрезмерно так простая биомасса рода людского способна на деле принимать в расчет лишь по мере возведения цивилизованных принципов в некую абсолютно узаконенную и самую что ни на есть вполне житейски элементарную аксиому…
Ну а чего-либо подобного будет возможно разом добиться только лишь исключительно в процессе довольно-то медленного, но верного усовершенствования всех тех и поныне в точно том самом невзрачном виде, так или иначе, сколь простейше житейски существующих реалий века.
И при всем том само собою сколь безумно и глупо выглядит попытка буквально всего разом добиться именно что при помощи вовсе же беспардонно доблестного разрушения всех тех наиболее главных первооснов общественной нравственности.
И главное, все это тогда делалось разве что во имя истинно достойного и славного построения из мокрого песка дворцов и впрямь сколь нескончаемо благих иллюзий, так и являвших собой безнадежно туманный образ, а не образец сколь безупречно так настоящего и наилучшего грядущего.
А ведь его между тем нужно было создавать совсем не в тех исключительно так умопомрачительно светлых грезах.
А между тем кроваво алое солнце вездесущего и до конца иссушающего людские души красного террора довольно-таки быстро, сколь еще многое затем превратит в прах и тогда разрушение замков былого угнетения только и оставит после себя одну лишь ту полностью бескрайнюю выжженную пустыню.
И все это как есть разве что, потому, что совсем вот неистово распрямлять тот от века и впрямь-то до чего этак уродливо согнутый хребет простого народа надо бы именно что с той как-никак самой величайшей при всем том сущей же осторожностью.
Насильственно привитое гордое прямохождение никак не сделает человека действительно разумным, а только лишь весьма существенно расширит все его и без того донельзя существенные возможности творить то самое беспардонное зло, ласково уж при всем том более чем тщательно прикрывшись чудесными миражами славных иллюзий.
И это как раз они в этот наш во многом истинно агностический век, и были сколь радостно призваны совсем же восхитительно собой заменить тот самый некогда еще прежде так имевшийся фиговый лист, слащавой и прянично напыщенной чисто как-никак, а во многом исключительно внешней религиозности.
Ну а теперь все те некогда ранее бывшие прежде фетиши попросту совсем этак разом увяли, резко поблекнув в атмосфере всеобщей серости бесцветного мира помпезно атеистического мышления, а еще и построчно на редкость утилитарного, как и листы всяческих тех партийных брошюр и газет.
И то чудовищно бесцветное мышление и вправду постепенно ведь сформировало человека с принципами, до чего еще добросовестно упрятанными в толстенных папках, что вряд ли сильно запылятся в шкафу, где хранятся все те текущие распоряжения его всесильного начальства.
Причем серый душой чиновник совершенно так равнодушно будет перелистывать испещренные мелким типографским шрифтом листы чужих судеб, поскольку людей перед собой он вообще никогда уж попросту совсем не увидит.
И этакий «витязь наивысшего большевистского или арийского добра» прекрасно мог оставаться именно что в точности тем полностью бесчувственным упырем, даже и всецело окунувшись в волшебный мир беспредельно светлой человеческой фантазии.
338
И это именно подобного рода просветленные идеями серые личности, чьим далеко уж не худшим, и кстати довольно-то мелким образцом вполне бы можно как-никак до чего еще как есть на деле считать и того нисколько всем небезызвестного булгаковского Швондера…
А ведь Булгаков, написал бы, куда поподробнее про всех тех невообразимо лютых оборотней большевизма, но только пришлось бы ему тогда разом и уносить же ноги вместе со всеми теми блистательно смелыми господами Набоковыми.
То есть, ему и впрямь вполне незамедлительно тогда на деле следовало, до чего поспешно разом отправляться в те самые наиболее дальние заморские края…
Сладострастно и горестно соединив свою персональную судьбу со всеми теми благочестиво мыслящими людьми, для коих еще до всякой их физической эмиграции Россия была одной лишь кровной обителью, но никак не настоящей родиной, поскольку для них ею была буквально вся та общеевропейская культура, а совсем так нисколько не своя «СЕРАЯ» российская.
ЕЕ чистейший родник писатель Набоков всегда вот стремился же стелиться пред восторженной интеллигенцией чрезмерно возвышенным и донельзя замысловатым стилем.
Правда, все это началось только лишь в эмиграции, а те его рассказы, что были написаны еще на русской земле, ничем подобным никак пока не грешат.
339
И вот хотя Владимир Набоков и был тем самым вполне же достойным доброго упоминания общемировым классиком литературного жанра, однако, при всем при том, можно с самой полнейшей убежденностью именно как раз про то до чего проникновенно и твердокаменно разом заявить, что вовсе-то не остался он в эмиграции доподлинно российским писателем.
Да и все те весьма же аморфные его красивости были им просто-напросто высосаны из того самого указательного пальца, который он и впрямь до чего смело некогда ткнул в то самое для него вовсе так совершенно чужое французское небо.
Внутренняя опустошенность сладчайше же и впрямь разом подчас украшает жизнь совсем ведь никак небывалыми как и на редкость цветастыми красками, но ничего того доподлинно полноценного в них попросту нет, как нет.
Да и вообще, то общемировой известности "гениальное произведение" Владимира Набокова 'Лолита" никакого должного и большого впечатления на автора этих строк нисколько не произвело.
Причем Александр Куприн, к примеру, свою «Жанетту» как-никак, а написал лет за 25 ранее, чем тот же Набоков только лишь затем на весь свет прославленную ныне «Лолиту».
Причем то и было именно русское произведение, хотя и написанное в той исключительно как есть чисто вынужденной эмиграции.
Ну а тот сколь явно так безысходный период внутренней опустошенности Александр Куприн пережил, пребывая в совершенно же глубоком, обескровлено суровом молчании…
И, кстати, для этакого полнейшего перерождения, каковое сколь, несомненно, произошло с Набоковым в том самом надо бы прямо сказать до чего блистательно изящном всем-то своим чисто внешним глянцем западном обществе, должны были всенепременно иметься некие те еще изначальные корни, причем именно в самой глубине всей его чистейшей души.
Отказаться от того пусть даже и не совсем исконно родного ему языка только лишь ради, значительно большего своего творческого успеха мог ведь разве что человек никогда по сути своей и близко никак не являвшийся вполне естественной частью – плоть от плоти своего народа.
340
А между тем бывали в те ныне сколь далекие времена и совсем другие люди плоть от плоти всей передовой европейской мысли, кто всему тому безмерно простоватому и легковерному народу чисто уж напрочь мозги ведь запудрили, блекло светлыми идейками об только-то, как всегда лишь некогда грядущем равенстве и братстве.
Их имена разумно и справедливо заклеймил Игорь Тальков в его песне «Господа Демократы», и в отличие от той другой, в которой он сколь, несомненно, вполне по-свойски на редкость искренне выражает самое непоколебимое устремление всей своей безмерно высокой и светлой души как-никак уж стать «Кремлевской стеной»…
Нет, именно тут он был вполне невозмутимо прав, однако всю эту «сермяжную правду» следовало выражать несколько так иначе без всего того пафосного натиска, бессмысленных призывов к насилию, а также и сколь откровенно злорадного умиления по поводу того, что в Америке с Европой все ведь безмерно же ныне полностью так хорошо.
Поскольку нечто подобное никакое не вполне самостоятельное достижение тамошних народов, а только лишь прямое следствие продолжения вполне естественного пути общественного развития в рамках превращения общества в котором правит закон звериного собственничества в общество, в котором будет царить абсолютно общая взаимовыручка и любовь, и сочувствие ко всякому ближнему.
Причем откровенно же взрывными методами такое общество приближать к нынешнему настоящему никак ведь вовсе совершенно нельзя…
Однако при всем том и можно будет говорить о процессе фактически так полного и недвусмысленного перерождения всего того доселе как-никак безыскусно естественного в то совершенно вот несусветно злосчастно идейное полусуществование…
341
Да только никак при всем том нельзя же переоценивать свет и благо вполне и впрямь на редкость ныне благополучного запада.
При всей здравой умеренности и крайне отчетливой взвешенности всех его поступков он очень алчен и совершенно не разборчив в средствах по достижению своих целей.
Правда, это касаемо только больших людей, а простой народ за их грешки вообще вот никак не в ответе.
Причем
