редкость же обыденно житейское существование.
Нет подобного рода вещи вполне будет возможно смело произнести вслух, и никак при всем том не сморозить отвратительно несуразную чушь, разве что, совсем же невесело говоря о светлой державе, что сколь безвременно находится в ничуть никак не проржавевших цепях навеки-то вечные прежнего средневековья.
377
И это именно там из искры недовольства и раздули пожар, что и был, собственно, призван более чем полновесно видоизменить само лицо всего того и поныне по той же старинке сколь неспешно и буднично существующего мира, что по всей своей житейской сути на редкость умственно пассивен и полностью аполитичен.
Но есть те, кто явно никак не могут жить в мире и спокойствии с самими собой покуда есть страшная межа, отделяющая бедных от богатых, а им вот хочется всюду провести знак равенства.
Причем, именно тогда, когда все эти их «благие устремления» до чего наглядно приобретают как есть гигантский и общечеловеческий характер, сходу уж возникают Садом и Гоморра на месте всего того прежнего полностью раз и навсегда устоявшегося, чисто по-житейски вполне этак праведного существования.
И, та созданная как раз по данному славному случаю новая власть никак не сотворит наилучшую жизнь, а только лишь совершит дерзкий откат в крайне далекое прошлое и тупое шаманство отныне вот всецело займет место, которое ранее было занимаемо религией никак уж не предусматривающей среди своих ритуалов всяческие обильные человеческие жертвоприношения.
Причем сам уж по себе факт, того, что те самые первые революционеры были до чего еще отчаянно искренни в своих героических заблуждениях, абсолютно ничего и близко так тут не меняет.
Нет, даже и это ни в какое вполне стоящее того достоинство им, собственно, и близко никак так совсем не запишешь.
Эти люди были всеобъемлюще морально слепы и пропитаны насквозь лживой и варварской идеологией.
Они были лишь ей и подчинены, а потому буквально любые хоть сколько-то разумные действия во имя более-менее достойного наведения вполне ведь полностью нормального порядка попросту уж разом вытеснялись целым сонмом лозунгов и воинственно восторженных сладкоречивых причитаний…
378
И все это на редкость степенно и довольно-то основательно же брало все свои наиболее изначальные интеллектуальные истоки, как раз-таки из того самого кроваво красного и совсем ведь бесчестного большевистского воображения.
И это как раз подобного рода блеклыми миражами обо всей той сколь необычайно наилучшей жизни и задвигалось в самую дальнюю даль праздных и отвратительно демагогических разглагольствований все то, что и впрямь некогда могло затем поистине стать именно той чисто вот исключительно обыкновенной житейской обыденностью всех же новых времен и стран.
Да только могло ли это все само собой разом возникнуть из той чрезвычайно простой библиотечной пыли?
Жизнь она ведь соткана из нитей реальности, а не из неких чисто абстрактных, пусть даже и более чем взвешенных предпосылок.
Лучшему обустройству общества и вправду должно когда-нибудь быть и точка!
Однако случится нечто подобное разве что в те далекие времена, которые никак небезгрешно и вправду со временем некогда так наступят сами собой, причем совершенно без того, чтобы кто-либо всею своей пролетарской стопой на редкость дерзко и безжалостно сходу бы наступил на горло всему минувшему и ранее сколь безответственно некогда бывшему.
И никто нынче и близко не сможет разом ведь достойно же сотворить некое, то сколь еще восхитительно наилучшее житие-бытие.
Раз в муках и корчах самого незамедлительного, идейно верного зарождения всей той вездесуще праведной социальной справедливости явно ведь сходу затем и зачахнет все, то искренне доброе и светлое, что, пусть и малой лучиной, но на редкость достойно некогда ранее вполне освящало всем темным массам их совсем не длинный жизненный путь.
И уж те сколь невообразимо лютые демоны революции так и изрекали чугунные речи, и в них как-никак совсем вот неизменно имелась истинно своя до чего еще беспардонно гулкая, чугунная правда.
И главное, во всех их демаршах отчаянно чеканя свой шаг, действительно же звучало самое доподлинное житейское счастье, но было оно крайне призрачным, словно туманные силуэты вдоль дороги в проливной дождь.
Да и было то мнимое людское благо ни раз и не два сколь беззаветно, уж полностью, более чем так сходу оплачено той самой до чего непомерно страшной ценой диких бед и мытарств многих миллионов совершенно ведь безвинно загубленных жертв.
И если мягко приподнять за краешек кулису политических интриг, постепенно приведших к появлению нацизма и коммунизма, то окажется, что все это в единый узел было разом увязано именно с самым явным желанием, как можно побыстрее приблизить абстрактную теорию к насущной реальности за счет неких все и вся исцеляюще магических действий.
И именно магия слов и чисел и стала всемогущей силой, что и была, затем поднята кое-кем на свой большевистский щит, дабы твердую рукой осуществить необычайно ярое уничтожение всего того, что самым дичайшим и невообразимо нелепейшим образом беспрестанно же мешало, тому, что давно якобы назрело, как буквально повсеместная обыденность и данность.
379
И именно подобного рода социальное бедствие и могло ведь произойти разве что в странах, имевших довольно-таки четкие очертания совсем до конца сложившегося кастового общества, то есть именно там, где различные социальные прослойки с большим трудом вообще хоть как-либо осознают всякое свое взаимное сосуществование, как неких тех отдельно взятых граждан.
А это и было преотличной базой для удивительно мощного гласа всей той пропаганды, что без тени стеснения разом вот вытеснила собой всякий простой и обыденный здравый смысл, насадив культуру варварства и создав при этом царство подлого доноса.
В России данная диктатура стала хамско-пролетарской, ну а в Германии ей ведь было вполне суждено до чего вскоре впоследствии стать властью плебейско-националистической, а между тем любой политический экстремизм, как известно, весьма схож в своих изначальных, социальных истоках.
Поскольку берет он все свое исконно низменное начало именно от излишне бурной фантазии воинственно идеализировавших действительность фанатиков, что со всем чудовищным скрежетом зубовным всячески противопоставили свои взгляды на мораль и естественный здравый смысл буквально-то любым некогда ранее имевшим место весьма так практическим и здравым принципам доподлинно всеобщего людского сосуществования.
А между тем всякая обыденная жизнь и впрямь несокрушима, как и гранитная скала, а потому если ветру перемен, и удастся ее хоть сколько-нибудь постепенно выветрить, то времени это займет несоизмеримо больше жизни любого вдруг ни с того ни с сего с великой болью прозревшего поколения.
380
Однако те самые люди, в которых горело пламя идеи, были готовы сходу на лихом скаку отрубить голову всему тому, что заслоняло массам путь ко всему тому долгожданному свету непоколебимой и чисто этак только лишь их единственной истины.
Причем надо бы как-никак весьма предметно сходу заметить, что стояли эти люди справа или слева во многом в одной исключительно строгой и прямой зависимости от своего собственного личного удобства, а вовсе-то не всегда в какой-либо явной связи с тем еще привитым им в далеком детстве, несомненно, подчас вполне благочестивым воспитанием.
И каждый из них имел чисто уж одно на всех на редкость чудовищное жизненное кредо, так и выражавшееся в самодурстве и необузданной жестокости.
И были эти люди впрямь-таки в мыле во имя всех тех гибельных и грубых, словно бы совсем уж давно толком немытые людские тела жесточайших идеалов.
Но при этом нет, совсем не во имя низменного зла и вполне житейской же алчности, они и впрямь-то чисто вот сослепу разом устремились ко всему тому совсем загадочно «светлому добру», коему (как, оказалось) попросту и положено было быть…
И все это разве что лишь потому, что о нем сколь конкретно во всеуслышание и было кем-либо разом нынче заявлено.
Да уж точно именно этак оно и было сколь прекраснодушно вот некогда отображено в тех самых заунывно взывающих к суровой борьбе революционных лозунгах.
381
Да только никак нельзя было сужать всю ту как она ныне есть до чего еще крайне непритязательно имеющуюся картину жизни до того крайне примитивного торжества каких-либо отчаянно ликующих воинственно скотских инстинктов.
И вовсе-то и близко не дело разом увидеть в чудесном сне всего своего более чем блаженного житейского ума ту крайне ведь несусветно очаровывающую даль каких-либо тех лишь некогда вскоре затем еще грядущих светлых времен…
И это в то самое время, когда вся та сколь еще ничтожная пьянь и рвань вовсе-то бесцеремонно всею своею нечистой силой разом так и полезла наружу, словно бы ночью клопы из дивана в дешевой гостинице.
И всею той несокрушимой толпой, безудержно двигало, одно лишь сладострастное предвкушение грядущей наживы, причем то, что полностью так разом до конца развязывало в тех людях все путы разума, было то весьма полнейшее ими осознание сколь абсолютнейшей своей затем еще ведь последующей безнаказанности.
Раз тогдашнее сурово самонадеянное безвластие всему тому расковывающему чувству сущей безгрешности расхристанного разгула, как есть, до чего сходу сколь еще отчаянно лишь радостно так весьма поспособствовало.
Однако никому не стоит со столь кривой и кислой усмешкой на редкость яростно очернять лица тех, кто шел порою на верную гибель ради грядущего преломления во всей той окружающей действительности, тех еще вовсе никак недозрелых и мнимых надежд, что были наскоро навеяны безликими призраками праздных мечтаний…
Да только для кое-кого и поныне, те крайне же далекие революционные будни, всегда были, да и далее будут самым ярчайшим на свете признаком, того еще великого поворота истории к чему-либо и вправду куда поболее праведному, да и совсем беспроигрышно и всесокрушающе новому.
Поскольку это именно во имя света, мудрости и любви к ближнему рядовые революционеры и стали на редкость кропотливо и сколь безжалостно, всячески же насаждать все те так и урчащие в пустом животе ярые принципы самой жесточайшей своей спецтирании…
382
Зло, обсыпанное извне светом самых немыслимых задушевных благ «творит добро», сужая души идеологическим хомутом, чем и доводя их до практически полного равнодушного бездушия ко всему тому, чего это вообще ныне происходит где-либо вот вокруг.
И всему тому чудовищному мучению народов и вправду было дано сходу обнять все четыре измерения, да и придать им при всем том совсем иные, нежели чем они были некогда ранее формы и свойства.
Причем в самом облике новоявленной революционной жизни и было нечто, что из себя вполне так наглядно и представляло как-никак, то весьма свойское преломление всех тех на редкость неглубокомысленных проявлений бесцеремонно незамысловатого, да и вовсе-то совсем неотесанно грубого социального эксперимента.
А все его главные свойства наиболее прямым образом вытекали из самой природы людей,
