взявших в руки меч общественной морали и этически же простецки обобщенной справедливости.
Все другие убоялись бы когда-либо затем еще только вот возможных отрицательных последствий, да и духу на нечто подобное у них никак попросту бы и не хватило.
Ну а как раз потому установление новых более «честных и отныне полностью справедливых» порядков во всем этом мире (по идеологии) это заведомо же занятие для одних только разве что отпетых подонков.
383
И тот самый, первоначальный тон всему тут задают как раз те самые либералы, благие мечтатели, что совсем ведь беспрестанно так и орут на весь белый свет об том в их грезах ныне уж вполне существующем общественном строе.
Причем он во всех его деталях им вполне уж отчетливо различим на той самой сколь невероятно дальней линии горизонта.
И этот сущий нелепый мираж, ясное дело, что в их-то сознании, собственно и окажется до чего незыблемо и монолитно всячески уж отныне основан как раз-таки на том сколь еще бестолково, но глубокомысленно вычитанном ими из книг.
Причем это именно в них они и вычитали о том призрачно светлом и наиболее наилучшем чисто ведь затем лишь последующем и всеобщем же нашем бытии.
И главное сколь искренне смело подобные люди, буквально как есть повсюду и раздают хризантемы своих идеалистических взглядов, и главное наделяют они ими буквально всех и каждого, кто только им где-нибудь, да чего только разом уж попадется.
И они и впрямь вполне искренне рады всех и каждого вдоволь одарить сияющими огоньками своего чистого, как слеза абстрактного разума, да вот беда жизнь грязна и темна и те, кто прячутся от ее темени посреди света иллюзий, только лишь провоцируют темень стать светом всепоглощающей истины.
Ну а затем ей и можно будет повести людей в худшую неволю, чем когда-либо только она была до этих нынешних дней.
Причем новые тираны вполне ведь верную рукой вооружились для всего того пламенем тех, кто и вправду хотел сходу разом спалить всю неказистость минувшего, однако лишь возродил его в гораздо поболее уродливом виде и форме.
Причем речь тут идет как раз о самом естественном продолжении, а никак не о том, что затем лишь всячески так налипло на нечто небесно чистое и чудодейственно святое.
Революция это чисто животный бунт против разума и законности, а нечто подобное любое лучшее бытие может продвинуть разве что только ногами вперед.
Причем если и построят рабы новые пирамиды, то вот лучшие жилища для самих себя они уж точно никак не построят.
А потому, как ютились они в мрачных трущобах так ведь и далее будут там же новые поколения мыкаться, и в подобном духе оно будет как есть попросту вот до скончания века.
И главное тяжелое машиностроение всегда ведь являлось истинно приоритетной областью вложения сил и средств для государства, что для народа оставляла одну лишь сухую краюху хлеба, да в придачу тот еще чисто завтрашний коммунизм.
То есть еды человеку оставляли равно столько, чтобы он мог ковылять дальше по долгому пути постепенного становления нового строя…
И это именно в наше время и стало истинной нормой до чего только безмерное засилье всесильных машин, а также и более чем глубокомысленно помпезных и праздных слов.
Причем - это именно та восторженно мыслящая интеллигенция и стала жрицей культа коммунизма, поскольку без ее участия простой народ довольно-таки быстро бы оторвал все головы огнедышащего дракона советской власти.
Да весело строилась новая жизнь, и это отрицать совсем этак явно нельзя и все это происходило по вполне должной смете и эти достижения замалчивать на деле попросту вот совсем же бессмысленно.
А это и придало представителям сколь необъятно широкой левой интеллигенции ту самую весьма уж суховатую самоуверенность в своих единственно верных выводах, но вовсе не сделало их страну, хоть сколько-то чище, а ее правителей даже и в самой малой толике значительно поменее сколь до чего еще отъявленно же деспотичными.
Нет, скорее наоборот, именно это и явилось первопричиной для самого безнадежного насаждения лютого варварства осатанело же лучезарного большевизма».
384
Он принес с собою всеобщее счастье и более чем долгожданное освобождение от всех тех прежних заклятых прежних оков?
Да, он действительно именно его в своем клюве всем нам и принес, словно тот еще общеизвестный аист невинного младенца…
Правда, то убогое счастьице (скромнее которого попросту и не бывает) всецело предназначалось не для всех, а лишь для того абсолютного большинства, что было действительно того сколь еще половозрело на деле вот будто бы явно достойно.
Ну а всем тем иным по духу и плоти одна яма и осиновый кол в их мореного дуба гроб…
И все те «недостойные» и были те, кто по всему своему недомыслию имели грех возражать супротив скупых истин всеобщего счастья и сущего блаженства в том лишь некогда грядущем и полностью надуманном раю немыслимо всеобъемлющей классовой справедливости.
Причем, все те чисто так наивысшие моральные ценности были целиком достижимы (одним лишь дегустационным образом) и только разве что путем всей той чрезвычайно насильственной спайки самых различных наций под флагом пудовыми цепями их скрепившей державы.
И главное, всем им и впрямь отныне надлежало объединиться, в едином порыве во всем следуя правилам строго и четко совсем уж безукоризненно в ногу вышагивающего времени.
И будто бы все именно так и должно было, собственно, год за годом более чем планомерно разом вот вполне и происходить.
Ведь дорога та была всецело верна, а потому и надо бы ее сколь неимоверно упорным трудом до чего деятельно и целеустремленно всеми-то силами как-никак, а сколь старательно вдоль и поперек всем нам разом так и прокладывать.
Однако вовсе нельзя, выпестовав разумом все те немыслимо светлые ее постулаты уж сходу так затем и толкать на этот путь до чего беспросветно безграмотный простой народ…
Он ведь мысленно живет в вовсе-то совсем другом мире, где нет всех тех блестящих идеалов, а есть много суеты, сплетен, серого быта…
А ему как есть пытаются насильно всучить флаг идеи всеобщего объединения душ в некое чисто аморфно же единое целое.
А человек толпы способен только маршировать в едином темпе, но угол ему при этом будет нужен разве что свой, а никак не тот бескрайне широкий и общий.
385
И вполне справедливое общество должно было возникнуть именно на основе более чем постепенного и плавного отмирания, а также еще и превращения в сущий перегной всего того, что само собой должно было медленно, но верно уступить свое прежде как-никак вполне законное место.
То есть попросту так именно со временем явно вот отдать пальму первенства всем тем новым веяниям, что совершенно не преминули бы сами по себе ко всем нам когда-нибудь лишь, затем еще разом нагрянуть…
Причем вполне мирно видоизменять все существующее общество можно было одним лишь несколько другим воспитанием именно тех, кто и будет некогда в будущем до чего основательно, его затем перестраивать и ясное дело, куда разумнее и весьма надежно все в нем затем разом так благоустраивать.
Ну а все иные (комиссарские методы) разве что бодро и деятельно как следует, затем только и поспособствуют значительно же большей консолидации всех сил того самого весьма стародавнего зла.
И все, то буквально вопиющее социальное неравенство можно будет сколь всемогуще и доподлинно верно разом устранить, именно вот только уж чисто физически изничтожив все, то ныне существующее современное общество, поскольку никак иначе его ни в жизнь и близко не переделать.
Смерть уравнивает, а жизнь всегда наделяет живущих людей совершенно разными социальными ролями, но кому-то охота все это чисто враз поломать…
А этот путь для всякого того кто может хоть как-либо назваться человеком вовсе вот заранее исключительно же неприемлем.
Да и вообще переделывать людей на другой лад совершенно этак вовсе явно же бессмысленно…
Человеческое общество напрочь закостенело во всех тех незыблемых уж как-никак еще стародавних, стоических принципах.
И оно на них весьма прочно стоит, а не только до чего уж тупо их вот придерживается.
И положительные изменения связанные с горьким опытом могут быть, но все это никак не касаемо того самого уж вовсе исподнего в душе человека.
К примеру, вполне может случиться всепожирающий пожар, что попросту разом и незамедлительно считай, что дотла уничтожит всю старую деревянную, ветхую постройку.
И это может быть, в том числе и преддверием чего-либо лучшего, в случае если в дальнейшем люди станут возводить свои жилища из одного лишь прочного камня.
Однако все, что относится к чему-либо чисто внешнему, совершенно так нельзя соотнести и ко всем тому, что сокрыто в самой глубине души человеческой…
И это именно от пожара внутри сердец души становятся совершенно ведь истинно каменными…
Причем: все тут уж явно так вовсе едино, а в том числе и в смысле самой-то как есть безупречно будничной возможности или наоборот абсолютной невозможности повседневного сосуществования бедных с богатыми в одной той отдельно взятой в охапку чьей-либо звериной лапищей советской державе.
Ну, а весьма хитроумное противопоставление одних членов общества другим это когда кто-либо постарается поставить всех своих под ружье, дабы начисто истребить, тех, кто у нас самый подлый, негодный, да и вообще непригодный к его дальнейшей адаптации в новых жизненных условиях в свете самой несуразной своей принадлежности к какому-либо роду-племени…
386
И вот тут неведомо откуда и возникает, та ничем, в принципе, необоснованная, да и логически нисколько неоправданная ненависть ко всем тем, кому жить на белом свете и впрямь не в меру слишком хорошо, а главное еще и считай за счет всех тех бесчисленных горестей в поте лица бессменно трудящегося народа!
Однако вовсе не все решается как раз-таки при помощи отчаянно задиристой агитации.
Людей могут и совсем ни о чем таком вовсе-то и не спрашивать!
А просто гнать и гнать их в Красную армию, словно же мясной скот на бойню!
И вот оно, то и впрямь, несомненно, правдивое свидетельство писателя Александра Куприна, приведенное им в рассказе «Тихий ужас», где он явно так преуспел в том самом проникновенно подробном описании тогдашней невообразимо потусторонней совдеповской действительности.
«Последние беженцы из Москвы и Петрограда передают о новом кошмарном роде промышленности, распространяющемся в больших центрах Совдепии и вызванном, без сомнения, совокупностью таких мощных причин, как голод, болезни, всеобщая спекуляция и страх перед службой в рядах Красной армии. В Петрограде, на Невском, открыто продаются коробочки с насекомыми, взятыми с тифозных больных. Тиф в настоящее время, если можно так выразиться, выветрился, формы заболевания стали более легкими, процент смертности значительно понизился (до двенадцати процентов), а между тем красноармейцам, по выздоровлении, полагается пятимесячный отпуск. А так как из популярных объяснений Троцкого и Ленина серо-красная масса отлично усвоила, каким исключительным путем передается тиф от одного человека к другому, то и не надо искать дальнейших объяснений…»
Из чего,
