Диалог глухонемого со слепцом

расчетливая и совсем беспрецедентная сознательная подлость.
А между тем абсолютно любой индивидуум никак не смог бы хоть сколько-то вырасти сам по себе один именно таковым, каковым он и вправду бы вырос в том полностью родственном его душе социуме, то есть посреди во всем ему подобных людей, и это самый обыденный и, безусловно, более чем непреложный факт!

48
И, кстати, буквально каждый человек неизменно весьма старательно как есть повседневно уж приноравливается именно что ко всему тому, что как есть непосредственно было у него всегдашне вокруг, а как раз подобным образом он между тем и создает в нем все те совершенно незыблемые стереотипы мышления, и поведения в обществе.

Но все это, разумеется, одно лишь и только самое еще мелкотравчатое перечисление всяческих мелких и до чего на редкость ничтожных частностей!
Но при всем том в целом каждый полностью разве что сам за себя порой и решает — укорачивать ли ему все концы той изначально в нем вдоволь имеющейся природной дикости, или, наоборот, а не постарается ли он сколь еще искусственно и изощренно их культивировать на несколько иной изысканно культурной почве.
И зачастую все это будет зависеть разве что только лишь оттого, а чего это именно поселилось в душе какого-либо сугубо вот отдельно взятого индивидуума.
Причем то и впрямь будет самым максимально прочным узлом разом еще всецело увязано совсем не с тем истинно же абсолютным большинством всех тех самых изначальных его природных задатков, а прежде всего с тем, где он живет и в каких, так сказать, сферах он довольно-то повседневно вообще ведь вращается.

49
Что, однако, никак вот не делает людей хуже или лучше, а разве что стискивает их в рамках всего того им доподлинно весьма верно известного, поскольку было оно ими до самого конца изведано на своей собственной шкуре, а не вычитано из некой книжной проекции полусонно-мечтательного восприятия всяческого того или иного каждодневного бытия.
И неужели то и близко вовсе вот никому непонятно, что бытие вполне на деле полноценно формирует, хотя и нисколько не обязательно, во всем разом полностью до конца определяет границы чьего-либо самого конкретного сознания?

Наш ежечасный быт, безусловно, так сколь еще строго довлеет над нашим менталитетом и совсем не только из-за всей той извечной его суеты, но и в связи с самой наипростейшей его наглядностью, ни в чем и близко не отменяемой никакими бликами светлого ума, всецело сосредоточенного в узком переплете кем-либо на редкость вымученно надуманных реалий.

50
Причем коли почти всех великих гениев общемировой литературы подобные слова уж более чем весьма несправедливо бы оскорбили, то вот всякому честному труженику, медленно взрыхляющему почву на ее ниве, непременно бы пристало поставить под ними свою до чего только весьма откровенно широкую и размашистую подпись.

Да, правда, свет хороших книг действительно рассеивает тьму в наших душах, он даже как есть будет способен разом еще послужить довольно же серьезной предпосылкой для, куда поболее благовидных поступков в той или иной самой конкретной житейской ситуации.
И нечто подобное сколь еще разом, затем и произойдет, но при этом, яснее ясного, исключительно вот только когда человеку и впрямь-то будет довольно легко сходу ведь, в принципе, во всем разобраться, поняв всю суть дела, да и именно в тех наиболее разнообразных его аспектах.

51
С другой стороны, внешний облик человека, его образ мыслей, а также и его культура — это зачастую одно то, что он именно на деле сумел уловить в виде путеводной нити, медленно следуя своей судьбе.
Да только исключительно многое из книг без некой той четко и ясно направляющей руки будет вовсе-то никому и никак и близко так явно не вычитать.
И ведь все мы впитываем, как губка всяческие вполне готовые понятия из всей той сколь повседневно нами обжитой, крайне обыденной и при всем том для каждого из нас на редкость насущной действительности.
Причем, как правило, люди незаурядные и действительно достойные к себе безупречно большего уважения и близко-то никак не смогут до чего сходу переиначить все свое внутреннее естество в том самом наиболее полноценном и весьма явном же соответствии со всею той, так или иначе, всех нас окружающей обстановкой.

Что, однако, и близко не является хоть сколько-то стоящей обсуждения проблемой для всевозможных «длинноязыких хамелеонов».
И это как раз подобного рода хитроватые людишки на деле окажутся затем вот способны действительно, раз за разом полностью переиначивать весь свой душевный настрой на тот самый именно в данный момент времени наиболее нужный им лад.
Причем делать они это порой могут по два, а то и по три раза на дню!
Вот они-то и будут вечером с невестой из интеллигентной семьи разговаривать о композиторах классической музыки и о балете, а ночью — с шалавами о совсем других, куда всецело поболее прозаичных вещах.

52
Ну есть уж люди, вовсе никак не владеющие эдакой чересчур пронырливо прыткой способностью быстро и, главное, фактически так легко и беззаботно скидывать с самих себя всю ту чисто внешнюю шелуху их на редкость безотрадно простоватого кругозора, дабы тут же напялить на самих себя совершенно… другое лицо.
И как оно уж вполне понятно это как раз они и окажутся затем в той самой до чего только весьма незавидной роли грязных калек всего своего уж навечно оставшегося в памяти и вправду более чем безотрадно трудного детства.
И все проблематика чьей-либо неимоверно трудного существования в этом мире вовсе не в том сколь еще тщательном пережевывании всех тех былых жутких сцен и кошмаров, некогда кем-то пережитых и порядочно же давно вроде бы напрочь ныне полузабытых.
Нет, скорее тут дело именно в том, как оно есть, еще самом так явственном начале всего бытия, попросту как раз и создавшего человека во всем таковым, каков он и вправду, в сущности, есть.

А это сколь немало отягощает существование души, как на грех еще изначально (словно бы к чертям на жаровню) и впрямь разом попавшей в крайне неудобную для нее обстановку.
Ну и при подобных злосчастных обстоятельствах над человеком весьма тяжко довлеет ее или его чисто вплотную до чего плотски совсем уж неказисто обступающий какого-либо человека быт.
Причем нависает он подчас именно что словно нож гильотины, но зачастую он исключительно туп, не слишком остер, а потому и куда почаще он разве что изранит чью-либо высокую душу, нежели чем попросту нелепо сгубит ее.
И если человек действительно же бойко и храбро выбрал сучью жизнь, то ведь обязан он был при этом под нее хоть сколько-то непременно всецело подстроиться?

53
Ну а сама по себе довольно-то существенная необходимость разом уж при этом приобретать все внешние признаки той или иной окружающей среды есть самая неотъемлемая часть буквально всякого сознания, а не только лишь разве что тех, кто совсем непотребно явно уж кого-либо несоизмеримо ниже по всему своему духу и образу мысли.
И явление — это весьма объективно и легко сколь безупречно же объяснимо как раз при помощи той на редкость простой и самой элементарной логики.
Человек никак не рождается, чтобы мыслить и чувствовать во вполне заранее заданных категориях он по мере взросления вбирает в себя весь окружающий мир и его единственной прерогативой является все-таки разве что только и проявлять определенные склонности и, что есть силы, всячески тянутся, к тому, чего жаждет его душа и тело.
Но тут как-никак, а всегда могут возникнуть самого еще разного рода более чем исключительно, как есть непредвиденные препятствия.
И это, считай само течение жизни до чего только запросто может весьма отчаянно толкать в исключительно другую сторону, чем кому-то было бы охота плыть даже и невзирая на все, что тому до самого полного неприличия уж ныне мешает.
Но коли те чисто внешние обстоятельства разом оказываются вовсе ведь непомерно как есть только разом сильнее…
Или вот чего - это тут не говори, а человеку вполне же должно будет сколь еще верно дождаться именно того времени, когда с возрастом он явно приобретет и впрямь самую конкретную самостоятельность.
Но навыки приобретенные в детстве зачастую остаются с человеком и дальше и он может умело прятать внутреннее свое естество будучи одетым, но вот надо быть очень большим лицемером, чтобы суметь все неприглядное спрятать оставшись совсем без одежды.

54
Однако все те привитые внешним обществом задатки отнюдь не являются свидетельством чьей-то глубоко испорченной натуры.
Раз уж как это можно ведь того не понять, а именно, что речь тут идет как раз о том, что буквально всем людям фактически с самого зарождения их жизни ничего иного вовсе не остается, кроме как медленно постараться более чем так деятельно акклиматизироваться внутри всей той день и ночь беспрестанно их окружающей житейской атмосферы.
Причем какой-либо существенной альтернативы всему тому попросту нет, да и быть ее, собственно, уж никак явно не может.
И главное, все тут дело было не в том до самого неприличия маленьком, а не в том вполне полноценно большом задушевном уюте (а куда поточнее о самом так исключительно безысходном его отсутствии).
Ну уж нет, куда только весьма поточнее речь тут пойдет как раз о том самом так повседневном бытии в сущей грязи, как суровой данности беспросветно серой жизни.

Что, однако, вовсе не нивелирует чью-либо личность, а лишь куда значительнее усугубляет все его или ее и впрямь уж еще внешне наглядно видимые недостатки.
Ну а те самые исключительно наилучшие чьи-то качества попросту разом тогда ведь становятся как бы до чего вот нарочито стертыми или глубоко вдавленными.
Причем внешние элементы окружающей среды могут ужасать, но если они привычны, то тот или иной человек будет следовать традициям, не вдумываясь в их суть, а просто беря пример со старшего поколения.
И это, кстати, как раз, поэтому всяческие и всевозможные буквоеды-моралисты, будучи кем-либо в чисто подобном уж духе дико воспитаны, ели бы за обе щеки плоть своих ближних, да и пальчики свои при этом (в конце трапезы) до чего еще непременно так сладко облизывали.
Причем те самые папуасы Соломоновых островов разве что те сколь давние представители первобытной культуры.
И вот коли бы им вполне довелось усыновить белого младенца, то тот бы, подросши, и близко затем точно бы не спросил:
— Папа, а почему это ты ешь людей?
Ну, уж нет, разве что лишь тем он и впрямь бы очень вот живо поинтересовался, «а почему это я белый, а не черный, как все».
Хотя, по правде говоря, все это, конечно, самого крайнего рода полнейшее исключение из всех тех или иных правил самого обыденного человеческого существования.
Поскольку, как правило, общество всецело предоставляет человеку на редкость яркую альтернативу всему тому, что он мог вовсе вот ненароком лицезреть около самого себя сколь еще злосчастно родившись точно не там, где ему самому бы того действительно явно бы еще самому захотелось.

55
А все же тот человек, что более чем медленно, но верно взрослел в тех самых весьма определенных условиях, как правило, будет собой представлять только самое естественное продолжение всей той чисто ведь