заранее был сколь основательно предполагаем воинственно нигилистическими мыслями и до сущего отвращения праздными чувствами, попросту до конца выходила за всякую грань хоть какого-либо доселе бывшего прежде, более чем остервенело лютого фанатизма.
Поскольку ими-то исподволь движет святая простота наивной веры в то, что тот самый помпезно умозрительный мир благих философских фантазий вполне реально где-либо уже существует во всей этой нашей сегодняшней чисто так современной нам действительности.
И то в чем-то исключительно же во всем как есть и впрямь еще небесно чистая правда.
Однако нечто подобное было и есть уж совсем до чего немыслимо ведь всецело отстраненно от всяческих даже и самых мелких примесей крайне-то житейски во всем более чем неприглядного быта.
Да и полностью, как есть взвешенно реалистичным оно было разве что в некоем том более чем восторженно блеклом жизнеописании наскоро, так и вскользь лишь совсем абстрактно отображенных (в виде бумажных чертежей) планов некоего донельзя пока вовсе-то отстранено далекого грядущего обустройства всего человеческого общества.
Но некоторые весьма вот блаженные мыслители более чем явственно придерживаются по этому поводу несколько иного мнения, и самая безоглядная их в том чудовищная самоубежденность столь непременно проистекает именно от чистой и светлой их самовлюбленности во все те изумительно ласковые жизненные удобства.
А те между тем разве что только лишь и располагают чью-то душу ко всей той чисто будничной нирване, да и чувству полнейшей самодостаточности, а весь окружающий мир в глазах таковых людей при этом становиться чем-то крайне вот отдаленным от всякого их полностью праздного сознания…
Но при этом им явно во всем всецело льстят всяческие до чего праздничные планы, как есть еще самого скорейшего его обновления, а сопутствующее ему насилие их никак ведь нисколько никого не смущает.
А все потому, что иначе нынешнему бытию так и останется до чего всегдашне присуща именно та недвусмысленно дичайшая дикость грязно неумытого житья безо всяческих светлых помыслов и невероятно же ярких надежд.
269
А между тем подобного рода вещи вполне всерьез и заставляют автора более чем безапелляционно предположить, как раз-таки то, что подобные литературные обыватели, всего-то навсего к чему-либо самому конкретному более чем, плотно прислонясь, себе на хлеб насущный с маслицем весьма заботливо и повседневно до чего невозмутимо разом и зарабатывают.
То есть и близко никак не являются они именно теми людьми, что действительно ищут свет в конце туннеля для всего остального человечества.
К тому же всяческая возвышенная духовность, что всецело еще окажется совершенно разом оторванной от всей той окружающей действительности, есть самый превеликий грех по отношению ко всему остальному народу.
И все это, кстати, и близко никак абсолютно не оправдываемо тем самым довольно-таки малопонятным желанием явно ведь всею душою разом сродниться с некоей той исключительно чужеродной, заморской и чрезвычайно возвышенной культурой.
А, тем более что она на самом-то деле (не в плане всей своей напыщенности) не столь уж и значительно выше.
Достаточно будет сравнить отношение русских неграмотных людей к коренным народам Сибири, которые казаков Ермака хлебом с солью точно же нисколько не встретили, и то самое наиболее обиходное освоение отнюдь не девственных земель обоих Америк.
Кто ведь действительно в Сибири хотел жить тихо и мирно, того не так чтобы вовсе никто и пальцем не трогал.
Да, было дело, трогали и еще, как сильно трогали, да вот, однако массового истребления и множества провокаций с целью вызвать враждебные действия…
Нет — в Сибири чего-либо подобного попросту отродясь никогда не бывало.
270
Западная культура до чего запросто всячески создает напыщенных, самовлюбленных варваров, считающих самих себя истинными людьми, а всех остальных (по исключительно национальному и этническому признаку) гораздо ведь менее достойных подобного и вправду до чего истинно высокого звания.
Та же Англия в случае полнейшего своего успеха в Крымской войне 1851-1853 годов еще уж, наверное, явно так заставила бы русских людей с великой грустью вспоминать летописи о набегах на Русь крымских татар.
Поскольку совсем оно не иначе, а англичане в конечном итоге и впрямь оказались бы весьма, куда только значительно хуже — об их доподлинно варварском задушевном облике очень даже неплохо бы порасспросить вовсе уж и близко незлопамятных индусов, они-то точно его во всем до чего отлично навек так запомнили.
Попросту тот самый технический прогресс в те самые времена никак пока не дошел до той самой тривиальной технической возможности беспрецедентно легкого создания не очень ведь просторных газовых камер, да к тому же и ультрасовременной (классовой или расовой) идеологии тогда и близко никак и нигде еще не наблюдалось.
271
Вот почему и не снизошла тогда та самая веками просвещения уж до чего впечатляюще культурно преобразованная западная цивилизация как раз до того наиболее полнейшего обезличивания и обесцвечивания всех тех донельзя нелегких и непростых вопросов всяческой той еще вообще общественной совести.
Ну а в те самые нынешние новые времена все это случилось, прежде ведь всего, как раз из-за сколь несуразно воинственного засилья агрессивного безбожия или же веры в Бога, как в того самого чисто уж всесильного себя, что совсем немногим того действительно лучше.
И германская интеллигенция, пошла как раз-таки по данному более чем многозначительно же заранее обкатанному пути.
И это считай по этому самому поводу ее и «скрутило» в чудовищном пароксизме мнимого величия всей той и близко ни в чем никем не превзойденной нации.
И вся эта черная, несмываемо грязная, как и бесконечно кровавая колея действительно оказалась во сто крат страшнее, чем была та большая и широкая дорога на Голгофу, по которой отправилась в свой до чего неблизкий же путь вся та до чего многострадальная Россия.
272
Однако тот еще до чего напыщенно лютый нацистский строй был крайне при всем том вовсе недолговечен.
Зло без маски чересчур извне вполне вот явственно так всецело уязвимо.
И это уж разве что когда оно и впрямь сколь элегантно паясничая разом, напяливает на самое себя личину весьма ведь обворожительно светлого добра, а затем и всеми теми подслащенными пилюлями грядущего благоденствия до чего массово увлекает за собой толпы добрых, славных и умных людей, впору кричать караул!
Мировое господство Люцифера нисколько не за высокими горами.
А все потому, что прежде чем до чего усердно всячески топтать ногами последствия того или иного донельзя лютого зла, надо бы, как есть на деле и вправду подумать, а не станет ли его первопричина чисто ведь во главу угла став из мелкой пешки ферзем.
А все, потому что под шумок именно тупое невежество и может стать централизующей силой так и подавляющей все и вся вокруг своим до чего отныне никак незыблемым авторитетом.
Причем чем больше будет весьма радостного рвения при том самом до чего еще доблестном уничтожении всех уж символов ныне полностью отныне бывшего и как есть фактически разом низвергнутого оземь, тем лишь явно больше окажется шансов, что всем тем грядущем будет затем заправлять одно только наиболее темное и страшное прошлое.
273
А оно через время может, и будет видеться кому-то удивительно светлым и идиллически радостным, но темнее тупика, нежели чем советская эпоха история всего человечества попросту пока и не знала.
И это так потому, что попросту вот никак уж нет ничего ужаснее всех тех наскоро прикрытых фиговым листочком официальной пропаганды отчаянно ярых действий всецело, как есть направленных именно на уничтожение всего того, что вполне неизбежно всегдашне сопротивлялось сущему усреднению со всею той покорной массой новых египетских рабов.
Даже и усыпальница великого вождя ничем принципиальным, по всей своей до чего еще откровенной сути, от египетских пирамид вовсе-то и близко как есть, никак вот явно не отличается.
Коренное отличие оно разве что в той чисто уж всеобщей доступности к той сколь ведь вполне дружно любимой всею коммунистической партией мумии, чем еще и еще на редкость унизительно подчеркивалось все, так сказать, полное неуважение большевиков к чьей-либо, собственно, смерти.
Однако им-то ее костлявой руки бояться было попросту нисколько и незачем, раз в ту самую загробную жизнь они верить, раз и навсегда полностью отныне явно же перестали.
Да и в целом большевизм — это как раз то самое возрожденное язычество: поклонение деревянным (в картинных рамках) божкам.
Только Бог у них во всем отныне раз и навсегда всецело переменился, наконец-таки обрел свою истинную плоть и кровь!
Вот как пишет о нем большой поэт Борис Слуцкий:
«Бог ехал в пяти машинах.
От страха почти горбата,
В своих пальтишках мышиных
Рядом дрожала охрана.
Было поздно и рано».
274
А разве хоть чего-либо иного вообще уж возможно было хоть как-либо еще ожидать в том самом чисто вдоль и поперек по папкам ныне разложенном всеми теми бесноватыми неучами нынешнем мире?
Причем куда этак было той самой древнегреческой мифологии до тех басен, которыми были вдоль и поперек окружены серые будни советской действительности?
Большевицкий бог он уж тогда попросту, как есть и снизошел с самых «небес», да и вполне полноправно он на деле тогда буквально сходу и стал можно сказать во главе людской массы, что всею душою чисто же неимоверно прониклась великой радостью «свободного бытия».
И уж как она всячески вот трепетала перед его ликом, а все, поскольку товарищ Сталин умел метать молнии и убивать людей взглядом.
И то нисколько никакая не вольная метафора, а самая что ни на есть истинная правда: тот, на кого падал гневный взгляд вождя, зачастую весьма ощутимо чувствовал себя им уж вполне однозначно вскоре казненным.
Но это никак не он один был именно что всецело всем, а был он разве что как есть явно вовсе никем, только лишь разве что строящим из себя кого-то до чего совсем необычайного и впрямь безмерно как есть до чего вездесуще великого.
275
Современный политический кумир — всегда в чем-либо разве что тот еще ничтожный злодей, и это одна лишь степень злодейства у него более чем, несомненно, самая что ни на есть как-никак, а действительно весьма же многозначительно разная.
И ведь буквально всякий тот, кто создает о себе имидж всевидящего провидения, просто-напросто строит глазки зеркалу чрезвычайно больших общественных амбиций.
Он вовсе и близко никак не велик, а разве что только хочет всецело послужить созданному им же мифическому ореолу всего своего исключительно так на редкость полностью мнимого величайшего величия.
А ПОТОМУ И НИКАК нельзя его ставить в позицию всевидящей и всезнающей высшей силы, способной НА РАЗ вывести нацию из состояния глубочайшего кризиса.
И дабы в корне пресечь донельзя плачевное развитие событий, когда кто-либо истошно завопит, что он (как оказывается) лучше всех знает, что вот надо бы делать, а также и кто это ныне попросту во всем виноват, надобно изыскивать первоисточник бед, а не
