Северное сияние в тундре радужных надежд

авторов, а никак не за то, что представляют они из себя то самое чисто же потрясающе изысканное блюдо, поданное в роскошном ресторане под истинно славным названием «Душевная благодать».
Причем все тут дело отнюдь не только в весьма благостном, умственном, а еще точно также и на редкость сладостном усвоении самых разных книг.
И уж все это как раз потому, что у некоторых чересчур рьяных личностей оно вот будет, куда скорее увязано с одним тем самым-то насущным процессом пищеварения (хотя и в изумительно духовном смысле), чем с неким доподлинно задушевным подъемом над всеми теми глубочайшими же низинами плотского мещанства.

65
А оно-то, кстати, и приводит к мыслям о своей и впрямь-то как есть  незатейливо великой значительности по сравнению с тем ничего и близко не значащим песком эпохи, раз и навсегда текущим в одном и том, долгими веками именно что принципиально неизменном направлении от самого рождения к старости и смерти.
А между тем столь откровенно плоское, как блин видение мира, безусловно, так совсем уж попросту недопустимо.
Поскольку всякое самовозвышение над серою толпой, глубоко аморально, а в особенности, когда на свой Олимп кому-то ведь никак не пришлось и вправду же взбираться с большим рюкзаком горя за спиной, не раз при этом, рискуя свернуть себе до чего только хлипкую шею.
В то самое время как, то весьма так уж крайне заносчивое отношение к обывателям со стороны человека всю свою жизнь, прожившего на всем готовом непременно будет собой обозначать одно лишь исключительно ярое и сколь кичливое чванство.

66
И главное зачастую подобные люди более всего думают разве что о своем личном удовольствии, которое им именно вот попросту уж обязана предоставить жизнь, а не о каком-либо, подчас нисколько и неведомом им большом и широком общественном благе.
А впрочем, надо бы уж как есть прямо при всем том до чего только сходу признать, что ведь делают они это совсем не от того, как есть попросту  невероятно великого всепоглощающего эгоизма.
Нет, скорее как раз оттого, что этакие бравые сыны книжной премудрости попросту как есть, уж полностью искренне подчас считают людей обыденных совершенно ни в чем никак недостойными какой-либо вящей заботы об всяческих их мелких, житейских интересах.
Зато уж сколь безумно они с теми так и переполненными слезами очами весьма глубокомысленно раболепствуют пред высокими идеалами, идеями, навскидку и вправду вроде как способными поднять всю легендарную людскую массу на искрометно яростную борьбу вовсе-то и близко неизвестно за что, но зато и впрямь до того утопически чрезвычайно уж как есть до того  благородное…

67
Да вот уж, однако, коли те никак небезызвестные филантропы благих идей, и устроят после того на редкость удачного захвата светской власти и престола Господа Бога и впрямь так некое подобие рая, то ведь разве что с тем более чем бросово дешевым и довольно малопитательным рационом для тех наспех облагороженных ими, чисто формально приподнятых разом с колен серых масс.
Правда, зато он на деле будет доступен для всех и главное явно уж считай, что полностью забесплатно!
Однако, само как оно есть отсутствие денег в данном случае может объясняться одним лишь тем, как есть, считай исключительно вот подневольным и тяжким трудом полностью же отныне совсем бесправных рабов.
Причем весь тот мелкий и ничтожный люд при подобных славных делах неизменно может, в том числе и оказаться, чем это только той или иной «великой душе» отныне-то будет угодно, а в том числе, и пищей для привилегированной расы или, тем паче, для самих-то презренно жалких себя.
Но это лишь в том крайне весьма прискорбном нацистском случае, ну а при всем том исключительно же безнадежно переразвитом социализме вполне еще конкретной реальностью неизбежно, в конце концов, явно бы оказалось именно то, о чем написал в своей книге «Час Быка» Иван Ефремов:
«Виды убийства многообразны. Убивают несоответствием выполняемой работы и условий, в которых она проводится. Отравляют отходами производств и моющими химикатами реки и почвенные воды; несовершенными, скороспелыми лекарствами; инсектицидами; фальсифицированной удешевленной пищей. Убивают разрушением природы, без которой не может жить человек, убивают постройками городов и заводов в местах, вредных для жилья, в неподходящем климате; шумом, никем и ничем не ограничиваемым».

68
Причем, собственно, хоть как-либо веско взвесить и определить, чем — это именно все, то и вправду могло ведь весьма назрело вполне вот на редкость затем оказаться более чем разом в конечном итоге чревато…
Ну, а тем более, нисколько не прикрывая при этом личины, весьма так отважно полностью же открыто протестовать довольно-то мало, кто когда-либо столь опрометчиво и впрямь на деле доселе отваживался.
И как минимум отчасти — это происходит как раз оттого, что художественные книги сколь еще волшебно создавали, а впрочем, и теперь вполне по-прежнему создают довольно удобную всяческим недалеким умам иллюзию самого уж вовсе совсем немыслимого райского блаженства.
Всем тем книгам попросту уж было на редкость неотъемлемо свойственно разом вот уводить человека от буквально любых реально существующих в этой жизни обыденных ситуаций.
А как раз потому и послужат они тем еще безупречно же удобным погостом для абсолютно всяческого духовного идолопоклонства, а в особенности для тех, кто сколь, истово на них только ведь молится, а не вдыхает всею своей душой аромат чужих мыслей и многогранно светлых чувств.

69
А между тем как раз-таки это и порождает ту самую доподлинно благодатную ответную реакцию, и вовсе не в виде некоего того, уж считай утробного удовольствия от того до чего хорошо и весьма изысканно переваренного внутри души красивого слога.
Причем у кое-кого, явно и впрямь излишне же ярчайше просветленного всеми теми на редкость блекло отображающими действительность книжными реалиями, порою бывает столько задушевного пламени в очах, что и никаким прибором его никак никогда попросту же не измеришь.
Да вот она беда: когда надо бы действительно с кем-либо довольно-то вполне всерьез повоевать, а в том числе и в чисто социальном плане, кое-кто почему-то сразу незамедлительно стушевываются, и бравады от него и близко тогда нисколько не жди.
И разве все дело тут именно в той исключительно жалкой же трусости?
Нет, в одной лишь той исключительно подчас совсем на деле излишне изысканной и вездесущей чистоплотности в сочетании с тем совсем бездумным самолюбованием в кривом зеркале мира возвышенной и праздной литературы.
Причем кто тут будет спорить, что нечто подобное исключительно же верно и как раз именно подобным образом тому вообще и должно бы, собственно, быть.
Однако вот всему этому надо бы уделять самое большее 55% своего личного времени, а не все те 75%.

Потому как не то чтобы ложные, но до чего еще крайне во всем отдаленные дали литературной действительности никак и близко не то, к чему сколь, непременно, ведь следует всею душой и впрямь более чем непримиримо стремиться.
Да, кстати, и в той сугубо мирной, не то, чтоб бесконфликтной жизни тоже подчас явно приметна чья-то более чем откровенная тенденция прижаться бы к власти, да поплотнее.
Ну а это до чего, безусловно, само собой изобилует самым уж как есть немалым числом компромиссов или полукомпромиссов буквально-то со всякой на этом-то свете общественной этикой и моралью.
Причем касается — это практически всего, что хоть как-либо может в действительности же угрожать чьему-либо душевному спокойствию, а тем более вполне, как всегда невозмутимо-безмятежному материальному благополучию.

70
А откуда-то отсюда, и появляется та самая необычайно рьяная готовность подчас даже и бессловесному попранию, каких угодно принципов совести и морали.
Причем все — это делается именно дабы иметь весьма искренне многими слепо обожаемую возможность довольно-то тихо уйти в свой иллюзорный мирок, в котором нет, как нет никаких бурь, а одна тишь да гладь, а вокруг хоть трава не расти.
И вот как именно нечто подобное весьма уж ярко описывает Иван Ефремов в его до того изумительно гениальном литературном творении – романе «Час Быка»:
«Ученые владыкам помогали во всем: изобретая страшное оружие, яды, фальсификаты пищи и развлечений, путая народ хитрыми словами, искажая правду. Отсюда укрепившаяся в народе ненависть и недоверие к ученым, стремление оскорбить, избить, а то и просто убивать “джи” как прислужников угнетателей».

71
И самое тут как есть до чего безусловно же главное оно именно в том, что Иван Ефремов в своей книге как раз-таки ведь описывает те самые вещи, которые и являют собой более чем весьма неотъемлемое диалектическое развитие всякой той всепланетной диктатуры.
И уж как бы она себя во всем том дальнейшем после ни называла, это одни зачастую во многом разве что малосущественные детали.
Ну а сама как она есть наиболее главная ее изначальная суть, всенепременно уж явно затем окажется одним лишь самым мелким проявлением отдельных свойств характера данной власти.
А впрочем самым же принципиальным образом существовать они будут разве что на тех самых вот первых порах.
Причем уж после того донельзя бесповоротного укрепления престола новоявленного и всесильного диктатора вся разница, в конце концов, еще неминуемо вскоре бы себя на самом уж корню всецело изжила.
Ну а коли и не так чтобы сразу, то это непременно бы случилось некогда потом с течением времени, пусть даже и крайне поэтапно и несколько вынужденно, но полностью же окончательно.

72
Ну а той столь многозначительно веской первопричиной более чем безнадежного укоренения тех еще новых норм общественного бытия вполне полноправно должен был стать именно тот высокоидейный идеализм, что неизменно был совсем не в меру до чего еще сладостно прекраснодушен.
Ну а считай так заодно и было ему свойственно разом оказаться чисто ведь абстрактно уж до чего сердобольно прискорбным по поводу тех самых явно вот нескончаемых (от века длящихся) страданий сколь многочисленных людских масс.
И все — это как есть разве что наглядно озаглавливало только ведь именно то, что люди, всею душой слепо укоренившееся в вере в светлое и лучезарное добро, уже сегодня весьма как-никак премило живут в том самом никому и близко пока неведомом изящно и восторженно-прекрасном далеко.
А между тем оно уж пока попросту, что вовсе-то никак совсем несбыточно, а потому и те отчаянно вопиющие о нем мечтания крайне аляповаты и всецело же блеклы и попросту до чего необычайно во всем явно неказисты.
Но зато в чьем-то лучезарно светлом сознании так и роящиеся там чудесные образы невероятно лучшего грядущего на редкость ярко и безупречно были весьма блистательно заранее всячески же воспеты, нарядны, да и вполне полностью реалистичны.
Ну а значит, и вправду ведь совсем незамысловато приглядываться к той на данный момент времени столь пока на редкость неприглядной изнанке вещей кое-кому и близко-то не было хоть как-либо сходу действительно свойственно.
И это именно прекраснодушные либералы, прямо-то надрываясь от безмерного усердия, во всеуслышание весьма сладострастно о