Северное сияние в тундре радужных надежд

том во весь свой голос сколь еще беспрестанно более чем резво верещали…
Вот оно, мол, то, что оказалось, полноценно и наглядно ныне полностью как есть всецело всем нам разом доступным.
Причем то вовсе неважно, что было оно таковым только и всего, что в плане самого многозначительно строгого и чисто гипотетически верного обоснования, как и полностью абстрактного «осязания» в рамках необычайно светлой и сухой теории.
И главное — это как раз то очаровательно нежное и благозвучное воспевание призрачно светлых идеалов в тех истинно медовых до приторности восторженных речах, в конце концов, и обернулось бездушными столбцами прибыли и убыли людского материала на те циклопически огромные стройки краснознаменного коммунизма.
То есть, вполне уж на деле обернулись прелести безумно радостных чьих-то и впрямь либеральных мыслей как есть отвратительно смрадным, да и сколь многозначительно зловонным дыханием бесславной демагогии, что никак не подавилась миллионами и миллионами не оплаканных и не обмытых трупов строителей пути в один тот безукоризненно верный всеобщий конец.
А между тем само дело тут было именно в том, что у той и впрямь будто бы совсем безоблачной и изящной на бумаге теории вполне наглядно был на редкость немыслимо тяжелейший бескомпромиссный довесок, раз настояна она была, прежде всего, на неуемной жажде крови неких до чего еще немыслимо зловещих эксплуататоров.
И это именно ее чисто же теоретически железобетонно верные устои и есть тот безукоризненно невозмутимый образец более чем благочинно вознесенной на щит лжи, что и была сотворена во имя той бестрепетно наспех выверенной обрубленно-куцей кривды, а не той давным-давно житейской практикой фактически же полноценно себя доказавшей правды.
И людские ресурсы при этом явно рассматривались разве что лишь как тот самый горючий материал, а чьи-либо душевные качества оценивались только ведь по степени пламенности всего их донельзя сурового и бестрепетного горения.
А между тем, раз и навсегда заменив тысячелетний и многотрудный процесс единения душ простым их до чего слащавым зомбированием, можно было разве что лишь весьма бестрепетно, чисто вот сходу наспех и развенчать уж то, что было создано некогда ранее культурой в течение тех еще безмерно долгих минувших веков.
А заодно в том и был заключен самый надежнейший способ всеми-то силами сколь поспешно создать, тех безумно ярых вандалов, что и будут в том самом дальнейшем фактически до зубов отчаянно вооружены чудовищной идеологией всесокрушающего и полностью обезличивающего души марксистского бесовского невежества.

73
И тот, кто и впрямь-то собирался бездумно же воплощать в жизнь все это форменное безобразие, был при этом на редкость, верно подкован и грамотен именно в смысле самого же немыслимо вот нелепого напяливания на всю эту нашу извечно сутуловато-суровую обыденность, собственно-то, чего только угодно из тех безумно скользких, словно галька на морском берегу, книжных изысков.
Причем прибой мысли вполне усердно сглаживает наиболее острые углы, но реальная действительность их заново обнажает, и совсем безнадежно неправое это дело ничего подобного явно уж вовсе не видеть, так и, пытаясь приладить ко всей шершавой общественной жизни нечто настоянное на бесподобно утонченных соках сытого, а подчас и безудержно самодовольного прекраснодушия.
И свет либеральных истин, яростно пробивая густую тьму общественного невежества, только-то и придавал чьему-либо тупому садизму значительно же большую остроту.
Причем, прежде уж всего как раз-таки в плане более чем наглядно искрометной и задушевной его сопричастности к некоему почти безумно  величественному замыслу вящего переустройства крайне неказисто ныне существующего общественного бытия.
А как раз потому и те исключительно благие и чистые устремления весьма наскоро оказались фактически более чем разом так сходу направлены к чему-либо наиболее светлому и ослепительно радостному…
Да вот, однако, разве что только через огонь и кровь, безотчетно вовсю пожирающий то, кое-кому чрезвычайно вконец опостылевшее прежнее и былое…
И сколь отчетливо будет более чем неизменно само собой, то уж до чего еще сходу разом понятно, а заодно и до полного отвращения на редкость незыблемо ясно…
А именно, что все те откровенно низменные чаяния серой людской массы, без тени сомнения, являлись разве что одним вовсе же явно неразумным производным хищнических идей, вся ведь кровавая сущность которых, и была до чего блекло оттиснута серым шрифтом по белой бумаге.
Причем никак оно не иначе, а произведено это было как раз уж при помощи того еще дореволюционного зачастую не столь и подпольного печатного станка.
Правда чего это тут вообще не говори, а в основной своей массе левая интеллигенция была чрезвычайно полна, мужества, добра и света, и намерения ее были никак не из тех, которые и впрямь могли бы под собою хоть как-то подразумевать какую-либо совсем изощренно несусветную зловредность.
Нет, все тут дело было разве что только в самой крайней форме благожелательно розовой мечтательности.
Люди высокого и чрезвычайно же чистоплотного интеллекта попросту, как есть и впрямь, словно манны небесной разом захотели же именно что в единый миг более чем безупречно достичь чего-либо абсолютно непостижимого, а самое главное и в те самые немыслимо скорые сроки.
Ну а чего — это именно им столь сладострастно же возжелалось, то вот само собой более чем безупречно вполне на деле понятно, поскольку никак не иначе, а им можно сказать совсем не дышалось полною грудью без совершенно всеобщего людского благоденствия.
Однако для чего-либо подобного одних лишь тех весьма отменных и отрадных наилучших намерений было бы чисто ведь никак сколь безнадежно же еще недостаточно.
Поскольку во имя создания должных условий для самого оптимального улучшения всякой той грядущей судьбы замшело-коррупционного российского царства было бы необходимо всячески осушать и осушать гиблые болота всего того отчаянно серого людского невежества
И уж точно при всем том никак не распахивать целину родной земли, отныне разом так ставшей явно что попросту вовсе ничьей.

74
Ну а как раз именно для всего того и надо было уж до чего спешно вооружиться вполне здравым умом, а не отчаянно и звонко бряцать «пустыми и блестящими тарелками крайне скверного нынешнего настоящего».
Ну а заодно и про некий тот необычайно близкий к этим-то нашим сегодняшним серым будням светлый рай, никак так нигде вовсе так еще уж впустую никак не трезвонить.
И ведь главное всякий тот начисто разуверившийся в некоем высшем разуме именно тот чисто свой и крайне-то темный и убогий разум быстрехонько как есть наиболее высшим до чего неотъемлемо вскоре разом и сделает.
И сколь еще сурово и самоуверенно он как раз об этом во все стороны света более чем тщеславно во весь свой голос вскоре так, что есть силы и возвестит.
Ну а люди и близко никак не во что толком не посвященные, а потому и невежественные ему именно что с тем донельзя глупейшим видом при всем том, весьма явственно развесивши уши уж всею душою весьма радостно тогда ведь и внемлют…
А между тем СТОЛЬ восторженно заниматься подобного рода общественным просветительством абсолютно никому, в то самое ныне до чего стародавнее дореволюционное время и близко-то что вот нисколько не следовало.
Поскольку нечто подобное было попросту уж явно бессмысленно, да и именно что крайне вредно для всякого здравого рассудка тех, сколь еще извечно полностью так безыдейно праздных обывателей.

75
И сама та идея при всем том может быть безмерно прекрасной и ослепительно величавой, да только в чем беда так беда: на наш сегодняшний день многие ее постулаты могут оказаться, до чего безвольно и бесцельно сходу подвешенными чисто в воздухе, а вследствие чего и оказаться никак явно неосуществимыми на всякой обыденной и житейской практике.
Ну а почему это тогда из-за тех самых далеких и призрачных идеалов и впрямь-то должны будут гибнуть живые люди, к тому же затянутые в эту непримиримую борьбу (кровавую бойню) зачастую силком, безо всякого на то их о чем-либо, собственно, спроса?
Люди ведут себя порой настолько нерационально, что их попросту надо бы все время поправлять и указывать им нужный, верный и правильный путь.
Вот, как и вправду считай, что до самой смерти любят некоторые интеллектуалы этакую безапелляционно куцую свою логику, никак, не замечая, насколько она начисто отторгнута от чего угодно того, что как есть могло бы ее хоть как-либо увязывать со всякой полноценно настоящей и хоть чего-либо на деле стоящей житейской реальностью.
Да и вообще тот самый наиболее основной вопрос, он только лишь в том, а возможно то на редкость уж быстрое эволюционирование, даже и одного, считай самого так вовсе отдельного человека?
Ответ, он естественно, что полностью отрицательный, ну а возможен ли тот еще удивительно так быстрый массовый регресс?
Нет, уж как раз именно этого и может и впрямь-таки оказаться сколько ведь только чьей-либо душе угодно – можно даже сказать, хоть отбавляй.

76
Любая та ничем неоправданная спешка, а также и слепое насилие, бесцельно нацеленное на весьма доблестное достижение добра (не по самому спешному предотвращению отвратительно смертоносного зла) неизбежно будет чревата полнейшим перерождением чего-либо прежнего доселе может и не совсем добротного, но вполне при этом до чего же обыденного в чье-либо сугубо вот строго единоличное благо.
Да только именно таковым оно будет разве что для тех самых отдельно взятых наиболее наихудших людей…
И то всевластно демагогически верное мировоззрение, что совершенно наспех считай с чистого листа и будет уж предприимчиво выведено из тех изумительно четких теоретических выкладок на редкость обязательно сколь еще сметливо сметет буквально-то все на своем пути, словно лавина.
Причем будет оно так исключительно разве уж как есть еще поскольку, что и близко не сможет исходить абсолютно никакого добра от тех еще светлых идеалов, что на деле были весьма безоглядно и безрассудно всею силой на редкость сходу оторваны от всяческой будничной смрадно-скаредной почвы.
И какой это от них вообще мог быть прок, коли они никак не могли хоть как-то вот явно пойти же на пользу до чего еще во многом невежественному российскому обществу?
И коли их вообще и можно было до чего еще посильно к чему-либо приноравливать, то уж делать — это вполне еще как есть надлежало сколь ведь медленно и до чего еще осторожно.
Причем та самая исключительно же наглядная и простая сила нужна была именно что при том самом на редкость яростном и подчас еще самом незамедлительном подавлении лютого зла, но никак не при насаждении ростков всякого того еще грядущего добра.
И уж тем более все то столь разноликое общество будет совсем явно нельзя более чем совсем бесцеремонно зверски изнасиловать всякими светлыми идеалами.
Ну так и во имя той лишь некогда будто бы уж разве что затем вскоре, считай той еще непременно грядущей и впрямь вот необъятно широкой общественной справедливости!
А ведь всякое людское сообщество