Слепой метод

отец её складывал? Сразу, как мы переехали в Столицу? Тоже, любитель был…
- Помню, конечно, помню. Ещё все смеялись, - Йердна на мгновение сжимает губы. – Говорили, у нас баня богаче самого дома.
- Хорошо ты сделал, что не разрушил её, когда новый дом ставили…
- Что ты, теперь разве так сделают? Даром, что лучшие в Родне мастера работали, сколько пришлось спальни прогревать, чтобы сырость ушла… Я тогда хотел их наказать, а они – в ноги: камень, говорят, хуже стал…
- Да нет, они добрые мастера были, я помню. Но отец-то у тебя был – всем мастерам мастер. Раствор особый знал…
- То-то умер нищий, - Йердна опять на мгновение сжимает губы. – Никому его мастерство не нужно было…
- Зачем так, сынок? Людей добрых много, не везло ему просто.
- Добрых?! – Йердна гладит руку матери и прищуривает глаза. – Спасибо, мама, больше ничего есть не могу…
- Тогда вина выпей. Вот этого, оно хорошее, старое. А я рядом посижу. Редко я тебя вижу, сынок…
- Скоро всё будет, мама, всё.
- Да у меня и так всё есть!..
- Больше, мама, будет. Власть. Большая власть.
- Я тебя тогда и совсем не увижу…
- Ну, нет, - Йердна смеётся. – На что мне власть без тебя?..
- Это ты шутишь, - мать огорчённо вздыхает. – Ты не в отца. Тот о власти и не помышлял…
- Вот и умер нищим, - упрямо повторяет Йердна. – А я… Я, может, вообще не умру. Прикажу вот и не умру. И ты не умрёшь…
- Не гневи демонов, сынок! – испуганно вскрикивает мать.
- А что, на демонов власти нету? – в который раз жёстко сжимает губы Йердна…
 
ЙЕРДНА (сон)
 
Йердна слышит, как тяжёлые звуки, доносившиеся из-за горизонта, начинают меняться. Они ещё не становятся громче, но всё тяжелее давят на головы, заставляя пригибаться и оглядываться по сторонам.
Меняется лицо командира, и в ту же секунду Йердна понимает, что звуки доносятся уже и с той стороны, откуда он только что приполз.
- Поздно, - говорит командир, мельком взглядывая на Йердну, и, хотя нет в его лице ни тени упрёка, страшная вина придавливает Йердну к земле. Он не говорит ничего, но начинает вспоминать путь, которым шёл, повторяет про себя все движения, как будто хочет оправдаться в том, что не успел. Йердна уже отдышался, и поэтому теперь ему кажется, что он мог бы двигаться быстрее, если бы больше шёл во весь рост и меньше берёгся бы. Теперь он уже не хочет помнить, что ему было приказано выжить и дойти во что бы то ни стало, теперь ему кажется, что он берёг себя ради себя самого…
К счастью, ему уже некогда додумывать. Тяжёлые звуки всё сильнее давят сверху, всё глубже хочется зарыться в землю. Йердна вместе с другими бежит к холмику, мимо которого недавно полз и уже через несколько мгновений вокруг него не белый песок, а чёрная земля, которую он выкидывает перед собой, увеличивая холм, скрываясь за ним.
- Будем умирать, - таков смысл последних приказов. Йердна понимает, что это умно, очень умно – не пытаться прорваться к своим (вряд ли это удастся, и противник не потеряет многого), а оттянуть на себя как можно больше сил, чтобы сзади, там, откуда он приполз, успели создать заслон. Это умно, и если бы Йердну спросили, он решил бы то же самое. Но он только один из сотен, которые умрут сегодня здесь, и сейчас Йердна рад тому, что он не командир и никогда не был им…
 
ЙЕРДНА (явь)
 
Он вспоминает всё, что предшествовало этой ночи. И всю свою унизительную жизнь, и начало блестящего взлёта, и особенно последние дни, так близко подведшие его к счастью. Мелкий заговор его приближённых уже не мог сильно помешать перевороту. Йердна страшно боялся, что Агни опередит его, но шпионы доносили: у неё не всё благополучно, и она вряд ли будет готова раньше него. Сегодня вечером Йердна получил донесение о том, что Агни затевает выступить на рассвете. Теперь у Йердны было гораздо больше сил (он не терял времени даром и собрал в Столицу служителей всех отдалённых Домов Дружбы). Агни же смогла добавить к своим кобелям только небольшой отряд Дома справедливости. Отряд состоял под командой Ясава, и Йердна дополнительно рассчитывал на недоверие к Ясаву и на его неопытность. Но даже если бы эти надежды не оправдались, людей у Йердны теперь было гораздо больше. Поэтому Йердна и решил напасть на Квартиру одновременно с Агни. Он решил дать её сторонникам последний бой и навсегда отбить охоту к переворотам. Саму Агни Йердна решил пощадить, но отправить в Отдалённую Родню и там выдать замуж за какого-нибудь вдовца-золотаря с десятком детей. Йердна рассчитал, что такая месть будет наиболее чувствительной для его бывшей возлюбленной. Он, конечно, не мог простить ей разговора в Квартире после первого переворота, хотя где-то глубоко внутри и шевелилась у него мысль о том, как хорошо бы ему было с ней, как хорошо ему с ней было… Но власть, власть – достигнув власти, Йердна сможет всё… Может быть, он даже будет великодушным, вернёт Агни в Столицу и, насладившись её унижением, снизойдёт до неё…
Йердна вспоминает, сидя рядом с матерью, и, хотя не первый раз перебирает эти мысли, что-то не даёт ему покоя. Какое-то нарушение есть в его рассуждениях, и Йердна ещё и ещё раз проверяет всё. Может быть, дело в том, что он не может представить себе униженную Агни?
- О чём ты думаешь, сынок? – раздаётся голос матери…
 
ЙЕРДНА (сон)
 
Йердна в окопе, в руках у него оружие. Неожиданно наступает полная тишина. Она длится мгновение, два, три, ещё мгновение, а дальше наступает ад. В ушах стоит тишина, потому что уши заложило сразу же, но раз за разом неведомая сила обрушивается на людей, валит их на дно траншеи, засыпает белым песком и крепкими, холодными комьями чёрной земли.
Внезапно ад кончается, и на Йердну сверху прыгает кто-то тяжёлый, отвратительно пахнущий, сильный. Они катаются по дну окопа, Йердна теряет дыханье, шарит руками, давит, бьёт. Вдруг всё кончается. Йердна вскакивает на ноги, а противник его, тяжело подвернув голову, остаётся лежать.
Йердна начинает слышать крики и выскакивает из окопа. Он бежит, увязая в белом песке, кричит, стреляет, бьёт.
Потом он лежит, задохнувшись, ест белый песок (сейчас он приятней воды), растирает его по лицу. Он весь, весь грязный, он чувствует эту грязь на всём теле и повсюду внутри, его тошнит, но он справляется и бежит на свисток командира. Йердна видит, как туда сбегаются другие. Их мало, их очень мало, и им трудно бежать, потому что вокруг, на белом песке, почти скрывая его, лежат те, кто уже не может встать, и приходится выбирать дорогу, чтобы не споткнуться о тело.
- Всё хорошо, - говорит командир. – Сейчас они вернутся. Мы всё хорошо сделали. Два часа задержки. И ещё придётся повозиться. Я уверен, они думают, что нас больше. Спасибо. Спасибо за службу.
Ему трудно говорить, на шее бинты…
 
ЙЕРДНА (явь)
 
- Мама, а ты очень любила отца?
Мать медлит с ответом, встаёт, подливает ещё вина в кубок Йердны и только потом смотрит ему в глаза.
- Нет, сынок. Он хороший был, добрый человек, но я его не любила. И старше он был намного…
- Ты уважала его? – спрашивает Йердна. Он хочет спросить совсем не то, но робеет.
- Его все уважали… Он был очень хороший человек, - повторяет мать.
- Я не похож на него?
- Не похож. Тебя можно любить, хоть ты, сынок, и недобрый к людям. – Мать смущённо опускает голову. – То есть ты добрый, но ты сам по себе. А он был как все, только лучше. А ты не как все.
- Да, - задумчиво говорит Йердна. – Я не как все. – Вопрос вертится у него на языке, он не в первый раз пытается задать его, но ему стыдно принуждать мать к вранью. А к правде? Если бы хотела, она бы давно сказала ему правду, которую Йердна почти угадывает.
- Я не похож на отца, - говорит Йердна машинально, и сам уже пугается слишком явного намёка. Мать спокойно смотрит на него.
- Как бы там ни было, - говорит она, глядя ему прямо в глаза (только её прямой взгляд никогда не раздражает скрытного Йердну), - как бы там ни было, он был моим мужем и, значит, твоим отцом… Он был хорошим мужем… Почему ты не женишься, сынок?..
Йердна хочет отшутиться, но опять вспоминает про Агни и только мащет рукой:
- Зачем?
- Я хочу внуков, я очень хочу внуков. А ты сам – разве не хочешь детей?
- Я всегда был так занят, мама!
- В наше время, - печально улыбается мать, - в наше время считалось, что нет более достойного занятия, чем делать детей!
- Зачем мне дети, если я буду нищим… Мои дети и твои внуки должны быть самыми блестящими детьми и внуками в Родне.
- Они и так будут самыми блестящими. Для тебя и для меня. И для твоей жены, если у тебя будет хорошая жена.
- У меня не будет хорошей жены, пока я не достигну своего, мама. И я не хочу, чтобы над моими детьми смеялись… Как смеялись надо мной, помнишь? Как меня ненавидели, завидовали как, но ведь дошёл, достиг же я, мама?! И ещё большего добьюсь. Всего!
- Зачем тебе всё, сынок?
 
ЙЕРДНА (сон)
 
Командир оборачивается к Йердне.
- Нужно сообщить. Один пройдёт. Дорогу ты хорошо знаешь. Сообщи. И бумаги передать…
Йердна отшатывается. Он не хочет этого. Честное слово, он не хочет этого. Он не может этого сделать.
- Кому-то надо, - говорит командир. – Ты же случайно влип. У тебя другая судьба. Кому-то надо. Нечестно, если тебя убьют здесь. Ты здесь случайно. Ты пройдёшь. Другой – нет. А сообщить надо. И бумаги. Пожалуйста.
Йердна встаёт. Честное слово, он не хочет. Он берёт бумаги. Кто-то отворачивается.
- Давайте вместе, - говорит Йердна. – Попробуем.
- Много нас слишком, - отвечает командир. – Заметят. И нужно ещё поволынить. Кто хочет вместо него?
- Ты же знаешь, - угрюмо говорит рыжий небритый человек. Он сидит возле командира на краю траншеи. – Мы пришли с другой стороны, по другой дороге. Я бы пошёл, но я не дойду. Кто же расскажет?
- Как зовут? – спрашивает командир напоследок у Йердны.
- Зачем?
- Познакомимся. Два часа с нами был. Надо.
Йердна хочет ответить, но командир вдруг сильно толкает его, выбрасывая из траншеи вниз, под прикрытие холма, а через мгновение опять начинается ад…
Йердна ползёт долго, прячась за трупами, за редкими кустами. Он не имеет права погибать. Одна мысль не даёт ему покоя: неужели он всё-таки хотел, чтобы командир выбрал его? Он не может ответить себе…
 
ЙЕРДНА (явь)
 
- Наверное, только мужчины так любят власть?
- Ну да! – Йердна усмехается, опять вспоминая Агни. – Все любят власть, мама.
- Не пойму я этого. Смотри – лучшего вина тебе уже не пить, это самое лучшее, рабов у тебя – сколько захочешь…
- Надо, чтоб мне всё, всё подчинялось! Всё!
- Но разве это возможно? Кто подчинится, а кто и притворится, что подчиняется. Как ты разберёшь?
- Если крепкая власть, никто не притворится!
- Ну, хорошо, сынок, людей ты подчинишь, а остальное? Смотри, что делается! Что ж ты, и засуху остановишь? И леса оживишь?
- Знаешь, мама, - Йердна никому ещё не говорил этого. – Ты вот боишься, что я демонов прогневаю, а мне кажется, что если я, понимаешь, я, на самом деле захочу что-нибудь – всё будет: и засуха кончится, и лес оживёт, и демоны подобреют… Может, это сейчас для того делается, чтобы я всего добился, чего хочу…
- Бедный ты мальчик, - мать качает головой. – Знаешь, я помню, ты был совсем маленький ещё, бегал около дома, баловался – и налетел лбом на дерево. Так ты что сделал! Срезал прут и начал это дерево стегать, потом увидел, что не помогает, топорик взял – мы с отцом тебя еле угомонили, а то бы