Древний человек и божество, Том 2

Существует мнение (Довженко. 1987; Новицкий. 1990), что на оборотной стороне Федоровской стелы изображён сюжет из мифа о посещении вождем-жрецом потустороннего мира инобытия, «Мира предков», и возвращении обратно на землю, в мир живых (предок типа «Пуруша»). Считается (Алексеева. 1990), что о подобном визите говорят изображения посоха и контуров стоп ног (отпечатки стоп и огромных ладоней (ср. в Чатал Хююке) вырезались (эпоха бронзовоrо века) и на скалах Скандинавии).

Итак, согласно сакральной символике, этот «Керносовский идол», являющий собой энциклопедию основных культово-мифологических представлений того времени, воздвигнут ради вящей уверенности вождя (ганапати) в том, что Великие боги оценят это его деяние. Главное же божество праариев представлялось как мужчина, обладающий безмерной производящей силой, могучий небесный воитель и владыка земли (на его поясе справа обозначены семь отверстий, что указывает на его власть и над землёй).

Артефакты свидетельствуют, что ещё в период верхнего палеолита Двуединое божество иногда представлялось в зооантропоморфном синкретическом виде (см. выше). Так, в Лурдской пе­щере (Франция) это божество наделено бородатым мужским лицом, хвостом лошади, ро­гами оленя (эмблема богини) и мужским «дос­тоинством» (андрогин). Лицо «керносовского идола» тоже обладает большими (с концами, опущенными вниз) усами (характерно, что обвисшими усами наделены также скульптурные изображения кельтских божеств и воинов). В облике «керносовского идола» тоже, как  принято полагать, высвечиваются зооморфные черты: хвост (бычий?) на спине «идола», уши звериные, изображение хвоста у мужчины, многочисленные фигурки быка на поверхности статуи (здесь эмблемы мужской ипостаси божества численно преобладают).

Уместно отметить, что фараоны (земные боги) эпохи официального доминирования в Египте лунной религии, носили бычий хвост (бык - эмблема Луны, см. выше), как символ божественности, соотносимой с Луной, как проявлением бога-отца. И тогда (в силу аналогии) не исключено, что ещё одной из причин, по которой на «идол» наносились многочисленные изображения быков, было желание арийских вождей (царей) из рода «Лунной династии», считавшей своим родоначальником (первопредком) бога Луны, подчеркнуть своё божественное происхождение.

Следует отметить, что в погребальной практике праариев весьма отчётливо проявляется их «патриархальность», что следует из статистического преобладания символики, связанной с культом небесного бога-отца и его эпифаниями. Примечательно и то (Лелеков. 1980), что у  индоиранцев главным жертвенным животным являлся (белый) бык (приношение Всевышнему).

Примечательно и то, что во второй пол. III тыс. до н.э. в новосвободненской культуре (ранее известной как Майкоп II или Царская) могилы часто имели очертания, характеризующиеся вогнутыми внутрь всеми четырьмя сторонами и скругленными углами (как у некоторых праарийских алтарей). Эта форма, но лишь с двумя сторонами вогнутыми  внутрь (Синицын, Эрдниев. 1971)  повторяется  в  некоторых катакомбах  предкавказских  степей. Любопытно, что эти формы праарийских могил удивительно напоминают очертания (талия «толстой дамы»; см. выше) скальных склепов Мальты, галерейных гробниц Британских островов и французского побережья Атлантики (соотносятся с возрождающим чревом Великой матери). Ту же сакральную идею отражают и архитектурные особенности древнейших (IV-V тыс. до н.э.) мальтий­ских храмов (искривленные, полукруглые и эл­липти­ческие помещения; острые углы отсутствуют).

Характерно, что в похоронной практике индои­ранцев, в большей степени (статистически), нежели чем у индоариев, проявляются атавизмы раннеземледельческих обрядов, связанных с культом богини-матери (что, вероятно, обусловлено тем, что первые занялись земледелием и адаптировались ранее, чем вторые). Так, у индои­ранцев (ряд специалистов усматривает в представителях срубной и андроновской культурных общностей (этнокультурные объединения (преимущественно) эпохи поздней бронзы), - западную и восточную диалектные группы североиранского этноса соответственно; однако в частности, Н.Л. Членова (1984) считает «срубное» и «андроновское» население древнеиранским) - (у индои­ранцев) дно и стены могилы (ямы) стремились сделать белыми (белая посыпка) и одевали траурные одежды (символика богини Неба), в то время  как у  индоариев и сама смерть изображается красной, и в  красные  одежды  обряжают  покойника (символика бога-отца). Замечательно, что палеолитический обычай (связанный с культом бога-отца): посыпка тела покойного красной охрой, - дожил, в частности, у ариев Индии до наших времён, хотя и обрёл иное содержание и, в основном, связан с т.н. ритуальными «обрядами перехода» (к примеру, рождением, инициацией, свадьбой). Характерно, что сегодня окрашивают в красный цвет именно те части тела (темя, ладони и стопы), которые посыпались охрой (красной краской) в катакомбных могилах.

Некоторые атавизмы представлений праариев о слитности ипостасей Двуединого божества (о изначальном Едином боге) отражены в их древних писаниях. Яркий пример Двуединого божества, ради создания мира разделившегося на две ипостаси (мужскую и женскую), - Праджапати (см. выше). Выше упоминалось, что и иранский бог Зерван (соотосился с Кроносом) - андрогин (E. Benviste. 1929). В Атхарваведе (Мандал VII. 6-7) говорится о том, что «Великая мать... супруга... Адити, чье лоно -  широкое воздушное (пространство)» не только «Адити - мать... отец,] но и[ Она - сын... [все] боги - [воплотились в] Адити» (Адити рождала (по двое сыновей), поев каши, т.е. путём партеногенеза, что свидетельствует о ранненеолитической древности того образа). Курирование богиней «Vac» (Деви, см. ниже) богатства (прерогатива бога-отца), представлено в ведийском гимне (RV10, 125 = AV 4, 30): «Я жалую богатство возливающему жертвенный напиток... Я - повелительница сокровищ». Подобно Инанне/Иштар, владевшей многими "МЕ" (сутями, сущностями, у шумеров, в основном, находящимися в ведении бога Энки) и решающей, определяющей судьбы (жребий), - богиня «Vac» также поступает по своей прихоти: «кого возлюблю, того делаю могучим, того - брахманом, того - риши, того - мудрым». Тот же подход (Ригведа) и у богини зари Ушас (проявление Адити, как Великой богини) при определении судеб. Так, по мнению Я.В. Василькова, индоевропейские богини назначали человеку его «долю» при рождении (к примеру, «феи» в сказках)). Тоже и у шумеров (и ряда иных этносов, к примеру, у бурят), - судьбы определяет личная богиня («иштари») при рождении ("иштари! кто, как не ты, откроешь... дорогу?" (из молитвы)): «одного поднимет для верховной власти, другого - для погни за славой, третьего - для добывания богатства, четвёртого - для труда… чтобы (все) шли разными жизненными путями» (т.е. судьбами человека, народов и государства (определял Энлиль) - ведали обе ипостаси Единого бога).

Показательно и то, что в одном из рассказов Платона об Атлантиде повествуется об андро­гине, две разделенные половинки (ипостаси) которого ищут друг друга. Отмечается (Леманс Ферлаг. 1929), что «еще А.В. Шлегелю бросилось в глаза, что Гера, Афина и Артемида, при всей своей женственности, имеют в себе нечто мужское, а... Аполлон, при всей своей мужественности, - примесь чего-то женского». В образе Геры отчётливо проявляются признаки амбивалентности: богиня без участия мужского начала, как бы путём партеногенеза, зачинает, а затем и рождает, но не богинь (особей женского рода как при партеногенезе), но Гефеста и Ареса (в последнем случае понюхав запах цветка). Заметим, что порождали путём партеногенеза (тенденция зари земледелия) и Адити, и египетские богини "бабушка" Иусат (отождествлялась с Хатхор) и Нехбет (крылатая богиня Верхнего Египа, покровительница царской власти (при праздновании "хеб-сед" изображе­ние Нехбет устанавлива­лось на носу царской ладьи), богиня иногда отождествлялась с Мут); а так­же и "Великая мать богов" Нейт (без мужа, зачинала своих детей - солнце и звезды, проглатывала их ежевечернее (как Хатхор солнце), дабы снова породить утром).

На фризе алтаря Зевса в Пергаме представлена «гигантомахия», а гиганты (по мифу сыновья Геи и Урана) изображены змеенногими и косматыми. Принимая во внимание (показано А. Голаном (57.)); см. выше) то, что у народов Среди­зем­номорья ряд однокоренных слов, означающих такие понятия, как «(ядовитая) змея», «сжигать» или «косматый», произошёл от различных, популярных в древности, наименований бога-отца, характеризующих в совокупности его образ, и тогда вполне можно усмотреть в пергамских гигантах проявление мужской эпифании Двуединого божества (как древнего бога Земли - оппонента небесного бога-отца патьриархата). Уместно отметить и то, что в египетском языке иероглиф «зверь Сетха» (афри­канский ос­ёл был приручен в VI-V тыс. до н.э.) являлся идеограммой, которая служила детерминативом к таким словам как «дикий», «свирепый» (Сетх же - южноегипетский бог-отец со времён не позднее V тыс. до н.э.).

Подмечено (Jan de Vries, «Handbuch d. germanische Religionsgeschichte», II, 306; id.), что и основные (важнейшие) боги германо-скандинавской мифологии «андрогинные черты сохраняют». Таковы, в частности, Один и Локки (в «Старшей Эдде» оба наделены способностью к перемене пола) либо (по Тациту) Нертус, богиня плодородия, или Туисто (хтоническое божество "Туисто" означает «двойственный», т.е. оно - андрогин;  оно же породило первого человека «Манн»).