ладненько. А вы что, стармос, здесь подрываете дисциплину? Поели и шагом арш к себе в каюту.
— Слушаюсь, — допив коньяк ответил Лёха и потихоньку пощел к себе в каюту.
Через полчасав в дверь каюты постучали. И не дожидаясь разрешения в каюту вошла Жанна. Лёха лениво повернувшись на бок вопросительно посмотрел на неё. Ему было так классно после обеда, что и разговаривать было лень.
— Ты где был вчера вечером, козёл? — сразу перешла в наступление Жанна.
— А ты, что мне жена, что такие вопросы задаешь!? Я человек обессиленный боевой службой, более того — потерявший память… Могу не только на хуй послать, но и по ебальнику дать. Так, что выбирай слова, сука. Перед тобой не пацан.
— Извини, Лёха, я так вчера за тебя испереживалась, пришла а тебя нет. Что я должна была подумать?
— Да что угодно. Отъебись я на баке курил.
— Блядь, а я вот там не додумалась посмотреть. Ты не хочешь меня? — меняя тему разговора спросила Жанна.
— Скажу откровенно — ебать тебя у меня сейчас нет здоровья. Если очешь можешь сделать мне миньет, взять на клык.
— С нашим большим удовольствием, мой морской волк, — с придыханьем прошептала Жанна, встала возле коечки на колени и принялась за дело.
— Да осторожнее ты, сучка, не резиновый же он у меня.
Но ответа от Жанны он не дождался она с головой ушла в работу. Профессионалке лучше не мешать советами, а расслабиться и получать удовольствие. Через пять минут Лёха был выжат и высосан до капли. После минета Жанна встав с колен, вытерла платочком свои пухлые губки и полезла к Лёхе целоваться.
— Отстань, — отмахнулся от неё Лёха. — Расскажи лучше с чем пожаловала? Есть что-то новое?
— Есть у меня к тебе базар.
— Так сразу и базар… А потом, что спросишь у меня за него? — пошутил Лёха.
— Кончай прикалываься. Отнесись к разговору серьёзно. Ответь мне на такой вопрос: Ты веришь в то, что Советский Союз будет вечен?
— Ни фига себе ты задачки задаешь…, — задумался Лёха. — Еси вспомнить историю, то все империи рано или поздно приказывали долго жить. Когда-нибудь в отдалённом будущем такая же участь постигнет и нашу страну. Но спешу тебя успокоить — это случиться не при нашей жизни.
— Ну, а допустим, чисто теоретически, что при нашей, как тогда быть? Сидеть на дымящихся руинах совка и лить по нему слёзы?
— Ну, бля — кино и немцы… Ты чего добиваешься Жанна, хочешь меня вместо госпиталя запаковать на зону?
— Какая зона!? Тебе, Лёшечька, зона не светит. По приходу в Севастополь тебя сгрузят в госпиталь и закроют в психиатрическом отделении вместе со спившимися офицерами черноморского флота. Там медбратья вас будут регулярно пиздить резиновыми шлангами с залитым в средину свинцом и если после медицинских опытов и побоев тебя не сделают калекой и овощем — это буде большой удачей. Ты когда нибудь о карательной психиатрической медицине слышал?
— Откуда? Я же не медик, — ответил ошарашенный Лёха.
— Не слышал… А она существует. И очень эфективно промывает мозги таким, как ты умникам.
— Я-то, что плохого сделал нашей стране?
— А ты не вписываешься в толпу. Твоя башка из неё выглядывает. Длинная сильна, как у жирафы. Хочешь я покажу тебе, что я нашла в твоих карманах, пока ты пьяный дрых без задних ног в каюте?
— Интересно, что же можно найти у нищего советского матроса?
— А много чего. Вот деньги к примеру. Сумма небольшая всего-то восемьсот тридцать два рубля, но всё же — это твой оклад за, — на несколько секунд задумалась Жанна, — ну примерно, за двести пятьдесят лет твоей службы на флоте. Не правда ли впечатляет? Но и это ещё не всё.
— Имеется ещё что-то? — мрачно поинтересовался Лёхе, думая уже о том, как лучше избавиться от этой любопытной сучки.
— Конечно, милый, имеется. Офицерское удостоверение на имя лейтенанта Мордасова. А это уже не похищенные деньги. Это гораздо хуже. Этот лейтенант за потерю оружия и документов арестован и плывёт с нами сейчас в Севастополь. Его ждёт суд офицерской чести, а там разжалование и трибунал. Представляешь, как он захочет с тобой пообщаться?
— Оружия я у него не брал, а документы взял, чтобы потом ему вернуть, — стал оправдываться Лёха, который совсем забыл о том удостоверении. — Спроси у своих шлюх, куда они подевали тот пистолет.
— Кому надо тот уже спросил. Говорят не брали. И почему-то им верят. А вот тебе я думаю не поверят. Так что будешь делать со всем этим, милый? Душить меня и выбрасывать за борт не советую, все улики с описанием твоих подвигов хранятся в надёжном месте и, в случае моего исчезновения, попадут к особисту.
— Что я буду делать — не знаю, — задумался Лёха. — А у тебя есть какое-то решение или тебе нужны мои деньги?
— Дурак ты… Не нужны мне твои деньги… Мне своих хватает.
— Так что ж, тогда тебе нужно?
— Твоя помощь в одном рискованном деле. Я навела о тебе справки и оказалось, что ты не только хороший художник, но и слесарь. Проще говоря — взломщик. А то, что ты смог заработать деньги на корабле и, что интересно, никто не заявил о том, что его обворовали… характеризует тебя с другой подозрительной стороны. Как это тебе удалось?
— Не такой уж я совершенный, ты ведь меня вычислила.
— Особист проболтася, он тебя вёл ещё из Севастополя. Кто-то из ментов тебя сдал. Так, что по возвращению в Севастополь тебя бы сразу арестовали и боюсь двумя годами дисбата ты бы не отделался. Лет пять лесоповала, как минимум. А может и больше.
— Значит в Севастополь мне возвращаться нельзя, так что же мне делать? — задумался Лёха.
— Выслушать внимательно меня и согласится, потому, что отказа я не приму.
— Считай, что я уже почти согласился. Рассказывай.
— У меня есть сведения, что Советский Союз долго не протянет. В ближайшие годы он развалится, как карточный домик.
— Что так? — удивился Лёха.
— Зажрались власть предержащие, денег наворовали немерянно, а потратить их в стране развитого социализма негде. Да и в тупик зашло строительство коммунизма. Утопией оказалось. Так что надо сваливать с этой страны, если конечно не хочешь оказаться в зоне, да ещё и под руинами.
— Свалить в страну загнивающего капитализма — это конечно заманчиво. А вот, как это сделать практически? — в лоб спросил Лёха.
— Ты хочешь узнать куда идёт «Кубань»? — вместо ответе спросила Жанна.
— Хотелось бы.
— Идём в Тунис, в док. Точнее в Бизерту Бургибу. Вот оттуда мы и попытаемся свинтить с корабля.
— Оттуда свинтить не реально.
— Это ещё почему!? — удивилась Жанна.
— Да потому, что тот док находится на озере в глубине страны, почти в пустыне. Как оттуда можно выбраться я не знаю.
— Откуда такие сведения?
— Мы были на своей плавмастерской в прошлом году.
— Я не знала. Что же делать?
— Есть вариант. Если нас отправят на экскурсию в Тунис, попробовать отстать в городе от группы и попросить политического убежища в американском или английском посольстве. Во французское лучше не соваться, те бывшие колонизаторы могут вернуть на родину.
— А это идея. Соображаешь. Не даром я с тобой связалась. До Туниса остался день хода, надо подготовиться…
— Угу, мне так только подпоясаться, — усмехнулся Лёха.
— Отдыхай, а я пойду собираться, — сказала Жанна и вышла из каюты.
Немного подождав, Лёха отправился искать свой тайник. Пакет надо было перепрятать поближе к своей каюте и по возможности допить и доесть его содержимое. Не оставлять же его корабельным крысам и шлюхам. Перепрятав свой пакет, он устроил себе праздник души и тела. Когда ещё доведётся нормально попить и поесть.
Утром пришла Жанна. Увидев в каюте на баке остатки пиршества, она схватилась за голову и потрясённая спросила:
— Но откуда?
— Оттуда… — порадовал её Лёха. — Извини, подруга, но спиртного уже нет — допил. Можешь угоститься икрой и шоколадом.
— Завязуй бухать, — сказала Жанна, угощаясь шоколадом, — «Кубань» встала на рейд Туниса.
— Встала и встала… А я чем могу помочь? Извини, но я не лоцман. У меня несколько другой профиль. Ты собрала свои лахи? Много у тебя их?
— Много не много, но пара чемоданчиков дипломатов имеется.
— Забавно. Даже не хочу спрашивать, что там у тебя в них хранится, но думаю, что таможню они не проходили. И как же ты их собираешься пронести в автобус?
— Да так и занесём. Один тебе, другой мне. Я уже договорилась…
— С кем с особистом? Ты ещё глупее, чем кажешься с первого взгляда. С ним без меня.
— Да он свой…
— Свой!? Он, что совсем дурак и не понимает, что может быть в тех дипломатах. Арестует он тебя и шлёпнет втихаря, не успеешь и с корабля сойти, а чемоданчики твои притихарит.
— Так что же делать? — расстерялая Жанна.
— Снесём твои чемоданчики на берег. Там есть руины домов. Пришкерим их в тех руинах. Потом договоримся с каким-нибудь садыком, он нас на машине и вывезет в Тунис. Я думаю, что тебе не составит больших трудностей соблазнить араба. Деньги все сразу не отдавай. Аванс — остальные по прибытию в посольство.
— Не учи ученую.
— Эт точно — тебя блядству учить, только портить. — усмехнулся Лёха. — У тебя всё? Тогда я спать заваливаюсь.
— Отдыхай. Пойду на верхнюю палубу полюбуюсь Тунисом.
— Чем пустыней и речкой вонючкой? Давай. Потом поделишься впечатлениями.
Закрыв за Жанной дверь, Лёха доел все что у него оставалось и снова завалился спать. Надо было, как следует отдохнуть и набраться перед дальней дорогой сил. Оставаться в той стране, которая долгие годы грабила и гробила его родственников, вытирала о него ноги не было никакого смысла. Решив окончательно покинуть страну он спокойно уснул.
Совесть его не мучала. Забитая голодным детством, бандитской юностью и годковщиной на флоте — она забилась в закуток сознания и тихонько оттуда наблюдала за происходящими событиями, стараясь не мешать затурканному советской действительностью человеку. Снился ему родной город и пустырь на Центральном Бульваре, на котором кто-то из торгашей забыл бочку с пивом. Его друзья Мака с Топой просверлили ту пивную бочку и щедро наливали пиво всем желающим. Приехавшие утром мусора с торгашами долго осматривали пустую бочку, что-то писали и в конце концов подцепили её к грузовичку и отвезли на базу.
А ведь действительно было что-то хорошее и в стране Советов, но почему это хорошее всегда надо было или красть, или мутить. Честным трудом заработать на что-то хорошее в совке было сложно и очень долго. Мешал не только проклятый блат и дефицит, но и отсутствие денег. Многие строители социализма так и умерли в рабской нищете так и не поняв, что у них в стране есть что-то хорошее. Не досталось. Зато для других, особо избранных, работали базы и спецраспределители, да и зарплаты с персональными пенсиями были повыше чем у простых работяг и сами они сильно не перетруждались.
Благополучие одних в стране Советов — базировалось на эксплуатации и рабском труде других. Одни рябчиков кушали, а другие радио слушали.
Утром над морем всходило кроваво-красное солнце, а с Сахары подул Самум — сухой ветер перемен. Но и тем не менее жизнь продолжалась. «Кубань» медлено вошла в дельту и поплыла по реке мимо редких домов. Обычно жители живут по берегам рек, но не в этом случае. Солённое озеро Руар было ниже уровня моря на двадцать метров и река, по которой плыло судно,
