Древние анатолийцы и Евразия (часть 1)

бытность Единым богом.
Так, у адыгов ещё в средневековье весьма почитался громовик "Шыблэ" ("Шыб-(э)лэ" - "Бог Шыб"). И поскольку это наименование ("Шыб-(э)лэ") - тот же теоним, что и "Теш¬шуб" ("Те-Шуб" - "Бог Шуб" (очевидно, что [-(т/д)-] = ("эл")), то Шыблэ - это Теш-шуб (на диалекте некоего большого и влиятельного племени (прото)адыгов).
И неудивительно, что у бога под именем "Шыблэ" нередко выявляется респект (ста-тус) Тешшуба - главы пантеона богов: у адыгов бытовала поговорка: "Если бог Шиблэ рассердился, то вряд ли Тха (Тхьэ) найдет место, куда бы укры¬ться". Известно и такое наименование бога Шиблэ как "Шибле-Еллэ", где "Еллэ" - "Ел-(э)лэ" означает "бог бо-гов". Примечательно (путешествен¬ник Джемс Белл), что и в XIX веке черкесы всё ещё клялись именем Шиблэ.
Обратимся к этимологии теонима "Тешшуб" ("Теш-шуб"). Будем полагать, что в этом выражении его первая  часть - "Теш" - шум. "téš", означающе "энергичность, гордость"; а вторая часть уже хурр. вы¬ражения - "шеб(а)" («-seb, -saba») морфологически родственна хаттскому «-zi(f/p)» и, соответст¬венно, хеттскому «-zipa, sepa» ("Древний человек и бо¬жество". Т1. Инет); где эта часть теонима ("шапа, sepa, соп(п)а") в ханаанейском/иврите значит «речь, язык, слова» (вместе с тем, хаттское слово «шапу, сапу (shapu)» означает также и «бог» (слово (речение) бога); заметим и то, что адыгское (хаттское) слово «псалъ» (корень [псл]) тоже зна¬чит «речь»). И тогда, тождественные теонимы (громо¬вержцев) "Теш¬шуб" и "Шыблэ" вполне можно трактовать как "Бог грома (Громко  (энергично) произноси¬мых божественных слов)". Вместе с тем, принято полагать, что термин "Шибле (Щыблэ)" буквально значит "молния" (отметим, что "щыблэ" означает "молния" у кабардинцев, однако у адыгов "мол¬ния" - "пчыIкэ").
Попутно отметим и то, что в свете вышеизложенного, хаттское имя «Камрушепа» («hа-ам(м)-ру-шепа») может быть истолковано как "Эта мать - богиня света (белого, дневного)".
Таким образом, в своё время адыги (и их предки) "курили фимиам" и хатт. громовику Тару (заметим, что  современное адыгское имя "Тара" ("ТIарэ"), несомненно, восходит к наи¬менованию этого бога Грозы), и хурр.-хатт.-хетт. громовержцу Тешшубу, впоследст-вии под именем "Шыблэ" (характерно, что у абха¬зов, лакцев, цахуров, табасаранцев, ру-тульцев - свои громовики (с разными наименовани¬ями)). 
Об уровне значимости (почитания) бога Грозы у адыгов и абхазов (то же и у вайнахов, их громовик - Села) говорит и то, что человека, убитого молнией, хоронили с особыми почестями и, как правило, на мес¬те гибели, ибо считалось, что такая смерть - божья милость. Так, негоциант Жан-Батист Тавернье  ("Шесть Путешествий". 1676) повествует об одном из обычаев адыгов Средневековья: "Если молния ударит в один из их домов, то, даже если [никто] не убит... вся семья, обитающая в этом доме, содержится в течение целого года, ничего не делая" (живя за счёт общины, как отмеченная (выделенная) богом). 
Характерно, что и у адыгов (как кавказских потомков касков), генетически, традици-онно, при¬верженных воззрениям далёких предков, и в постнеолите, и позднее выявляет-ся немало атавизмов культово-мифологических представлений раннеземледель¬ческой ма¬т¬риархальной культуры древ¬них анато¬лийцев (прахатто-хурритов).
В замечательном памятнике абхазо-адыгский древности - Нартском эпосе, повеству-ется о боль¬шой родовой семье (большесемейной общине), состоящей из 99 братьев и одной сестры, управляе¬мой (как главой) их матерью Сатаней. И отмечается (Е.А. Ахо-хова и др. 2015. №3), что "социаль¬ный статус женщины в культуре абхазо-адыгов во все периоды истории был беспрецедентно высок". Показательно и то, что "в адыгском обществе принято здороваться сначала с женщиной, старшей в помещении, с хозяйкой дома, а затем уже с мужчинами". И более того, "женщина могла остановить бой между мужчинами одним жестом" (Е.А. Ахохова и др. 2015. №3).
Вместе с тем, как представляется, патриархальный семейный уклад у адыгов (карди-нально отличный от раннеземледельческого) сложился под влиянием соответствующих представлений ещё шумеров и, особенно, ассирийцев (задолго до ислама). Так, Ш.Б. Ногмов ("История адыхейского народа".1861/1994) писал, что обычно "в семействе стар¬ший имел власть неограничен¬ную: отец над детьми, муж над женой, брат над сестрой".
Знаменательно, что, в частности, сакральное восприятие цветовой символики у ады-гов свидетельствует об их глубоко архаичном, традиционном почитании как богини-матери, так и бога-отца (так, предпочтение отдавалось выбору цветов (окраса), связан-ных с тем или иным культом). Как выяснилось, у адыгов наиболее популярными цветами платьев (одежды) были черный и темные оттенки красного (символика бога земли и преисподней), а также голубой и синий (здесь как цвета богини Неба (синий же цвет нередко связывался с миром усопших)). Так, бог плодородия и земледелия адыгской ми¬фологии Тхагаледж (соотносился - с бараном и белым «тельцом» (как бог произраста¬ния растительности, вероятно, с её всходами на "земле" небосвода) вырастил яблоню, на которой за день созревало яблоко, наполовину белое (символика богини Неба, порож¬дающей белый, дневной, свет) и наполовину - алое (символика бога-отца как бога огня недр земли). И, соответственно, женщина, съевшая его белую половину, рождала дочь, а алую - сына.
Так (А.Т. Шортанов), "чтобы узнать, кого родит беременная женщина, в огонь броса-ли бараний пузырь" (и по его состоянию предсказывали). Заметим, что баран (его рога) ещё в мезолите - эмблема Всеобщей матери, порождающей новую жизнь, т.е. вопрос ад-ресовался богине-матери (у абхазов считалось, что аныха создавала и рождала ребёнка у каждой роженицы (ибо Великая богиня (у шум. Инанна) - "Владычица жён")).
Известно также (Т.А. Ачугба. Этническая история абхазов XIX - XX вв. 2010), что у абхазов и адыгов (черкесов) существовал архаический погребальный обряд (зафиксиро-ванный Никифором Сиракузским (нач. III в. до н.э.) у абхазов Древней Колхиды; а также описанный в XVII веке в "Книге путешествий" Эвлии Челеби (его отец - турок, а мать - абхазка)), - т.н. "обряд воздушного погребения". Здесь тело усопшего укладывали в дере¬вянную колоду из двух половинок, выдолблен¬ных из цельного ствола дерева (преимущественно дуба), и подвешивали эту колоду на ветвях деревьев. Подобная коло-да (сакрально адекватна пифосу) являет собой эквивалент порождающего лона (утробы) богини-матери (здесь призванного породить инотело усопшего для его посмертного инобытия (пребывания) в "Мире предков"). По истечении года эту колоду, не вскрывая, хоронили в земле. Очевидно, что за год тело усопшего адыга высыхало ("мумифицирова¬лось"), т.е. таким спо¬собом  (известны и иные) его плоть, как бы испаряясь, приносилась в дар исключительно Великой матери, богине Неба (не исключено, что кости собирались и хоронились как "вторичное" погребение).
Отметим, что и при захоронении бурятских шаманов (раннеземледельческая куль-тура) использо¬вался сходный теологический подход (у бурят мыслилось, как минимум, три души): здесь (у бурят) в живом (растущем) стволе огромной сосны выдалб¬ливалось большое углубление (дупло), куда помещались недогоревшие после кремации кости усоп¬шего шамана (в таком случае останки находились непос¬редственно в "живом, действенном" чреве Всеобщей матери в облике дерева). 
Сохранялось у адыгов и бытовавшее в Ойкумене представление о том, что бог-отец - владыка зачатия и "куратор" здоровья (покровитель целителей). Как и иные этносы Ойкумены, адыги верили в чудодействен¬ную силу огня и воды (архаичный бог-отец - бог (пресных) вод, земли и её недр). Так (А.Т. Шортанов), тяжелобольному нередко давали пить воду, в которую опускали горящую го¬ловню, тем самым взывая о милости к богу-отцу, а также и умоляя боги¬ню-мать (дерево, головня), владычицу жизни и смерти, пощадить больного и не дать ему покинуть этот мир.
Как известно бог-отец издревле (со времён палеолита) символизировался камнями определённой (фаллической) формы (бетиль, менгир и др.). Так, мать Сатаней сразу по-несла (Сосруко), после того, как посидела на прибрежном валуне.
Бытовало у адыгов и представление о камнях, как о "камнях грома" (которые "метал" с неба бог Грозы Шиблэ). Так (А.Т. Шортанов "Адыгские культы". 1992), "в Шапсугии... во время засухи горцы брали камни с могил убитых молнией и бросали их в  реку или море, предполагая, что этим они могут умилостивить грозового владыку неба, чтобы он ниспослал дождь на поля и луга". Показательно и то (А.Т. Шортанов), что в дни народных бедствий адыги "обливали камни водой", взывая тем самым к богу Грозы, как к своему древнему заступнику перед богиней-матерью, влады¬чицей смерти (изначально бог-отец - Великий "огненный змей", мечущий молнии (громовиков в раннем неолите (до начала процесса расщепления образа бога-отца) не существовало)).
Уместно отметить, что в нартском эпосе и сказках постоянно упоминается необыкно-венный камень "абрэ мывэ". И это - либо очень большой, либо невероятно тяжелый камень (либо и то, и другое). Считается, что этимология слова «абрэ» (здесь "мывэ" означает "камень") не ясна (этим вопросом занимались многие учёные). Итак, в свою очередь предпримем попытку рассмотрения этимологии этого термина. Представим в выражении "камень абре" второе слово в виде "аб-рэ", которое ("Древний человек и божество"), как легко видеть, означает "свет (свечение) отца (бога-отца)". И тогда вполне возможно, что этот священный камень - метеорит из железа (метеориты соотносились с небесным огнём, творимым богом-отцом). Как известно, удельный вес метеоритного железа (ср. значение) - 7,72 г/см3; однако железные метеориты могут содержать до 30% примеси никеля с уд. весом 8,91 г/см3  (и такой камень средних размеров должен быть очень тяжёлым).
У адыгов сохранялась и вера в то, что огонь по своей природе бывает "небесным" и "земным". Так, бог и культурный герой Сосруко, родившийся из камня (подобно герою хурритского мифа «Песнь об Улликуми»), добыл людям огонь. При этом Сосруко внача-ле хотел дать (даровать) людям огонь небесный, для чего он сбивает стрелой звезду, од-на¬ко она, "искрясь огнем", достигает земли и тухнет. И тогда герой берёт (отнимает) огонь (горящую головню, т.е. земной огонь) у цик¬лопа Иныжа. Огонь небесный (солнце, заря; радуга, огонь от удара молний), по боль¬шей части, соотносился с богиней Неба (с богом-отцом же - огонь от удара молний и от метеоритов); земной огонь - это огонь преисподней (вулканов), недр земли, костров (с куль¬том бога-отца связаны прямоуголь-ные очаги, а с культом богини-маьтери - круглые и подковообразные очаги).
Отмечается (А.Т. Шортанов), что у адыгов запрещалось бросать в огонь очага зерна и злаки. Несколько уточним это положение. Так, в Ойкумене повсюду неукоснительно соблюдался строгий порядок в части совершения жертвоприношений по принадлежно-сти. Жертва (дар) выбиралась строго по определённому регламенту и приносилась в дар исключительно по