Древние анатолийцы и Евразия (часть 1)

И, как от¬мечает Ш.Д. Инал-Ипа, "если судить по сохранившимся пережиткам, [хотя и] «Уашхо» отнюдь не является предметом культа... но его очень боятся как разящую, мстительную силу" (то же можно сказать и об устрашающих возможностях Ишхары).
Сопоставим теоним "Ишха-ра" (корень слова [шх]-р) с термином "(У)ашхо/(У)ашх-(у/в)а" (корень [шх]). Очевидно, что данные термины весьма близки (ср. хатт. "es(h)ar, (эш(х)ар)" - "кровь" и абхазх. "ашьа"  - "кровь" (Вс.В. Иванов)).
Попутно заметим, что общесем. слово "аш/эш" означает и "огонь" (по-акк. "эш-ату"), т.е. понятия кровь и огонь связаны цве¬то¬вой символикой (и сакральной "силой" слова (разбросанная полисе¬мия)); это же мож¬но сказать и о красной охре, которая соот¬носи-лась и с лоном богини-матери, и с огнём пре¬исподней бога-отца). Характерно, что крас-ный цвет (цвет огня и крови), в частнсти, у древних евреев, связывался также и с землёй и её нед¬рами (и их владыкой): в ивр. «адама» - «земля» (а «адом» - «красный»), первона-чально - "красная, вспаханная земля", - впоследствии вся¬кая "возделанная зем¬ля с растительностью" (Ф. Ринекер, Г. Майер  «Библей¬ская энциклопедия Брокгауза»); а плоть Адама, первого человека, как известно, создана Господом Богом из красной глины (земли), выделенной (предоставленной ему) Великой матерью уже в патриархальной ипос¬таси "мать-земля". И примечательно, что у аварцев (нахско-дагестанский язык) по¬нятие "люди" обозначено (Мадлена Гаджиева) термином "гIадамал" ("ha-дам-ал" (здесь ивр. "дам" - "кровь", а "ал" - (просто) "бог") либо "ha-(а)дам-ал" (здесь "адам" - "чело¬век" (как имя нарицательное)), что может значить "человек (некоего конкретного) бога (как создателя и первопредка))".
И далее (продолжая вышеизложенное). Таким образом, у абхазо-адыгских народов со¬х¬ранился довольно громкий отголосок ве¬ры далёких предков в бо¬гиню Ишхару (в Эламе - Ашхара (ср. с Ашхо), в Угарите - Ужхара, у хурритов Вави¬лонии - Ишхара).
Весьма существенно и то (Ш.Д. Инал-Ипа. 1976), что "Абхазо-абазино-убыхскому «уашхва», «уашхуа»... в точности соответствует и адыгское «уашхъо (уашхъор)» - "не-бесный свод" ("небо" по-адыг. - "уашхъо" (Словарь)) и кабардино-черкесское «уасхуа», «уашхо», "уашхо-кан". Обычно «уашхъо» представляется как древнейшее божество Не-ба, от кото¬рого сохранилась только окаме¬невшая формула самой крепкой клятвы: «Уаш¬хо-каном клянусь» (кабард. "уафа" - "небо, а "шхо" - "синее")".
О том, что Ишхара также и богиня Неба, свидетельствует и отождествление её с шум. Инанной (так, в эпосе о Гильгамеше Ишхара даже заместила Инанну/Иштар в священ¬ном браке с ге¬роем). Обратимся к этимологии теонима "Ишхара", который представим как выражение "Иш(а)-ха-ра", где - семит.-хамит. "и(с/ш)а" (см. выше) означает "женщи¬на, как богиня(-мать)" (так, прахатт.-хурр. "ašt (ашт)" и нахчи (ингуш.) "ист(и)" (Вс.В. Иванов), значит "жен¬щина как богиня (-т/д-)"); а "ра" - "свет, свечение" (здесь "ха" - семит. артикль). И в таком случае имя "Ишхара" может означать "Богиня (дневного) све¬та, свечения" (как богиня Неба, по¬рождающая на рассвете "белый" свет).
В мифологии хатти хорошо известен и бог Телепину, - постнеолитическое умирающее и воскресающее божество растительного и животного плодородия (KBо ХIХ), сын боги¬ни Ву¬ресумы и бога Грозы (см. выше). Не удивительно (Ш.Д. Инал-Ипа), что этот теоним (корень слова [тлпн]) вошёл (сохранился) и в адыго-абхазскую мифологию (однако со¬вершенно в иных, но тоже весьма важных, ипостасях: как бог-покровитель кузнецов и железа/оружия (в таком случае он - и бог подземного огня (как "кузнец" Гефест)) и целителей (так, у черкесов (С. Хан-Гирей. 1842) "и ныне при уходе за раненым... поют песню [возносят моление в песнопении], в которой просят Тлепша о выздоровлении больного"), - у абхазов под именем "Тлапш", а у адыгов - как "Тлепш" (корень [тлп]). Характерно, что от однознач¬ной связи с культом Всеобщей матери плодородия образ этого божества был переориентиро¬ван (адаптирован патриархальным мировоззре¬нием) и значимо функционально связан с образом бога-отца (как кузнец и целитель).
В частности, у черкесов, во время определённых обрядов, овечью или козлиную (ко-зы) шкуру прибивали к дереву (позднее к кресту). Как известно и ранее у хеттов/хат¬ти овечья шкура вывешивалась на вечнозеленом дереве якобы (предполагается) как прино-шение Телепину (т.е. совершались обряды плодородия). Вместе с тем, как отмечалось вы¬ше, и у хатти шкура барана была посвящена богине плодородия Иннаре. Во время хеттского (хаттского) ве¬сеннего праздника «антахшум» это ритуаль¬ное руно переноси-лось из города «Аринна» (города Вурусемы) в столицу Хаттусас (город Иннары) и обратно, где и соверша¬лись соответствующие обряды плодородия.
Как известно ("Древний человек и божество") с экспансией семитов и, особенно, праа¬риев, - носителей скотоводческо-кочевой, патриархальной культуры, произошла карди¬нальная смена религиозных воззрений у весьма многих этносов Ойкумены, выразивша¬яся в инверсии образов богов по гендерному признаку: почти все божества "верха" (Не¬ба, Солнца, Луны, громовержцы, а также и демиурги) стали мужскими; а социальный статус богини (женщины) низведён до роли матери, жены, сестры.
Вместе с тем у абхазов, несмотря на уничижение (дискредитацию) образа Великой бо¬гини-матери, богини Неба, до уровня "царицы земли" (матери-земли), всё же многие из её прежних, особо значимых (нужных) эпифаний (из расщепленного ещё в матриархате образа женской ипостаси Двуединого божнства) традиционно, подспудно, сохранялись, но нередко будучи модифицированы патриархатом. Так, хотя и Всеобщая мать и почи¬талась как "помощница при родах": для того, чтобы облегчить роды, у абхазов вокруг роженицы, как и во времена предков, рассыпались пшено и пшеница (зерно как эмблема возрождения, нового рождения - раннеземледельческие атрибуты её культа); однако при «вставании родильницы с постели», у абхазов молились богине уже в статусе "царицы земли" (этнограф Г.Ф. Чурсин; материалы от 1928 года): "«Царице земли»... абхазы мо¬лятся и прино¬сят жертвы (не только) при родах,  (но и)... при соби-рани... трав, при выса¬живании наседки с цыплятами из гнезда на землю" (Всеобщая мать, богиня животного и расти¬тельного плодородия)".
Известно (Н.С. Джанашия. 1960), что у абхазов «Царица земли носила наименование "Адгил-дедопал". И в этом выражении термин "дедопал", представленный как "дад-абэл (баал)" означает "старейший (абхаз. «дад») владыка (акк. бэл/баал)". В первом же терми¬не этого теонима  - "ад-hа-ил", понятие "бог" (в единств. числе) содержится два раза - "божество (этого) бога" (?), т.е., вполне допустимо, этот термин (чередование "т" и "д") первоначально имел вид акк. "(а/э)т-hа-ил" ("(именно) этот бог"). В таком случае теоним "Адгил-дедопал" можно истолковать как "это божество (а именно «Царица земли») - старейший владыка (Мира в прошлом)", что вполне отвечает прежнему статусу Великой боги¬ни как главы пантнона (и это подспудно сохранялось в памяти народа).
Так, с наступлешем весны жители горной Абхазии справляли праздник "Первого цве-т¬ка", соотносимый ими с культом божества - духа-хранителя леса (лесной растительности) "Мизитха" (заметим, что постнеолитический  теоним "Ми-зи-тха", где "тха" - "бог", шум. "zi" - (см. выше) "дух, ды¬хание", а акк. "ми" - "кто", бувально и означает "(тот) кто боже¬ственный дух" (бог леса)). По сообщению С. Хан-Гирея ("Вера, нравы, обычаи, об¬раз жиз¬ни черкесов". 1842) у черкесов Мизитха ведал и "судьбой (участью) зверей" (жи¬вот¬ных леса).
И этот праздник "Первого цветка" описываеся так (Н.Ф. Дубровин "История войны... Очерк Кавказа и народов его населяющих". Т1, 1871). "C первыми лучами солнца, с му-зыкой... в особой церемонии (в торжественой процессии), все возвращались" из лесов и полей в селение, дома "которого были убраны зеленью и цветами". Возглавлял процес-сию аксакал (видимо, жрец) в дубовом венке на голове, ехавший верхом на олене. Каж-дая же девушка в этой процессии несла цветок или ветку с молодой листвой, которые они затем возложили у подножья камня-алтаря на площади селения. После чего "деву-шки становились по левую его (алтаря) сторону, (а) мужчины отходили к домам", - по-дальше, ибо жертва оленя, приносимая на этом алтаре престарелым жрецом богу Mизит¬ху, по характеру жертвы (олень) и, видимо, её назначению (мужчины ушли), при-носи¬лась женскому (раннеземледельческому) божеству.
Важно отметить (С. Хан-Гирей), что черкесы в своих "повериях... представляли его (бо¬га Mизитху) ездящим на золотощетинной свинье". И тогда, очевидно, что это весен-нее торжество абхазов - громкий отгосок традиционного чествовании Всеобщей матери, как богини растительного плодородия и плодовитости животных (свинья) ещё у пра-хатто-хурритов (атрибуты культа богини - цветы, ветви с листочками; рога оленя (как и барана) симолизировали молодые побеги; при жертвоприношении возносилось моле¬ние о даровании изобилия даров леса; золотая (цвета спелости, созревания) свинья; помимо это утренний выезд на олене - аналогия выезда на небосвод на рассвете богини Неба; дубовый венок - здесь символика небосвода).
Знаменательно, что у абхазов сохранились отголоски неолитических (ран¬неземле-дель¬че¬ских) представлений о том, что Небо - женское божество, которое также и "мать": в абхазском термине, обозначающем "небосвод" ("ажэоан" (ажəҩан агəышҵа)), со¬дер¬жатся как слово "корова" - "ажэ/ажə" (так, по А.Т. Шортанову, адыг. "ажэ", означает "козел" (со¬гласно "Словарю", сегодня адыг. "козёл" - "ачъэ"); заметим, что поскольку понятие "козёл" -  адыг. "ажаг-афа/ажэгафэ" (см. по тексту) и абхаз. "абаг", то термин "ажэ" ("козёл" - по А.Т. Шортанову), вероятно, должен иметь вид "ажэг" (как этимон)), так и слово "небо" ("ан"). Анало¬гия - др.-егип. "Небесная корова" богиня Неба Хатхор; в облике коровы пред¬ставлялись все Великие ма¬тери даже и в постнеолите, и, в частности, хат.-хур. Хеббат, ханаан. Анат и др.-греч. Гера.
Сохранилось у абхазов и представление о Всеобщей матери как об астральном боже-стве: одно из созвездий (по-видимому, Зодиака) носило наименование "Жэгараа" (Ш.Д. Инал-Ипа), содержащее слово "ажэ", и которое (название созвездия) может означать ("ажэ-hа-ра-а"): "(Это) Светящаяся (сияющая) корова". Как известно, др.-греч. название Зо¬диака - "круг животных", восходит к шум. прототипу: "ulhe" - "сияющее стадо".
Слово "ажэ" ("корова" - как видение богини в качестве Великой матери) содержится (здесь ещё хаттское представление) и в теониме "Ажьахара" - имя богини очага (круглой формы); а также и в имени "Ажэеицшьаа" - божества-покровителя леса (деревьев).
Показательно и то, что у некоторых абхазских племён сохранялось и освещённое мно¬говековой традицией раннеземледельческое почитание