нападение барона на женщину? Джон при этом присутствовал лично. А потом её тело выловили в реке. И ещё раз Джон видел, как барон вышел на охоту, и хотел выследить его и застать при нападении на жертву, но ему помешал дух Марты.
- У меня есть на это своя точка зрения, но я выскажу её потом, когда буду вкратце перечислять основные события.
- Хорошо, подождём, - с многообещающей улыбкой сказала Сансана.
- А как быть с другими смертями?- сменила её Маруся. – Два брата барона и жена брата умерли в его присутствии. И Марта чуть было не повторила судьбу матери, тоже слабея и временами теряя память.
- А вот это как раз и насторожило меня больше всего, - ответил Василий Георгиевич. – Генрих слишком часто упоминал о том, что его дядя был единственным свидетелем смерти его отца, а смерть эта, как она описана, выглядит очень подозрительной.
- Неужели вы думаете, что Генрих всё выдумал? – спросила Сансана.
- Не обязательно. Но об одном и том же событии можно рассказать по-разному. Если отец Генриха получил письмо с известием о разорении, упал и разбил обо что-то голову, то это не означает, что в его смерти повинен человек, который был этому свидетелем.
- Но не означает и того, что этот якобы свидетель не убил его, а после объяснил его смерть случайным падением, - заметила Сансана.
- Но зачем барону убивать разорившегося брата? – спросил Василий Георгиевич. – Обычно принято убивать из-за наследства.
- А вдруг отец Генриха стал барону опасен? – спросила Талочка. – Узнал о нём что-нибудь или застал в неподходящую минуту.
- Такое возможно, – допустил Василий Георгиевич. – Но я не видел медицинского заключения и не слышал подтверждения той истории от кого-либо ещё, кроме Марты, поэтому не могу считать её достоверной. Может, было так, а может, отец Генриха умер от апоплексического удара или другой болезни и не разбивал себе голову. Но я точно знаю, что Генрих несколько раз говорил о странности смерти своего отца, словно наталкивал Джона на нужный вывод. А разрывающий нежное сердце разговор Генриха и Марты под дверью Джона? Голос девушки, по мнению этого молодого человека, прерывался от затаённой боли, а по-моему, чтобы дать Джону время понять немецкую речь. «Как я тоскую по твоему отцу! Каким для меня утешением были его посещения! Какой беззащитной я кажусь себе без него!»
- Василий Георгиевич, неужели вы не верите, что… - начала Сансана. – Но ведь я знаю, что вы добрый.
- Не так уж я добр, - возразил тот. – И я не собираюсь расточать свой запас доброты на людей, которые этого не заслуживают. Почему Марте потребовалось изливать душу под дверью гостя? И с чего бы ей так страдать из-за смерти отца Генриха, если в то время она была ещё девочкой, а с тех пор прошло несколько лет.
- Бывает, что люди страдают до конца жизни, - заметила Надежда Николаевна. – Все думают, что они давно успокоились, причём им самим так кажется, но вдруг отчаяние прорывается. А бедняжка так натерпелась от своего опекуна, что цепляется за каждое светлое воспоминание.
- Но с чего вы взяли, что отец Генриха часто её навещал? – спросил Василий Георгиевич.
- Она сама сказала. А если бы было не так, то с чего бы ей горевать о нём?
- Чтобы утвердить Джона во мнении, что хозяин замка – страшный человек, она – страдалица, а в смертях отца Генриха, его брата и жены брата замешан барон. Но вы поверили словам Марты и Генриха, а записям Джона не придали значения.
- Каким записям? Где он пишет, что не верит горю девушки? – удивилась Надежда Николаевна.
- Он верит её горю, верит слепо и неоправданно, причём, так же как и вы, не обращает внимания на собственные записи. Ведь он спросил барона, увлекался ли отец Генриха коллекционированием, а барон, не подозревая подвоха, ответил совершенно определённо: «Он почти никогда сюда не приходил». Сюда! Не ко мне, не в музей, а «сюда», то есть в замок. Это означает, что отец Генриха не опекал Марту и не был для неё утешением и защитой. Джон, предубеждённый против барона, услышал в его словах лишь то, что отец Генриха не заходил в музей. Слишком поспешно переведя слова дяди, Генрих тут же поспешил отвлечь от них внимание Джона, заговорив о нелюбви отца к музею, а особенно к камере пыток. А уж тут фантазия будущего писателя, конечно, увела его от истинного смысла слов барона, подсказав ему образы страшных орудий пыток и кресел… Но лучше мне умерить собственную фантазию. Здесь будет уместно сказать, что по молодости Генрих совершил очень большую ошибку, и я этим воспользовался, разгадав, что на самом деле происходило в замке.
- Предположив, - поправила его Сансана.
- И, может быть, ошибившись, - добавила Маруся.
- А узнаете вы об этом, когда ночью к вам заглянет вставший из своего гроба барона, ведь он не похоронен с осиновым колом или серебряной пулей в сердце, - пригрозила Талочка.
- Если он покинет свой гроб и решит продолжить привычное существование, то ему разумнее уехать подальше, куда-нибудь за экватор, туда, где о нём никогда не слышали, - беспечно ответил Василий Георгиевич.
- Что же это за ошибка? – спросила Зинаида Михайловна. – Что он полностью перевёл слова барона?
- И эти слова, и другие. Генрих молод, поэтому ему хочется показать своё превосходство над Джоном, прихвастнуть хорошим знанием английского языка и умением переводить одновременно с говорящим, а когда он понял, что тем самым совершил большую ошибку, уже не мог её исправить. Ему бы следовало дать человеку закончить, а уж потом переводить чужую речь так, как сочтёт нужным. Но ему приходится продолжать переводить сразу, поэтому он не успел изменить много чужих высказываний, а они и дали мне ключи к разгадке. Но Джон, к сожалению, не был так внимателен, иначе сам заметил бы много странностей. Потом Джон стал показывать, что кое-что понимает по-немецки, и Генрих поначалу переоценил его знания. Ему пришлось переводить и те фразы, которые он был бы рад скрыть от гостя. Но он тут же давал им нужное объяснение, не позволяя Джону додуматься до правды. Когда же выяснилось, что Джон знает немецкий плохо, но способен улавливать смысл несложных разговоров, Генрих не только почувствовал себя свободнее, но и обратил это себе на пользу. Отсюда и задушевные разговоры между ним и Мартой, ведущиеся под дверью Джона, частые паузы, медленная и как бы затруднённая из-за переживаний речь. А каким же примитивным языком надо говорить, чтобы иностранец, плохо знающий немецкий язык, понял довольно сложный разговор! Здесь требуется специально подбирать самые простые слова, чего не станут делать люди, разговаривающие только между собой и не замышляющие посвящать в свои переживания невидимого англичанина.
- До чего же вы подозрительный человек, Василий Георгиевич! – сказала Сансана.
- Подозрительный? – рассмеялся тот.
- Подозрительный не в том смысле, что я вас в чём-то подозреваю, а в том, что вы всюду подозреваете подвох.
- Не всюду, а в переводах, сделанных Генрихом. Я и вам советую это делать, ведь он довольно быстро осознал, что невнятную речь барона с непривычки трудно понять даже человеку, хорошо владеющему немецким языком, и мог воспользоваться этим, сильно искажая или полностью переиначивая какие-то его слова, противоречащие тому образу барона, который навязывали гостю. Но ошибки, которые часто допускал Генрих вначале, нужно отметить. А теперь вернёмся к смертям, при которых присутствовал барон. Что особенного в том, что на его руках умерла мать Марты, если правда, что она умерла в замке?
- Вы и этому не верите? – удивилась Сансана.
- Верю. Думаю, что барон приютил её с дочерью, а когда она умерла, оставил девочку при себе. Ни в её смерти, ни в смерти братьев его обвинить нельзя, ведь для этого нет данных.
- Медицинского заключения, – ядовито вставила Талочка.
- А как обвинить человека в убийстве, не имея никаких вещественных доказательств и руководствуясь лишь словами двух заинтересованных в этом людей?
- Тогда ночью вас навестят души сразу трёх человек, требующие справедливости. А к ним присоединится и барон, чтобы доказать вашу ошибку.
- Талочка, не повторите вашей угрозы поздно вечером, а то я буду плохо спать, – пошутил князь.
- А я стольких перехоронила! – вздохнула Матрёна. – Столько раз видела, как душа прощается с телом! Уж не обвините ли вы и меня в том, что я убивица какая?
- Верно, тётка Матрёна! – подхватил Василий Георгиевич. – Хорошо мне помогаешь!
- Может, всё так, как вы говорите, а может, по-другому, - заметила Маруся. – Лично я считаю, что барон – вампир. А бабушка думает, что он ненормальный, ставящий опыты над живыми людьми. Но продолжайте, мы вас слушаем. Наверное, вы объясните и то, почему барон никого не принимает в своём замке, почему не выпускает из него Марту, почему так боится, что в его комнаты заглянут.
- Прекрасные вопросы, - одобрил Василий Георгиевич.
- А меня интересует гувернантка, - напомнила Зинаида Михайловна о подсказках, данных перед обедом. – Её уволили…
- Убили, - возразила Талочка. – Она исчезла внезапно, а Марте было сказано, что она срочно уехала.
- Как написал Джон со слов Генриха, - уточнил Василий Георгиевич. – Сейчас отвечу на все три вопроса.
- Я заранее знаю, что вы скажете, - сообщила Талочка. – Что всё это Джон записал со слов Генриха, а подтверждения нет.
- Подтверждения нет, - согласился Василий Георгиевич, - но зато есть опровержения. Начнём с… гостей и комнат барона, а гувернантку с Мартой оставим на закуску.
- Неужели ты, князь Василий, всё ещё голоден? – пошутила Надежда Николаевна. – Пока что я с тобой согласна, но погляжу, что ты скажешь, когда дойдём до опытов барона и страданий бедной девушки. Если, как ты говоришь, Джона нарочно привезли в замок и заставили поверить, что барон – вампир, то лишь для того, чтобы он помог справиться с душегубом, а ежели барон ещё и чернокнижник, то Генрих понадеялся на знания Джона в этой науке. Я полагаю, доказать, что барон мучает людей и колдует, гораздо труднее, чем убедить впечатлительного молодого человека в том, что он вампир. Но тот ли он или другой, а суть одна: человек жестокий и опасный.
- Вот именно, - поддакнула Маруся. – Бабушка хорошо сказала. Но всё-таки он вампир. А вы, Василий Георгиевич, продолжайте, не смущайтесь.
- Хорошо. Сначала я приведу довод, с которым вы можете не согласиться, потому что он не так уж важен. Джона поселили напротив комнаты Марты, а Генриха – в стороне.
- Я бы сделала наоборот, - согласилась Зинаида Михайловна.
- Разумеется. Но в дальнейшем это оказалось очень удобным. Как смог бы Джон охранять девушку, если бы жил далеко? Особенно это важно в ночь «великого опыта». Думаете, такое расселение гостя и Генриха – счастливая случайность? А я подозреваю, что это было сделано умышленно. И ещё одна странность: комната Джона оказалась хорошо проветренной, а Генриха – нет. Если ждали их обоих, то почему же не проветрили оба помещения?
- Это, в самом деле, странно, - согласилась Зинаида Михайловна. – Как вы это объясните, Василий Георгиевич?
- Не знаю. Могу лишь предположить, что таким способом хотели показать, насколько редко Генрих посещает замок.
- Но зачем же проветрили комнату для гостей? – спросила Сансана.
- Может, Марта хотела этим сразу расположить гостя к себе? – высказала догадку Талочка.
- Возможно. Ведь и Генрих
