Тоже Флот или чаепитие в доме на Лиговке

корабля, Коля обратился с просьбой к Леве Сиротину: «Лева, Вы скоро домой. Передай, пожалуйста, моей жене чемодан с «колониальными товарами». Пожалуйста….»

      Левка был человеком воспитанным, и, несмотря на антагонистические противоречия со штурманом, согласился выполнить его просьбу.

      Он пер, другого слова, попросту, не найти, Колькин чемодан все эти семь километров от пирса до поселка, поливая окрестности слюной, брызгами пота и плохими словами из разговорно-командного языка флотских товарищей: «Он, что епрст…? Наложил туда епрст… кирпичей или камней епрст…, собака дикая»….

      Когда Лева затащил эту «мечту оккупанта» с колониальными товарами в квартиру штурмана, то через несколько минут раздался такой рев, какой издает только Лев-Царь зверей, злясь на свой прайд или какого-нибудь койота, нечаянно забредшего на его территорию….

      Соседям показалось, что сейчас дом рухнет!

      Леву встретила Колина жена – Галя. Она обрадовалась, что муж о ней помнил и прислал подарки. Она вскрыла чемодан и… чуть не потеряла сознание – «мечта оккупанта» на 2/3 был заполнен раковинами рапаны и кораллами, и лишь в углу чемодана лежал кусок кримплена, модной в то время ткани….

      Всю дорогу до корабля в Левкиной голове мелькали и преследовали его мысли слова, которые, якобы, говорил штурман Коля: «Я отомщу! И моя мстя будет страшна!...»

     

                                                   

                                            О ЛИЧНОСТИ В ИСТОРИИ…



                                              ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ



                                                                                «Ни одна женщина не удостаивается того внимания,

                                                                                какое получает поплавок в безветренную погоду».

                                                                                                Командир БЧ-5 ЭМ «Блестящий» В.И.Новожеев

                                       

      Вечер. Кают-компания. Офицеры корабля пьют вечерний чай. Слышатся негромкие разговоры.

      Внезапно открывается дверь и в ее проеме появляется фигура командира БЧ-5 Владимира Ивановича Новожеева.

      - Мужики! – громко говорит он, - По пирсу унт бегает. Пойдите, гляньте.

      - Механик, - подал заикающийся голос командир, - ты, случаем, не шарахнулся где головой?  Неосторожное обращение с головой может закончиться встречей с флотскими психиатрами. И, вообще, кончай мне здесь финтифлять. Что значит – унт бегает?

      - Да, точно унт, - не обращая внимания на командирский сарказм, продолжил Новожеев, - такой большущий унт. Пошли.

      Нашему удивлению не было предела - по пирсу бегала огромных размеров пышношерстная собака-лайка.                                                                                      …

      Помещение заполнено офицерами. В центре, за столом покрытым зеленым сукном, восседают три офицера – так называемая «тройка».

      На отдельном стуле, одетый в парадную тужурку, сидел командир БЧ-5 ЭМ «Блестящий» капитан 3 ранга Владимир Иванович Новожеев.

      Он, не слушая, кто и что говорит, был занят необычным для такого мероприятия делом – полировал самодельную латунную блесну.

      Да, да – полировал блесну. Владимир Иванович был заядлым рыболовом. И, если он слышал, что кто-то не может пойти с ним на рыбалку – «…жена не пускает», то огорошивал того своей знаменитой фразой: «Жену, как собаку, надо три дня выдержать на морозе, а потом загнать под кровать, чтоб знала свое место»!

      Итак, Владимир Иванович занимался полировкой блесны, а в помещении, в котором он это делал, проходил суд офицерской чести. И виновником этого события, как раз, он и был.

      - Когда-то у меня был друг, - говорит помощник флагманского механика капитан-лейтенант Гена Малокостов, - он был отличным офицером. А сегодня? Корабль стоит без хода. До чего он его довел? До чего он сам дошел? Нет, вы посмотрите – что он делает? Чем он занимается? А ведь это суд офицерской чести…. И судят здесь его….

      Владимир Иванович поднимает голову.

      - А ты, вообще-то, кто такой, чтобы меня судить? – не прекращая своей работы, лениво, произносит Новожеев, - электрик? Ну, так и изучай закон Ома. А к главным котлам и носа не суй. Сколько ты их спалил?

      - Здра-а-а-асте! – отвечает ему Малокостов и замолкает.

      - И я Вас здра-а-а-асте! – в сторону Малокостова произносит Владимир Иванович.

      Он поднимается со стула, прячет в карман парадной тужурки блесну и надфиль. Затем одергивает полы тужурки, поправляет галстук, достает расческу и расчесывает волосы. На тужурке тускло поблескивает орден «Красной Звезды».

      - Сядь, Гена, Сядь! – начинает свой монолог Новожеев, - Кто, вообще, тут меня пытается судить? Судьи – кто? – он продолжает, - Не ты ли Алексей Михалыч, - обращается Владимир Иванович к председателю суда флагманскому механику Масютину, - утверждал план ремонтных работ БЧ-5 в навигационном ремонте корабля? А? А теперь твой опричник Малокостов мне этим в лицо тычет. А не ты ли, Сергей Сергеевич, - поворачивает он свою голову в сторону одного из членов суда, - постоянно клянчишь у меня шило? Что скажешь? И другие тоже любят ко мне в гости захаживать – душ им нравится и чаек «Адмиралтейский»….

      Судьи зашевелились. В помещении начали слышаться возгласы и … смех.

      А Новожеев продолжает свой монолог.

      - Как Вы думаете – за что меня наградили этим орденом? – показывает он на свой орден, - За душ и за чаек? А? И за какие заслуги наградил меня именными часами наш Главком товарищ Сергей Георгиевич Горшков? – он задирает рукав тужурки и показывает часы, - Гена, у тебя такие есть? – обращается Владимир Иванович к Малокостову, - Ага, нету. И не будет. А не будет, Гена, потому, что гонору у тебя, Гена, как у поляка, а сам – без штанов….

      После суда, который представил его к увольнению из Военно-морского флота и из Армии вообще, Владимир Иванович шел к своему кораблю. За ним плелся Малокостов, подобно шакалу Табаки, бегущему за Шерханом, и пытался оправдываться, что, мол, его заставили политотдельцы, и, что он по-прежнему считает Новожеева своим другом….

      Новожеев поднялся на борт корабля и, показывая пальцем на Гену Малокостова, стоящего у трапа, сказал вахтенному офицеру: «А этого крокодила на корабль не пускать! Ни при каких условиях! Это – приказ!»

      Потом повернулся в сторону пирса и прокричал своим громогласным голосом: «И запомните – корабельный механик останется механиком даже, если снимет рабочий китель и наденет на себя рыбацкий бушлат! Вот так!»

      Прошло пару или тройку лет, а Владимир Иванович Новожеев так и служил и стал флагманским механиком одной из бригад надводных кораблей.



                                ГЕННАДИЙ ИВАНОВИЧ



      Капитан-лейтенант Гена Малокостов после своей эпопеи в должности командира БЧ-5 одного из эсминцев («пожег» главные котлы – такое иногда бывает, но редко), был назначен помощником флагманского механика по электротехнической части. Он окончил электротехнический факультет «Дзержинки», но всегда считал себя опытным корабельным механиком.

      А, посему, гордился своей должностью, тем более что в его заведовании была береговая котельная.  «Моя БЧ-5», - как он иногда приговаривал.

      На дворе заканчивался февраль – самый противный месяц для жителей Приморья. Ветер и пурга. Противно и нелюбовно.

      «На дворе зима опять – в отпуск едет БЧ-5» - эта флотская поговорка имеет прямое отношение и к моему повествованию.

      Командир БЧ-5 Владимир Иванович Новожеев, как раз, и находился в отпуске – ЗИМА….

      На корабле за него остался командир машинно-котельной группы старший лейтенант Шурик Ильин.

      И вот в один из нелюбовных февральских дней сидел Сашка Ильин в своей каюте и делал записи в формулярах главных котлов.

      Неожиданно его отвлек от работы стук в дверь. Вошел рассыльный и доложил, что на причальной стенке его ожидает помощник флагманского механика капитан-лейтенант Малокостов.

      Сашка усмехнулся: «А на корабль подняться боится. Запугал его Иваныч….» 

      Он вышел на ют и увидел стоящего у трапа Гену Малокостова. Вид его был страшен – лицо закопченное, в черных точках «порошин», шинель в некоторых местах имела подпалины. А под глазом сиял во всей красе огромный не «фонарь», а «прожектор».

    - Геннадий Иванович, - обратился к нему Ильин, - что случилось? Заходи на корабль.

      Тот поднялся на борт и произнес только одну фразу: «Шурик – налей. Потом расскажу». И сгорбившись, пошел в каюту к Ильину.

      Там он «опрокинул» в себя стакан шила, закурил сигарету и начал свое повествование.

      - Понимаешь, Шурик, - заговорил Малокостов, - у меня в заведовании есть береговая котельная. Так вот. Газоходы ее котлов выходят в дымовую трубу через подсобку, где и размещается мой кабинет. Разжег я третий котел и пошел в подсобку, тьфу ты, в свой кабинет. Только я решил закурить, чиркнул спичкой, а тут ка-аа-ак жахнет…. Ну, я в окно вместе с рамой и вылетел….

      - А фонарь откуда? – спросил Сашка его.

      - Так я и говорю, - отвечает Гена, - вылетел, это, я в окно, и грохнулся на тротуар. А там моя жена в наш «Чипок» (матросский магазин) шагает…

      - Ну, и что? – не понял ВРИО Командира БЧ-5.

      - Так я тебе и говорю, - замялся Геннадий Иванович, - идет жена. А я прямиком ей под ноги…. Ну, и… получил – в глаз. Сапогом.

      Он попросил еще «шильца» и закрыл глаза, опустив голову.

      - И, что я такой невезучий? – вроде, простонал Малокостов.

      - Так котлы же, Геннадий Иванович, перед разжегом, вентилировать надо, даже береговые, - проговорил Сашка, - Тебе ли это не известно? У тебя же газоходы все в дырах. Сколько ты котлов пожег?!

      - Это призрак Новожеева меня преследует, - не обратив внимания на Сашкину реплику, проскрипел зубами помощник флагмеха, - забыть не может моего выступления на суде….

      - Что-то на Гамлета-Датчанина ты не похож, Геннадий Иваныч, - только и проговорил Саня, - Иди домой и, как следует, выспись. А жена залижет твои раны, - уже через смех добавил он, - Потом газоходы отремонтируй.

      - Так Новожеев сам говорит – Если парит, значит работает, - промолвил Гена, и добавил, - Вот я и посчитал, если дымит, значит….

      И развел руки.



                                                  О ЛЮБВИ К СВОИМ ЖЕНЩИНАМ…



                                                            «АНЖЕЛИКА»



                                                                                                                «Знойная женщина – мечта поэта»

                                                                                                                                            И.Ильф, Евг.Петров 



 

    Корабельные механики, оказывается, совсем простые люди. Они, как и простые смертные, любят домашний уют, своих детей, своих жен и своих женщин. Правда, они редко бывают дома, чем и отличаются от этих самых простых смертных, но… и любят они так, как никто – пылко и преданно….

    Да, красив этот остров – остров Маврикий.  Но, в то время, когда произошла эта история, красивее его была несравненная  «Анжелика - маркиза ангелов» - Мишель Мерсье.

      Народ ночами и толпами стоял за