спину.
– Так чем занимался господин Захаров? – спросил он.
– Вы решили меня допросить? – удивилась она. – Это же была моя работа.
– Ну, это же наша общая работа.
– Хорошо, мне это больше нравится. Я вообще думаю, что мы с вами сработаемся, или может с тобой? Ты не против?
– Хорошо. Давай на «ты».
– Значит, я первая? – она закусила губу, усмехнувшись. – Хорошо. Захаров, как я уже говорила, фигура непростая. Он работал у нас в нескольких фондах, названия их значения не имеют, так как они все под покровительством наших гигантов.
– А, Газпром, Роснефть.
– И они тоже. Так вот эти фонды занимаются развитием детского и юношеского спорта. Захаров занимался в основном художественной гимнастикой и фигурным катанием.
– Понятно, но почему он так важен?
– Я честно не знаю. Но многие, и это очень странно, эм, вот эти многие желаю знать, удалось ли обнаружить его ноутбук и другие…
– Вся электроника сгорела и восстановлению не подлежит. Это несекретная информации, поэтому я могу говорить об этом вполне открыто.
– Я тебе верю. А что с этим Отто Франком? Ты смог понять, что он там делал?
– Что делал, мне понятно. Но, ты должна понимать, это пока только версия.
– Я понимаю, рассказывай.
– Господин Франк и господин Захаров были любовниками. Это подтверждают показания свидетелей и данные медэкспертизы. Перед случившимся у них был половой акт. Я не буду вдаваться в подробности этого вопроса.
– Не надо, – Оксана поморщилась. – Фу, как это мерзко.
– Согласен, мне это тоже не нравится, но у нас это нормально.
– Но почему он убил его?
– Не знаю, мне мотив пока непонятен.
– А что с этим платьем? А правда, что он был убит…
– Каким платьем?
– Ну как каким? Ты же сам отправил запрос по поводу этого концертного платья, которое было обнаружено в багажнике машины Отто Франка, – Оксана нетерпеливо посмотрел на него. – Я это знаю, откуда, неважно. Более того, это не секрет и уже есть статья в сетевой газете.
– По платью и конькам ничего определенного сказать не могу. Завтра или позже придет ответ от наших мюнхенских коллег. Предварительно могу сказать, что это по виду точно такое же, что было похищено из номера одной из спортсменок.
– А еще были похищены ее нижнее белье и личные вещи! – воскликнула Оксана, не боясь, что ее кто-нибудь услышит, рядом никого не было, а вокруг шумел теплый ветер в листве. – И личные вещи были похищены не только у нее. Более того, сейчас идет разбирательство, в некоторых номерах были установлены скрытые камеры.
– Откуда ты это знаешь?
– К сожалению, знаю. Откуда, неважно.
– Хм, это многое объясняет, – он задумчиво покачал головой. – Стоит дождаться ответа коллег.
– Мы направили запрос в Facеbook по поводу пароля на страничку Захарова, но они отказываются его выдавать. Может и вы со своей стороны запросите?
– Однако, быстро вы работаете, – ответил он, уже по-другому глядя на Оксану. Ее темные глаза стали холодными и серьезными, а с губ сошла улыбка. – Мы ждем ответа по Отто Франку. Пока, правда, нам отказали, но это временно. Я отправлю запрос и на господина Захарова.
– Отлично, а то, ты же понимаешь, что нам лишний раз светиться не стоит. Итак уже обвиняют во всех взломах на планете, – она криво усмехнулась. – Будто бы нам до этого есть дело.
– Да, я знаю, ваша страна везде сует свой нос.
– Вот-вот. Поэтому подождем. Но, я тебе могу сказать, что у нас есть люди, которые хотят это дело закрыть побыстрее.
– Побыстрее, – Андре нервно почесал лоб, ему вспомнился разговор с шефом, который все пытался ему намекнуть, чтобы он не особо раздувал это дело, стоило отработать основную версию ревности и все.
– Я рада, что мы друг друга хорошо понимаем. Еще я должна тебе сказать, что с нашей стороны с тобой свяжется наш следователь, я пока не знаю, кого назначат на это дело.
– А разве не ты будешь его курировать?
– Не переживай, – она вновь стала жизнерадостной, что ей шло безусловно больше, серьезность выставляла вперед ее истинный возраст, в котором Андре ошибся на семь лет. – Ты от меня никуда не денешься.
Позади послышались голоса, к беседке шли сонные после плотного обеда туристы. Они ввалились в беседку, не обращая внимания на Андре и Оксану.
Оксана довезла Андре до его участка, где у входа грелись на солнце несколько полицейских, попивая кофе из стаканчиков. Андре они встретили одобрительным гулом, недвусмысленно подшучивая над ним.
– Пап! А у тебя есть деньги? – Аня стала нагло лазить по карманам его пиджака.
– Не ройся, иди сюда, сейчас дам, – он отозвался из кабинета, устало поднимаясь из-за стола.
– Дай мне двадцать, нет, лучше тридцать евро, – Аня протянула руку, ожидая выдачи денег.
– А тебе зачем столько? – удивился он, выдав ей тридцать евро.
– Ну как зачем? А еще инспектор. Я сегодня ходила в кино, так?
– Так, предположим, а остальные?
– Ну, мы потом ходили в кафе, я должна Машке отдать деньги.
– Хорошо, а остальное в качестве резерва?
– Вот видишь, ты же все понимаешь, – заулыбалась Аня, подпрыгнув на месте. Уже на пороге она оглянулась и спросила. – А кто такая Оксана?
– Оксана? – он удивленно посмотрел на нее, а внутри его все напряглось. – Ты кого имеешь в виду?
– Не знаю, просто у тебя в кармане пиджака визитка Оксаны Кузнецовой. Твоя новая знакомая, да?
– Это по работе, у нас общее дело, – успокоился он, ему было неприятно от мысли, что за его спиной кто-то стал бы разговаривать с Аней.
– А она красивая?
– Да, красивая, но почему ты спрашиваешь?
– Так, интересно.
– Она мне в дочери годится, успокойся, – соврал он.
– Правда? Она такая же маленькая, как я?
– Ну, ты мне больше во внучки годишься, – рассмеялся он.
– Нет, ты мой папа, самый любимый, – она подбежала к нему и поцеловала в щеку, он расплылся в улыбке. – Дай еще двадцать евро?
– У ты, какая лиса, – поворчал он, но дал бумажку.
– Спасибо! Ты у меня самый лучший!
– Иди уже, – он сел за стол и вновь углубился в компьютер, не заметив, что Аня так и осталась стоять рядом.
Девочка внимательно следила за тем, что он делает, не выдавая себя. Ей было не очень интересно читать странные отчеты, где было много незнакомых слов, поэтому она оживилась лишь тогда, когда он открыл письмо от Амалии, машинально переходя по ссылке на ее канал в Инстаграмме. На главной странице было ее фото, сделанное, видимо, кем-то другим. Рыжая девушка куда-то бежала, прижимая к сердцу свой главный инструмент – большой смартфон. Он открыл последние публикации в ленте, сразу же наткнувшись на репортаж с собой.
– О, так ты у нас телезвезда! Восхищенно воскликнула Аня. – Классно смотришься. Такой серьезный.
– Ты чего это подсматриваешь? – он попытался ее схватить, но девочка ловко отпрыгнула в сторону.
– Да ничего я не подсматриваю, просто увидела. Надо на ее канал подписаться.
– Не надо, там ничего хорошего нет.
– Ну как нет, там есть ты! Слушай, так ты ведешь это дело?
– Какое дело?
– Ну как какое! – возмутилась она. – Я вообще чья дочь, забыл? Дело о взрыве в отеле!
– Откуда ты об этом знаешь?
– У меня есть свои осведомители, – важно заметила она, но тут же проговорилась. – Мама Марии-Лузы сказала, что в этом деле замешаны какие-то извращенцы.
– И это ты знаешь, ты смотри. А откуда она об этом знает?
– У нее есть друг в полиции, но не у нас, в Мюнхене. Он ей позвонил, спрашивал.
– А что спрашивал?
– Не знаю, я не интересовалась. А, вот, вспомнила, она сказала, чтобы мы были поосторожнее и не общались с незнакомыми.
– Я это тебе постоянно говорю.
– Я помню и следую вашим указаниям, – Аня приложила руку к голове, пародируя американских солдат. – Да, сэр, слушаюсь, сэр!
– Вольно! – скомандовал он. – Как у нас с ужином?
– Ой, совсем забыла! – Аня убежала на кухню, где у нее уже начинал подгорать пирог с яблоками. Через несколько минут она вернулась, держа в руках планшет. – У нее столько всего на страничке.
– У кого?
– У Амалии, ну та, рыжая.
– Ты все-таки вошла туда.
– Я уже в друзья к ней попросилась. Так, а ты чего сидишь?
– Все, уже иду, – он встал из-за стола, закрывая крышку ноутбука.
3.
Москва.
В приемной было совсем тихо, отчетливо слышалось гудение ламп на потолке и прерывистое дыхание секретарши, стоически открывавшей очередной архив с документами. Денис сидел на стуле напротив двери, разглядывал свои руки, сложенные на коленях. В костюме было жарко, а галстук давил на покрасневшую от духоты и долгого ожидания шею, с трудом помещавшуюся в узком вороте рубашки. Он переглянулся с секретаршей, миловидной девушкой лет тридцати, одетой в строгий серый костюм и белоснежную блузку. Она показала ему рукой на свою челку каштановых волос, беззаботно болтавшуюся на ее лбу, и вновь углубилась в заполнение формуляров. Денис попытался пригладить свои непослушные черные волосы, но они держались только под его ладонью, освобождённые топорщились в разные стороны. Он пожал плечами, делая неуловимый жест девушке, она хихикнула, и снова все погрузилось в тягучую тишину.
Он потер свой крупный нос рукой и со вздохом посмотрел на большие напольные часы, неизвестно как очутившиеся в этом помещении, обставленном новой серой мебелью. Деревянный корпус часов был выкрашен темным лаком, цвет которого менялся уже несколько раз, выплывая неровным островками на боковых стенках. Часы шли практически бесшумно, но Денису хотелось, чтобы они наконец огласили это место боем или мелодичным перезвоном. Стрелки часов установили четыре часа дня, но часы молчали, угрюмо смотря на него безразличным циферблатом. Дверь кабинета генерала резко отворилась, и приёмную вышел Константин Павлович вместе с генералом.
– Денис, заходи, – скомандовал генерал, освобождая проход. Это был невысокий плотный мужчина с едва наметившейся лысиной на голове, с короткими темно-русыми волосами и смешным носом картошкой.
– Слушаюсь, – Денис с готовностью встал и вошел в кабинет.
Денис был почти на голову выше генерала и на пол головы выше Константина Павловича. Как только Денис вошел в кабинет, дверь за ним закрылась, и он остался один.
Кабинет был большой. Посреди стоял массивный стол из темного дерева, он напоминал своим стилем часы, стоявшие в приемной. К столу торцом были приставлены безликие серые столы, тянущиеся к двери длинной ручкой молотка. На столах аккуратно лежали стопками папки, стулья были плотно задвинуты.
– Ну что, Костя, – генерал похлопал по плечу Константина Павловича широкой ладонью. – Ты подожди немного, я его скоро отпущу.
– Я пока схожу покурю, – ответил Константин Павлович. Доставая из кармана пиджака пачку сигарет.
Генерал кивнул ему и вошел в свой кабинет. Константин Павлович сделал гримасу секретарше, та беззвучно рассмеялась, покрываясь легким румянцем. Он был уже почти полностью седой, еще оставались тонкие пряди уцелевших волос, но определить их цвет было почти невозможно, все вместе они напоминали чуть почерневшее серебро, за что он и получил кличку «Князь серебряный». Почему князь не знал никто, все знали, что так его назвали давно. И никто уже не мог вспомнить кто, а сам Константин Павлович молчал, придавая своему виду еще больше аристократичности. И в целом ему это шло, лицо его было с правильными чертами, ровными, без лишних эмоций, но строгими и четкими. Длинный острый нос наряду с небольшими глазами,
