благое и красивое, а реальными их целями являются как раз сама власть по возможности минимально ограниченная, групповая или индивидуальная и личное обогащение. Основной тезис сводится к тому, что нынешняя система власти, неизменная по сути тысячи лет, должна быть заменена системой управления. Демократии нет ни в одной стране мира, называющей себя демократической, как бы громко об этой демократии не кричали. Наличие выборов не говорит о демократии. Всегда имела место и существует ныне лишь олигархия – власть немногих. Дворян, коммунистов, демократов, неолибералов, консерваторов…неважно. Как правило это всегда власть людей, обладающих большими деньгами, неизменно действующих в своих корыстных интересах. А любые демократические выборы особенно в наше время являются по сути медиакратией…соревнованием избирательных технологий пиар команд предварительно отобранных и допущенных к выборам кандидатов. Система управления, предлагаемая нами, отличается от власти тем, что управление осуществляется в рамках жёстких правил, соблюдение которых обязательно и выход за эти рамки по сути просто невозможен. Противоестественна ситуация при которой несколько никому не подконтрольных и неподотчётных человек решают вопросы войны и мира, расходования миллиардов, стратегических направлений внешней и внутренней политики. По нашей модели система управления должна быть жёстко ограничена, подконтрольна, прозрачна, понятна, эффективна. Работать в ней должны самые достойные, компетентные и активные члены общества, значительно развитые духовно и интеллектуально, постоянно совершенствующиеся и настроенные на своё созидательное развитие и таким же образом относящиеся к обществу. Оплата, естественно, должна быть высокая, но и требования соответствующие. Никакие фиксированные сроки полномочий или иммунитеты, естественно, неприемлемы. Должен существовать эффективный и адекватный механизм отзыва управленца любого ранга и его отчёт за свои действия с вынесением общественного вердикта доверия или недоверия.
- А какие-либо выборы в вашей модели предусмотрены?
- Выборы предусмотрены, но и они должны претерпеть существенные изменения.
- Какие изменения? Можно поподробней?
- Можно. Начать стоит с того, что в предлагаемой нами модели общества будущего, надеемся совсем не такого уж и далёкого, одной из абсолютнейших незыблемых ценностей и неотъемлемых прав каждого человека будут являться равные стартовые условия для жизни и развития. Всё это уже не раз предлагалось во всевозможных политических системах. Мы снова берём курс на равные возможности и убеждены, что любая иная политика в этом вопросе губительна и ведёт к деградации. Проще говоря, наши проблемы проистекают из того, что огромное количество людей занимаются по жизни тем, к чему абсолютно не имеют талантов и способностей. Многоразово пагубность такой системы увеличивается, когда человек, занимающийся не своим делом, наделён правом принимать важные решения, влияющие на судьбы миллионов. Решение тут находится на нескольких уровнях. Первый и самый естественный – это отслеживание с самого детства склонностей ребёнка. Существующая тестовая система является несовершенным зачатком системы будущей. Тесты допустимы, но лишь как дополнительный механизм оценки. Для нас этот вопрос является открытым. Нам ясно как должно быть, но сама система пока ещё не создана.
- Как должно быть?
- Основа основ – это некая универсальная и адекватная система интеллектуально-духовного ценза. Никакой иной ценз недопустим, ни имущественный, ни половой, ни возрастной. Но вот интеллектуально-духовное состояние каждого человека оценивать жизненно необходимо. Оценивать с самого детства, наблюдать его развитие или деградацию. Поощрять, направлять, помогать. Возвращаясь к политическим выборам, то по нашему глубочайшему убеждению они должны быть во первых обязательными для всех, во вторых граждане должны принимать участие в более широком круге вопросов, как политических, так и финансовых и организационных, в третьих голоса нужно не подсчитывать, а взвешивать.
- Голоса одних важнее голосов других?
- Важнее не совсем то слово. Все голоса важны, но голос полуграмотного алкоголика не может быть равным голосу профессора политологии. Это, кстати, ещё одна уловка власти. При вершении избирательного правосудия вина взвешивается в зависимости от того, кто совершил преступление, какое социальное положение занимает, какую взятку дал, кто за него вступился, а при голосовании голоса просто подсчитываются, по той простой причине, что в современном обществе людей, сознание которых поддаётся примитивной манипуляции, большинство и поэтому выгодно для проведения своей политики подсчитывать все голоса как равные.
- Избирательное правосудие?
- У вас хватит наглости заявить, что существующее правосудие объективно и беспрестрастно?
- Навряд ли…
- Вот видите. Всем ясно несовершенство существующего положения дел, но мало кто представляет, что нужно делать.
- Вы, конечно, представляете.
- Представляем. – твёрдо ответил Макс.
- И собираетесь действовать?
- Уже действуем.
- Где и как?
- Основной акцент наших действий смещён в нематериальную сферу. Мы впервые в истории цивилизации создаём по-настоящему массовую систему управления нашим индивидуальным и общественным. Проще говоря, когда в стране появится порядка трёх миллионов осознанно управляющих своей жизнью человек, по нашим подсчётам должен наступить перелом.
- Что за перелом и почему именно три миллиона?
- Нам представляется, что именно трёх миллионов достаточно, чтобы пересилить существующую инертность и привести в созидательное движение всё общество. Три миллиона – это оптимальное количество катализатора.
- То есть это будут люди общающиеся, по вашим словам, с тонким миром.
- Именно. Но не только общающиеся, но и влияющие на остальных людей, события и явления. Манипулирующие действительностью. Три миллиона активных умелых манипуляторов действительностью, объединённых общей идеей, действующих согласованно, не знающих страха, здоровых физически и духовно, ищущих, дерзающих, добрых, светлых, позитивных… - Макс громко выдохнул и засмеялся. – Звучит фантастично, понимаю. Но мы просто ставим вас в известность о том, что мы уже здесь, уже действуем, нас всё больше и мы не остановимся, пока не изменим мир. Можете прятаться, сопротивляться, мешать…не думаю, что это поможет. Мы даём не только самую фантастическую мечту, но и реальный механизм её быстрого и эффективного достижения. Мечта звучит как осознанное управление своей жизнью, а потом и окружающим миром…пределов мастерства просто нет. А о механизмах мы вскользь уже упоминали. Нет надобности углубляться в них. Тому, кто готов бросить вызов своим мечтам и взять их штурмом и нескольких слов должно быть достаточно, а остальным искренне желаем эволюционировать…если не в этой жизни, так в следующей!!!
29 . КУНДАЛИНИ
В срок мощный колокол соберет растерянных
путников не на Гималаях непременно,
есть и другие не менее важные места.
Е. Рерих
Сан Саныч вернулся в кабинет один. Что-то не склеилось, и присутствовавшие, не дожидаясь объяснений, приготовились к разочаровывающим все их лучшие ожидания словам. Доктор подошёл к столу, налил себе сок, выпил махом, облегчённо выдохнул и, с улыбкой кивнув головой, наконец стал говорить.
- Всё ещё интереснее, чем мы могли предположить.
- Что? – нетерпеливо потирал ладони Самсонов.
- Не томите, Александр! – почти молил подошедший к столу Касаян.
- У них там, кажется, параллельное нашему исследование…все четверо надели на голову пирамиды и Горемыкин, когда я его пригласил к нам и рассказал вкратце о знаке, он отказался идти один и сказал, что мы должны встретиться в полном составе: нас пятеро и их четверо…только так и никак иначе. – Конев недоуменно развёл руками. – Я не знаю, что тут происходит, но он, не моргнув глазом, словно ждал всего этого, заявил, что эта встреча явит собой нечто грандиозное. Вот я к вам посоветоваться. – снова виновато улыбнулся он.
- А стульев-то девять! – захлопал в ладоши Самсонов. – Девять!
- Десятый есть. – указал пальцем на зимний сад доцент.
- Но около стола-то девять. – поднял палец моряк.
- Вам решать, Александр. – сложил губы дудочкой Михаил Иванович. – За себя лишь скажу, что в замешательстве и готов на всё лишь бы это всё продолжалось.
- Я-то как раз не против. – радостно закивал Сан Саныч. – Я только у вас узнать…все ли согласны?
- О чём речь! – заголосил Самсонов.
- Да, да и ещё раз да! – улыбался Касаян.
- Заинтригован, как никогда. – кивал Семён Маркович. – Зови их, Сашенька…насколько я понимаю: в этой палате особо неадекватных и агрессивных нет?
- Они все как бы жертвы стечения обстоятельств. – начал объяснять доцент. – Если предположить, что всё это мероприятие имеет некий высший смысл, то обстоятельства их появления в клинике ясны.
- А расскажи нам про всех вкратце. – попросил именинник. – Чтобы мы были немного подготовлены.
- Хорошо. – стал перечислять пациентов доктор. - Худой в пижаме – Виктор Иванов. Это тот самый пациент, измысливший историю про Еву. Прятался в паровозике на детской площадке от каких-то преследователей. Сейчас вполне успокоился и углубился в свои великие открытия. Седоватый смуглый в синем спортивном костюме – это тот самый главный по пирамидам. Горемыкин Николай Николаевич, приятный в общем спокойный человек. Попал к нам по жалобе жены-алкоголички. С волосами длинными – Марков Иван. С детства наблюдался у психиатра, боязнь открытых пространств и скоплений людей. Страстно верит в Иисуса. К нам попал из милиции, где утверждал, что проклял цыганку и та умерла. Ну и крепыш с усиками – Рыжов Павел Иванович. Тот увлечён чрезмерно здоровым образом жизни. Довёл начальника до инсульта и сорвался на чувстве вины. – Сан Саныч обвёл взглядом присутствовавших. – Ну я пошёл?
- Ждём с нетерпением. – всё так же радостно потирал руки Самсонов. – Ведь так, друзья?
- Да, да. – закивали одновременно остальные.
- Подготовьте им места на этом конце стола. – обернулся почти в дверях доктор Конев. – Посуда в шкафчике.
- Мигом! – подорвался с места Самсонов. – Всё будет в лучшем виде!
В который раз за вечер в кабинете повисла многозначительная тишина. Все, за исключением занявшегося сервировкой стола моряка, неподвижно сидели.
Михаил Иванович привычно проигрывал в голове различные варианты развития событий. И хотя интуиция подсказывала ему, что происходящее навряд ли можно анализировать и предугадывать с помощью проверенных опытом мысленных операций, он не мог остановиться. Основная масса ожидаемых диалогов, по академической привычке, представлялась ему как уверенный разгром стройными хорошо организованными шеренгами фундаментальных знаний хаотичных бессистемных очагов мракобесия и оккультизма. Вместе с тем откуда-то из глубины сознания спокойно и величественно глядел на всё это царь Соломон…и холодное спокойствие его красноречиво
