ПРЕДАНИЯ СТАЛЬНЫХ ВЕКОВ.

небольшие, сбившиеся с пути караваны мелких торговцев. Так прошло ещё сто восемьдесят лет.
Пленник висел на проржавевших цепях в полной темноте. Он потерял счёт времени, бесконечная тьма превратилась в одну не проходящую ночь. С годами он привык к ней, но к одуряющей жажде не смог. Она душила, заставляя впадать в тяжёлое забытьё, исковерканное жуткими видениями.
Ему казалось, а может, это было по настоящему, что вокруг летают духи, питающиеся его мучениями. Чудился противный смех, касание состарившегося, измученного лица навеки потерявшего былую красу. Духи хохотали над изуродованным стариком, толкали его, бросались пеплом из давно потухшего очага.
Приспособившиеся к тьме глаза хорошо различали их полупрозрачные, гибкие тела, снующие туда-сюда по камере. Вдруг они испуганно замерли, молниями метнулись в разные стороны, пройдя сквозь стены, перед Светозаром предстали братья Вий и Горын.
- Здравствуй брат, - сказал Горын. – Плохо выглядишь.
- Привет тебе Светозар, - поздоровался Вий.
- Меня зовут - пленник, - ответил тот.
Братья переглянулись.
- Кто вы? – спросил иссохший мученик.
- Разве не помнишь? – удивились они.
- Солнце тьмы ещё никому не принесло счастья, - произнёс Вий. – Прости нас за то, что не можем освободить, такова твоя судьба.
- Зачем освобождать, - промямлил пленник, - тут мой дом.
- Он обезумел, - обратился к Вию Горын.
- Светозар, - сказал Вий. – Скоро время дарует тебе свободу. Мы просим не идти по тому пути, который поманит.
- Просто не ходи туда, - дополнил Горын. – Не бери грех на душу.
- У меня нет души. Ничто не всколыхнёт то, чего нет, - прошептал Светозар.
Братья печально вздохнули, растворившись во тьме.

***
Светозар часто погружался в тяжёлый сон, похожий на болезненное забытьё. Ему снилось детство, не чётко, отрывками, кусками, вырванными из притупившейся памяти. Снилось, как он был совсем маленьким, как играл недалеко от замка отца, скрытого в глухих лесных дебрях. Тогда они часто жили в мире людей, им нравилась простая, светлая природа, животные, растения.
Отец иногда брал их с братьями на охоту. Он обожал отыскивать и рубить головы жутким, плотоядным змеям гигантского размера с драконьими головами – остатки былого величия древних времён. У змей было нежное, сладкое мясо, но отец строго-настрого запрещал его есть, ведь зверь питался исключительно людьми, следовательно, был пропитан человечиной. Потреблять в пищу людей не позволительное зло, жуткое святотатство, оскорбление для жителей любых миров.
Мать готовила вкусные пироги, которые братья поглощали десятками, после изнурительных воинских тренировок. Она отлично шила и Светозар любил наблюдать, как ловко сновала гранёная игла между кусков льняного полотна, скрепляя их воедино.
- Это, - демонстрировала иглу мать, - обычный инструмент в мире людей, но в нашем мире он может служить вместилищем души или бесконечной жизни. На её конце танцуют ангелы, а через ушко проходит «корабль пустыни». Им можно сшить разорванную ткань времени. Обычные предметы здесь, орудия силы у нас. Не меняйте их местами….
Светозар слушал, раскрыв рот, а вот братьям данные истории были совсем не интересны. Их больше влекло оборотничество.
Горын любил принимать облик огнедышащего дракона, да не обычного, а о трёх головах. В таком облике часто навещал ещё немногочисленные людские поселения, наводя на жителей трепет сменяемый ужасом. Мать ругала его за это, а отец хвалил, но предупреждал, что излишне продолжительное пребывание в образе чудовища может стать безвозвратным.
Вий обожал обернуться упырём, от взгляда которого холодели внутренности и тряслись поджилки. Бывало, спрячется в брошенной избе или в зарослях возле дороги и пугает запоздалых путников.
Светозар мог стать любым животным, но более всего его привлекал облик большого ворона, сильной и мудрой птицы, предвестника надежды. Однако такие превращения не особо интересовали, он довольствовался своим обычным, вполне человеческим видом, а вот фехтование с мечом рождало в нём бурю самых разных эмоций. Упражняться с клинком мог с утра и до позднего вечера.
Бывало, во время ужина отец рассказывал небылицы о разных мирах и об их сотворении:
- Сначала была пустота, - говорил он, накладывая кашу большой деревянной ложкой. – Пустота была чёрная, как смоль. Пустота была настолько пуста, что временами звенела, как струна. Со временем она звенела всё чаще и чаще. Однажды, когда ещё не было даже богов, этот звук стал уплотняться и сжимать пустоту. Сила давления стала такова, что сжала пустоту в шар, но звук был не равномерен, поэтому одна часть шара вытянулась.
Он взял со стола большое варёное яйцо дикой курицы, за которыми братья лазили в гнёзда на самые высокие деревья.
- Пустота приняла форму невообразимо-великого чёрного яйца, - продолжал он, шлёпнув его о стол, стал счищать толстую скорлупу. – Но сила звука не ослабевала. Постепенно она выдавила черноту, яйцо стало белым. Звук продолжал давить и в один прекрасный момент расколол его. Из яйца выплеснулись миры. Так появилась вселенная. По-прошествии нескольких дней вечности, из кусочков скорлупы возникла Земля, половина её была погружена во тьму, а другая освещалась Солнцем, которое заставило Землю вращаться, сменяя день и ночь. Сие движение, породило чудовищ.
Он посолил яйцо, съев его за один присест.
- А может в обычном яйце быть заключён мир? – спросил Светозар.
- В обычном, - ответил отец, - может храниться жизнь.
Прошлое казалось забытым, блеклым сном, Светозар уже не верил, что когда-то у него была семья.

***
Время шло, вокруг было также темно, также витали духи, также хотелось пить. Однажды пленнику показалось, что один их духов протягивает ему кружку воды. Светозар протянул руку на встречу. Проржавевшая насквозь цепь тихо звякнула, рассыпавшись в прах, за ней стали рваться и осыпаться другие цепи. Мгновение и пленник оказался на пыльном полу.
Поднявшись на четвереньки, он пополз к чану, но не обнаружил в нём ни капли воды. Она высохла более ста восьмидесяти лет назад. Светозар дополз до массивной дубовой двери оббитой истлевшими железными полосами. Толкнул её, древние петли не выдержали, дверь рухнула в чернильно-чёрный коридор, рассыпавшись на кусочки. Впервые за триста тридцать лет пленник оказался за пределами пыточной камеры.
«Время дарует свободу», - вспомнил он слова Вия.
Медленно, чтобы не сломать ставшими хрупкими кости, пленник пополз по длинному, засыпанному камнями коридору. Добравшись до его конца, обнаружил обвал перегородивший выход. Ничто не отозвалось в испепелённой пыткам душе, ни сожаление, ни равнодушие, ни страх. Светозар пополз вверх по завалу, добрался до растрескавшегося потолка, ощупал его скрюченными пальцами с длинными исковерканными ногтями.
Просунул пальцы в трещину, потянул, часть потолка рухнула, заполнив коридор едкой пылью. Пленник повторил действие, вниз полетели ещё большие обломки. Устроившись поудобней, начал рыть ломающимися ногтями, показавшуюся за потолочным камнем сухую землю, медленно, но верно двигаясь вверх.
Стояла тихая ночь, пустынные земли спали, окутанные прохладой. Вдруг со стороны древних руин послышался шорох осыпающейся земли и, на поверхность показалась иссушенная веками кисть руки. Затем предплечье, вторая рука, а через некоторое время и сам хозяин конечностей.
Пленник высунулся из земли до пояса, лёг передохнуть, потом продолжил затянувшийся побег. Ещё немного и выбрался наружу. Лёг, уставившись в звездное небо выцветшими глазами, глубоко вдохнул свежий воздух, не тронутый плесенью казематов. Он лежал, рассматривая созвездия, следил взглядом за сгоравшими метеорами, изучал плывущую по своим делам Луну. Проводив взглядом очередной росчерк звёздного странника, пленник поднялся на ноги и, еле переставляя их, поплёлся, куда глаза глядят. На рассвете он вышел к каменному колодцу, мимо которого проходил караванный путь.
Запах воды взбодрил. Подняв привязанное к верёвке кожаное ведро с камнем для утяжеления, пленник бросил его вниз, услышав долгожданный всплеск. Наверх оно поднялось доверху наполненное чудотворной влагой. Пленник выпил всё до капли, наполнил ещё. С каждым ведром он чувствовал, как силы возвращаются в задеревеневшее тело, как руки наливаются могучей энергией, как потухшая ярость растёт, распирая изнутри.
Выпив девятое ведро, пленник полностью пришёл в себя, будто и не было сотен лет пыток и заточения. Он снова был ловок и силён, но внешне также стар и измучен, а в чёрной дыре именуемой душой копошились трупные черви мести. Порвав ведро, соорудил подобие набедренной повязки, ибо не престало слоняться нагим даже по пустыне.
Съедаемый муками, направивлся по караванному пути, который к следующему утру вывел его на дорогу, ведущую в новую столицу возрождающегося каганата.
Он шёл несколько дней пока не повстречал купеческую повозку охраняемую десятком конных наёмников. Что-то в ней манило, звало, шептало о покое.
- Чего тебе старик? – спросил нарядно одетый подвыпивший купец, держащий вожжи и кувшин с брагой.
- Что в повозке? – спросил пленник.
Наёмники переглянулись, ехавшие впереди направили на старика копья.
- Хочешь посмотреть? – улыбнулся купец, отхлебнув из кувшина. – Смотри.
С этими словами он достал из повозки золотой кубок. Увидев его, у пленника загорелись глаза, он протянул к нему руки. Купец позволил дотронуться до драгоценности.
- У меня полно такого добра, - вновь отхлебнув, произнёс он. – Прикоснись раз в жизни.
Как только пленник коснулся кубка, он будто получил удар молнии, не выдержав коего, упал навзничь под хохот купца и охраны. Повеселившись, путники поехали дальше, оставив нищего валяться на дороге.
Пленник открыл глаза, ему стало на мгновение легко и спокойно, прикосновение к золоту давало убийственно сильное блаженство истерзанной душе.
«Пусть то, ради чего тебя обрекли на муки, несёт покой», - вспомнились слова солнца тьмы.
Он вскочил на ноги, побежав за повозкой. В его глазах горел чёрный огонь ненависти.
- Стой! – крикнул пленник, нагнав удалявшихся людей.
Наёмники с купцом оглянулись.
- Убирайся! – сказал купец. – А не то я прикажу поднять тебя на копья!
- Отдай золото, - зло произнёс старик.
- Убейте дурака, - приказал купец, продолжая отхлёбывать из кувшина.
Ближайший наёмник метнул в пленника копьё, пронзив грудную клетку насквозь и, вздрогнул от ужаса. Пленник не только не упал, он обломил древко у груди, быстро вытащил другую часть копья со спины, метнул его обратно. Обломок копья вонзился воину в живот, сбив с коня.
Дыра в груди пленника мгновенно затянулась. Немного ошалевшая от увиденного охрана набросилась на старика, рубя его мечами, но даже самые глубокие разрубы сразу срастались. Наконец кто-то отрубил пленнику руку, а затем снёс голову. Тело упало в дорожную пыль, отрубленные конечности обратились в серый пепел.
Перепуганный купец ударил лошадь вожжами, что есть сил, повозка понеслась вперёд. За ней поспешили поражённые случившимся наёмники. Они не видели, как из пепла вновь появилась рука и голова пленника. Тот поднялся на ноги, взял меч убитого воина, оседлал его коня, бросившись в погоню. Через некоторое время вновь догнал