СТЕЖКА (Часть 3)

поторопитесь.
-- Я тебе заплачу. Все заплачу. Все выплачу... сполна.
Данила опустил трубку и бессильно опустился на диван. Вести «Аккорд» дальше не было желания и смысла. Но это был единственный способ держать врага в поле своего зрения. И приобрести еще большую известность, чтобы накопить денег, если удастся. Но Стефани не могла ждать. Спасать ее надо сейчас...
Глава 40.
Через несколько дней Стефани немного пришла в себя. Все еще болела голова, и ныло в загрудинье, наверное, сердце. Она, шатаясь, могла ходить по палате, но недолго. В другой раз отлежалась бы, но не сейчас. Надо было торопиться. Если она не приступит к начертанию сюжета сценария для этой стервы, та попросту убьет ее, как ненужный биоматериал для использования. Что ей человеческая жизнь – жестянка. Раз – и ты на свалке отходов. Чем скорее Стефани начнет писать, тем больше шансов у нее вырваться отсюда. Она напишет сценарий, но не до конца...
Стешка попросила врача принести ей бумагу и ручку. В тот же час остервенело начала рисовать сюжет. Писала, жгла, строчила, как из пулемета по врагу. Она видела перед собой ненавистные ей лица в немецких касках с крестами. Они шли, надвигались на нее. А она все строчила и строчила... пока пулемет не умолкнет.
Как только серенький лучик рассвета проникал сюда, в это мрачное заведение, она склонялась над листком. Иногда пропускала завтрак и обед. Разгибалась только поздней ночью, чтобы немного поспать. А утром, опять – в бой!
Стефани почувствовала, что начинает сходить с ума от переутомления и общего истощения. Но время терять было нельзя. Надо было спешить. Возможно, как-то обмануть... Похоже, здесь все уже обмануты, куплены. Двери на стальном замке – не открыть. На окне – железная решетка. Стефани чувствовала себя преступницей, которая пошла против навязанных ей законов. Но, разве патриоты Испании были преступниками? Они шли против законов и власти, чтобы освободить свою страну. И Стефани шла против законов, которые богатые люди придумали в угоду самим себе.
А там, на свободе, где-то мама... пусть она лучше ничего не знает... где-то ее младший братишка... и Даня... веселый и грустный Колька... он ничего не знает, думает, Стешка дома, скоро приедет...
А Стешка тут, под контролем этой... фашистки... пишет, пишет, пишет... до онемения руки, онемения мозгов, онемения чувств и всех частей тела, часами скорчившись в одной позе на неудобной железной кровати, за низенькой тумбочкой. Другой мебели здесь нет. Про них, про всех, милых, дорогих, родных, в сценарии – ни слова. Все только про нее. Пусть имеет! Пусть отпустит...

Колька медленно и тяжело поднимался по ступенькам дома, где жил Данила Агниев. Он, почему-то, не брал трубку. Николай чувствовал, что виноват. Тяжелой рукой нажал кнопку звонка. За дверями слышался разговор. Голоса умолкли, послышались шаги. Дверь открылась. На пороге стоял Данила:
-- Ах, легок на помине. Заходи, -- тон его не был сердитым, наверное, еще не знает о статье в газете.
Николай зашел.
-- Ну, чего топчешься, как в гостях? Только тебя и ждем.
Данила был весел, так, словно у него все отлично. Николай прошел в комнату. На диване, перед низеньким столиком сидел Семен. На столике, как традиция мужской компании – коньяк и нарезанный лимон. Иногда, на нем лежали игральные карты. Но сегодня карт не было. Не до них... На столе лежали газеты. Много газет.
-- Ну, что, красавец, видал себя? – Даня достал еще одну рюмку и налил коньяк в нее, -- Каков фурор! Смотреть приятно.
Николай присел на диван:
-- Я хотел Стешку прикрыть. Перед Еленой.
-- Ну, ты прикрыл. Красава! Мы все красавцы. Слышали, как она на тебя орала... сама скоро в дурке окажется. Мы ее проканаем.
На лице Дани отразилось полное удовлетворение. Он мечтательно заулыбался.
-- А ты откуда знаешь, как она «орала»? – удивился Колька.
-- А я здесь на что? – отозвался Семен, полностью ушедший до этого в газету, -- После пропажи Стефани все телефоны подозреваемых поставлены на прослушку. Мы тут развлеклись немного...
-- А Стеша тоже все теперь знает? Она видела статью в газете? – тревожно спрашивал Николай.
-- Думаю, нет. Ее закрыли далеко и надолго, -- мрачно откликнулся Семен, -- Хотя, Елена может спецом ее добить...
-- Если любит, поймет, -- Даня был, как всегда, требователен до неумолимости.
-- Елена может присадить ее... – Колька был в упадке, не смотря на веселое настроение друзей, -- Я знаю какая она... способна на все...
-- Не может, -- заверил Семен, -- Как бы она не ерепенилась, а диагнозы устанавливает только врач. И неверный диагноз – это подсудное дело. А мы сейчас все дурдомы взяли под контроль. Тем более, Елене нужны труды Стефани, просто так она бы ее не держала у себя. Вероятно, на них она рассчитывает разбогатеть. Ведь ее рейтинг, по последним сводкам, становится все ниже и ниже... Так, что, ребята, держите ее в тонусе. Чем больше человек нервничает и злится, тем больше инфы с него выпадает. Сколько она хотела? Миллион?
-- Фиг ей, а не миллион! – Даня скрутил увесистую фигу.
-- Будет требовать деньги – давайте, только на карточку. У нас спец программы. Они к нам сразу же и вернутся. А ей – только фантик. Ее страница взломана нами, там ложная информация.
-- Как же теперь Стешку найти? – не унимался Колька, -- Ведь в таких больницах могут все, там все нездоровые.
-- Где ты видел больницы, чтоб там здоровые были? – усмехнулся Семен, -- Любое лечение денег стоит. А такие препараты, знаешь, по какой цене? Боюсь, наша краля разорится только на них. Она блефует, стряхнуть с вас сумму хочет кругленькую. Кроме того, в любой психушке, в любой палате – видеонаблюдение.
-- Как найти, куда она упрятана? – Даня мял в руках сигарету.
-- Ребята уже ищут. Говорят, на след напали. Завтра будем разбираться. В одной из клиник за Москвой. Странная особа обнаружена. Лет двадцати пяти, по данным истории болезни. Лариса Вялых. У нее странный диагноз – общее переутомление. Но с таким диагнозом дома сидят, а не в изоляторе. Поступила ночью. А после этого, дня через два, появилась первая скандальная статья про Стефани.
-- Так быстро? Разве это возможно?
-- Коля... У нее все схвачено. Чем скорее она обольет нас грязью, тем лучше для нее...
Данила не терял своей иронии и трезвого взгляда на жизнь.
Глава 41.
-- Лена, будь сегодня вечером у меня. Есть разговор. Личный. Не по телефону.
-- Что-то срочное?
-- Да. Хочу тебя видеть.
Главный врач психиатрической больницы, Аркадий Гаврилович, был взволнован. И, как бы он не скрывал в своем голосе нотки тревоги, и не желал придать ему игривую веселость, получалось еще хуже.
Елена отбросила трубку в сторону:
-- Старый козел. И он туда же... Или напортачил что-то, а ты, Леночка, теперь выгребай.
Елена быстро собралась и вышла.
«Старый козел» накрыл стол к приходу дорогой гостьи. Разговор предстоял долгий и серьезный. Необходимо было расслабиться, чтобы Леночка не нервничала, и хорошо все с ней обдумать и обговорить.
Елена вошла в дом, вся пахнущая весенней свежестью, косметикой и дорогими духами.
-- Ну, что случилось? – с порога, не здороваясь, осведомилась она.
-- Ничего. Просто хотел тебя увидеть.
Елена швырнула сумочку в угол.
-- Я ненадолго.
Но глянула на стол и решила задержаться:
-- Это для меня?
-- Да. Проходи, располагайся.
Аркадий придвинул к ней стул. Она важно уселась на него, как на трон.
-- Ну, что, выпьем? – Аркадий разливал по фужерам дорогое вино, -- За то, чтоб наше дело хорошо окончилось. И за тебя, -- поднял он первый бокал.
После первого выпитого бокала Аркадий решил мягко «подъехать» к делу:
-- Ты знаешь, Ленок. Я от всей души хочу, чтобы наше с тобой дело окончилось благополучно. Но есть маленькое затруднение.
-- Давай короче, пока я еще трезвая, -- Елена набивала рот всякими деликатесами.
-- Ну, в общем, сегодня приходил ко мне один человек. В полиции работает. Не помню, кто по званию. Офицерский состав. Пришел сына положить с хронической депрессией. А у меня одиночных палат больше нет. И в общих, пациенты друг на друге лежат. Я ему – обратитесь в другую клинику, у нас не раньше, чем через месяц места появятся. А он мне, корочку в нос – тык. Давай, мол, показывай истории болезней, кого можно выписать. Он пролистнул и заострил внимание на нашей Ларисе. Ее можно выписывать, говорит. Даю неделю сроку.
Елена невозмутимо жевала бутерброд с черной икрой.
-- Это все важное дело, которое ты хотел мне рассказать? Ох, шутник, Аркаша. Так и скажи, в хахали мне набиваешься.
-- Ну, может, и в хахали тоже. Только телефончики наши могут быть на прослушке у властей. Ты не думай, если чин меленький, то ничем не угрожает. Они там все одной веревкой связаны. Может, он задание выполняет.
-- Думаешь, надо сматываться?
-- Думаю, надо быть осторожнее.
-- Что с этой делать будем? Она мне еще нужна.
-- Перенесем в другое помещение. Временно. У меня в подсобке место есть, где раньше склад медикаментов был. Теперь он в другом, более надежном, месте.
-- Как ты собираешься это сделать?
-- Очень просто. Ночью. Дам ей снотворное. Медсестру надо отправить подальше. А свои ребята справятся.
-- Она сказала, что писать больше не будет, если мы ее, хоть раз лекарством напичкаем.
-- А мы ей в еду подсыплем. Пока проверка пройдет, она отоспится.
-- Она ж не ест почти ничего. Как она там? Много накатала...
-- Я сегодня забрал бумаги. Больше ста страниц.
-- Отлично. Надо заставить, чтоб съела что-нибудь.
Глава 42.
Сегодня вечером, после ужина, Стефани снова почувствовала тяжесть в голове. Потом, во всем теле. «Неужели, они меня отравили, ведь я почти окончила свою работу. Может, от усталости...»
Стефани тяжело опустилась на кровать, не разуваясь. Она так надеялась, что ее ремесло остается единственной соломинкой для спасения. Она так спешила приблизить час освобождения, а получилось, что приближает гибель...
Ее голова безвольно упала на подушку, и Стефани провалилась в темную бездну.
Пришла в себя не сразу. Ей показалось, что это кошмарный сон, как тогда, после сотрясения мозга. И только, хорошо ощутимые, холод и сырость, говорили, что это не сон. Это, или слишком сильная галлюцинация, или жестокая явь. Значит, все таки, ее отравили. Может, она уже и не живет...
Стешка пыталась приоткрыть глаза, но веки были словно чугунные. Только на миг ей это удалось сделать. Что происходит вокруг, она не могла понять. Не было света неоновой лампы. Только слабый лучик луны проникал сюда из окошка, где-то сверху стены, под самым потолком. Свет падал прямо Стешке на лицо, и она могла видеть только это окошко. Где-то в углу слышалось попискивание крыс. Пахло сырым мхом и плесенью. Совсем, как в том подвале, где они были с Аристом. Как в том, когда ее взяли в плен... Может, это снова кошмарный сон?... Он возвратился... Надо только проснуться и он уйдет.
Стешка ощутила ломоту во всем теле. Хотелось пить. Так сильно хотелось, что казалось, все горит вокруг. Она хотела пошевелить рукой и не могла. Запястье обхватил браслет железного наручника. Другой браслет обхватил ржавую трубу спинки кровати. Стешке чудилось, что она видит эти ржавые наручники и слышит звон оков. Устав бороться с ужасной явью, Стешка снова забылась без чувств.
А в это время ее младший брат, ее любимый братишка, уже приближался к месту преступления. Он был почти уверен, что сестра здесь. Это чутье никогда его не подводило. Он знал... он чувствовал это,