Марина

бородой, высокий, как ты.
- Древний старец.
- Точно, Агнета его тоже так назвала. А зовут его Владимиром Васильевичем.  Я сказала, что тоже рисую, он предложил мне показать свою мастерскую и другие работы, а я ему покажу свой альбом. Можно?
- Почему нет, только давай съездим вместе или с Виктором, хорошо?
- А я и хотела с тобой поехать, так что ты возвращайся побыстрее, понимаешь, как это важно?
- Понимаю, - улыбнулся он, прозвенел таймер печки, Павел кивнул Марине, призывая заняться делом. – Ладно, пора спать. Давай, кушай, завтра поговорим, хорошо? Я больше не в секретной зоне, так что могу говорить почти в любое время. Давай, до завтра, спокойной ночи.
- Подожди! – остановила она его, приблизившись к экрану так, что камера захватывала лишь ее лицо.
- Ну, чего ты расстроилась? – спросил он, видя, как крупные слезы закапали из ее глаз.
- Я так соскучилась по тебе и дяде Виктору. Приезжайте быстрее, - она утерла слезы и отвернулась, всхлипывая.
- Марин, Виктор приедет на следующей неделе в среду. Я раньше не могу, извини. Что ты так расстроилась?
- Да потому, что вы меня бросили! – она зарыдала и повернулась к нему боком.
Павел глубоко вздохнул и закурил очередную сигарету, потом с горечью бросил ее в сторону.
- Марин, ты права и не права в тоже время. Да, я понимаю, что ты чувствуешь себя брошеной, но это же не так, мы всегда будем рядом, даже если физически ты будешь на земле, а я в океане. Я не знаю, что тебе сказать, но это и есть взрослая жизнь, не всегда получается так, как хотелось бы тебе или мне.
- Да я все понимаю, я же не дурочка! – воскликнула она, повернувшись к нему и утерев слезы кулаками. – Я просто устала и хочу спать.
- Хорошо, не забудь поесть, договорились?
- Да, мой капитан! – выдавливая из себя бодрость, ответила она. – И ты иди спать, а то будешь завтра засыпать на своих говорильнях.
- И не говори, слушаюсь, уже пошел. Утром созвонимся.
- Нет, давай днем, а то утром я буду долго собираться, потому что просплю!
- Неплохой план, - рассмеялся он. – Спокойной ночи.
- Спокойной ночи!  Я тебя люблю!
- И я тебя.
Марина завершила вызов и нехотя встала. Запихнув в себя приличную порцию пирога, она дико захотела спать, кое-как прибравшись на кухне. Засыпая на ходу, она схватила игрушку со стула и пошла спать. Уже проваливаясь в глубокий сон, она листала картины прошедшего дня, но почему-то все чаще вставали перед глазами огромные фильтрационные поля с бездонными аэротанками, каскадами спускающиеся в низину, откуда нестерпимо несло сероводородом. Игорь провез их по верху, сделав крюк после сортировочной станции, где работали осужденные. Агнета тогда сказала, что перед ними и есть главный вклад человечества, море нечистот. Марина смотрела в глубину этого моря, чувствуя, что скользит прямо в него, она упиралась, боясь, что оно поглотит ее, и вдруг все разом пропало, сметенное глубоким сном.

32.

До комиссии оставалось десять минут, она должна была начаться ровно в три часа, а Виктор все еще стоял на первом этаже административного здания школы, прислушиваясь к тишине. Медленно поднимаясь по лестнице, он ловил каждое дуновение ветра, доносившееся из вентиляционных решеток, слух и осязание были обострены настолько сильно, он был весь напряженный, готовый к прыжку, словно дикий зверь, крадущийся к своей добыче. От вида этого здания, от этой стерильной атмосферы, не допускавшей в себя ни единого лишнего звука, пустые коридоры с плакатами на стенах, с которых глядели бесконечно счастливые дети, призванные, судя по всему, вселять в родителей уверенность в будущее своих детей и нелепую бесконечно идиотичную восторженность, что и демонстрировали манекеноподобные модели с разорванными неестественно широкой улыбкой ртами, олицетворявшие счастливых родителей…, ему было не по себе от всего этого. Не то, чтобы он считал, что следовало все сделать иначе, нет, он не знал, как надо и чувствовал фальшь и безразличие. На четвертом этаже ему вышла навстречу высокая женщина, изобразив приветливую улыбку, но в ее глазах он прочитал то же безразличие.
- О, Вы, наверное, Виктор Анатольевич, верно? – спросила она, глядя на него теми же пустыми глазами, он даже не разглядел ее, настолько она слилась со всем этим зданием в единое ничто.
- Да, это я, - ответил он, почему-то потеряв голос.
- Пойдемте, я вас провожу. Все уже собрались, - сказала ему женщина, провожая до двери кабинета директора, в чем не было никакой надобности, он итак знал, куда ему идти.
Женщина открыла дверь своим пропуском и, вбежав внутрь, сказала:
- Маргарита Александровна, Виктор Анатольевич пришел, - в открытой двери послышались голоса, ему не удалось разобрать, что они говорят, собственно он и не пытался это сделать. – Виктор Анатольевич, проходите.
Женщина посторонилась, давая ему возможность войти, а сама выскользнула в коридор. Дверь закрылась за ним, и Виктор остался стоять на месте. Он спокойно осматривался, запоминая лица членов комиссии, они сидели за длинным столом, что-то шумно обсуждая и не обращая на него никакого внимания. Из потайной комнаты показалась Маргарита, она вырывалась из этой трясины казенщины, пускай даже и раскрашенной яркими красками, подобранными психологами для создания положительных эмоций, но выглядевшие не более чем радужными пятнами бензина на асфальте. Они обменялись взглядами, он позволил себе оценить ее наряд, она кокетливо поправила как бы небрежно распущенные волосы, убирая их за спину, накрывая его запахом зимних духов, ему стало казаться, что она вся состоит из этого аромата, а затейливый рисунок ее платья из тонкой натуральной шерсти с неправильной формой ромбами и другими неправильными геометрическими фигурами, отраженными через кривую призму воображения импрессионистов XX века, грел теплом матовых красок, переливаясь от темно-красного к бледно-желтому.
- Рада с вами познакомиться Виктор, - она протянула ему руку, он деликатно пожал ее. – Прекрасно, что у Марины такие великолепные защитники.
- Видимо, я должен ответить комплиментом на комплимент, - улыбнулся Виктор, Маргарита чуть подняла правый край губ в ехидной улыбке. – Думаю, что вы не похожи на типичного директора школы.
- Спасибо, - шепнула она ему, просияв от радости, потом добавила громко, так, чтобы слышали все остальные. – Виктор, присаживайтесь за стол и давайте начнем.
Она проводила его к столу, Виктор вежливо поздоровался со всеми, получив в ответ дежурные улыбки, и сел на предложенное Маргаритой место. Она убежала в комнату и быстро вернулась с льняной салфеткой, которую она расстелила перед ним, поставив большую кружку с крепким чаем и блюдце с печеньем.
- Большое спасибо, - поблагодарил он
- Вы не стесняйтесь, мы уже напились чаю, - сказала Маргарита, присаживаясь рядом с ним. Она разложила перед собой свой рабочий планшет и стала готовиться к началу,  заново просматривая данные статистики и характеристики учителей.
Виктор пил чай, закусывая печеньем, и следил за членами комиссии, обсуждавших отстраненные темы, он старался не вслушиваться, наблюдая лишь за их мимикой, движениями, позами, которые они часто меняли, инстинктивно ловя его взгляд периферийным зрением. Изредка он быстро переглядывался с Маргаритой, улыбавшейся ему краем глаз. Допив чай, он достал свой планшет, полностью разложив его на столе. Его аппарат был раза в полтора больше, чем у остальных, надежный и тяжелый. Маргарита кивнула ему, улыбнувшись, и перебросила несколько файлов.
- Серьезный у вас аппарат, - тихо сказала она. – Как и вы, в форме.
- Так точно, - ответил он, поправляя идеально отглаженный китель, награды он не стал надевать, хотя этого  и требовал Устав. – Все должно быть по форме и безукоризненно. Ваш аппарат и дня не проживет на корабле.
- А мы и не на корабле, Виктор, - она пальцем показала ему на два документа, это была статистическая характеристика Марины, выгруженная из системы, и подготовленный ею отчет.
Виктор открыл файлы и стал внимательно читать. Система определяла уровень развития Марины ниже среднедопустимого,  предварительно определяя характеристику ее «способностей и талантов», как это значилось в системе, а на деле являлось прижизненной характеристикой гражданина, на основании которой определялась вся его будущая жизнь, кем он будет работать, будет ли учиться, талантов и выдающихся способностей система не обнаружила, и тут же делала шаг назад, говоря, что полное сканирование будет лишь после достижения 18 лет. Виктор помнил эту процедуру, никоим образом не влияющую на предыдущие результаты сканирования, так было с ним, с его друзьями, многим из которых был закрыт путь к высшему образованию, как и сейчас для Марины. Система определяла ее как работника сферы обслуживания, предлагая родителям / опекунам изменить выбранный ею курс биологии на общий курс школы, рекомендация была настойчивая и больше походила на принуждение.
Характеристика, составленная Маргаритой, была не столь категорична, она не выделяла способностей в изучении точных наук, но в противовес системе предлагала рассмотреть возможность увеличения нагрузки. Виктор просматривал документ, пропуская мимо формальные термины и сухость языка ведомственного документа, за которым он видел небезразличие. Маргарита положительно оценивала успехи Марины в биологии, настаивая, что выбранный ею курс верный и оспаривая статистические выводы системы, в большей части основанные на анализе ее родителей и учебы в Комбинате. Отдельно директор школы отмечала заслуги Марины в объединении учащихся и борьбе с подростковыми бандами. Оба документа противоречили друг другу, Виктор с удивлением посмотрел на Маргариту, она сильно сжала его ладонь, призывая не задавать вопросы, а они у него были. Отчет системы впрямую указывал на склонность Марины к агрессии, жестокости, повторяя раз за разом все то, что они с Павлом уже видели в комбинате, будто бы кто-то, не понимая, а может и не желая вносить новые данные в базу, тиражировал  из документа  в документ эту позорную характеристику.
- Итак, давайте начнем, - сказал глава комиссии, отправив всем повестку дня. Когда он говорил, то ни на кого не смотрел, сконцентрировавшись на экране своего планшета, поставленного вертикально, команды он отдавал еле уловимыми движениями головы и при помощи небольшой адаптивной клавиатуры, часто раньше человека угадывающей то, что он хочет сделать. Его пальцы бегали по ней без остановки, Виктор следил за его действиями периферийным зрением, быстро пробежавшись по присланной повестке, в ней не было ничего нового. Глава комиссии рукой указал на одного из ближайших к нему членов и, не называя имен, сказал. – Прошу представить итоговый отчет на ученицу Петрову Марину Александровну.
Член комиссии, на которого он указал, не имел пола на первый взгляд, его можно было отнести и к мужчине и к женщине одновременно, настолько черты лица, форма головы, сама поза и фигура были усредненными, в завершении на нем сидел безликий серый костюм с символикой педагогического института.
- За отчетный период ученица Петрова Марина Александровна достигла требуемого уровня успеваемости, перевод ее в специальные учреждения для особых детей не требуется, - голос члена