действий. Да и они, вероятно, поступают так, скорее всего, неосознанно, или из желания самоутвердиться. Как бы то ни было, но безответственные поступки этих людей привели к тому, что у меня наступили черные дни. Я получаю от руководства нарекания, вокруг меня начинают расползаться всякие негативные слухи, и дело идет к тому, что мне впору собирать чемоданы и отправляться восвояси, чтобы, в конце концов, не получить статус никуда не годного преподавателя. Что делать мне в такой ситуации, друзья мои?
-А кто эти люди, Наталья Николаевна?
-Миша, я не прошу вас немедленно обрушивать свой благородный гнев на моих обидчиков. Я ожидаю от вас совета, как мне поступить в этой ситуации?
-А почему вы обратились именно к нам, а не к другим?
-Согласись, Новиков, что здесь я пока еще не располагаю большим выбором дельных советчиков. Вам я доверяю, во-первых. Во-вторых, вы довольно не глупые люди. В-третьих, вы хорошо знаете здешние порядки и местное население. И, наконец, вы не из тех людей, по-моему, которые остаются равнодушными к призывам о помощи. Или я ошибаюсь?
-Нет, никак не ошибаетесь! Мы очень даже хотим вам помочь!
-Так что же вы все-таки мне посоветуете? Кто-нибудь что-либо скажет?
-Наталья Николаевна, можно я сначала скажу!
-Конечно, Володя.
-Я думаю, что нужно все-таки этих людей вывести на чистую воду. Ну, собрать всех людей на собрание и устроить суд…
-Володя, какой суд?! Суду подлежат лишь негодяи, совершившие какие-то преступления. А я говорю о хороших, милых молодых людях, которые своими поступками дискредитируют мое честное имя. Только и всего.
-Наталья Николаевна, мне кажется, что вам нужно пригласить этих «милых» людей к себе и побеседовать с ними. Может, они и сами не знают, что вам доставляют неприятности.
-А вот это очень дельное предложение. Честно говоря, я и сама точно так же решила. Но у меня есть опасение, что эти люди могут не понять меня и не внять моим просьбам.
-А что они такое делают, Наталья Николаевна? Вы можете нам это рассказать?
-Конечно, могу. Эти люди, школьники, я бы сказала, весьма неуважительно ведут себя по отношению к преподавателям, заявляя о том, что учителя используют в работе не те методы, которые я применяю. И это неуважение проявляется в виде грубости и пререканий, нарушений дисциплины на уроках, частых прогулов, игнорирования требований учителя. А, между тем, каждый учитель имеет право на собственные методы и приемы работы, если они не противоречат интересам учащихся. Вы, конечно, понимаете, что подобное поведение учеников, за которых я отвечаю как классный руководитель, очень сильно подрывает мой авторитет и восстанавливает моих коллег против меня.
-Возможно, эти школьники, Наталья Николаевна, вовсе и не предполагали, что могут быть такие последствия.
-Согласна. Но мне-то от этого не легче. Я испытываю сильный дискомфорт в отношениях с моими товарищами по работе. Мною справедливо недовольна администрация школы. Но, самое главное, эти люди, а вместе с ними и весь класс все больше и больше погружается не в учебный процесс, а в грязное болото анархического беспредела, за которым могут последовать самые мрачные последствия.
-Наталья Николаевна, мы обязательно разберемся с этими людьми. Честное слово, они сами прекратят и в классе порядок наведут.
-Вы в этом уверены?
-На сто процентов! Вот увидите, что все нормально будет.
-Что, прямо так, что и уроки теперь никто срывать не будет? И никаких жалоб от других учителей я не услышу?
-Сказали же, что наладим все, значит, наладим!
-Ну, спасибо, мои дорогие! Прямо камень с души свалили! По правде говоря, я нисколько не сомневалась, что вы мне поможете. И как прекрасно, что я в вас не ошиблась! Ну, что ж, тогда я не смею вас дольше задерживать. Еще раз огромное спасибо! До завтра, ребята!
*
-Олухи мы царя небесного, вот, что скажу я вам, пацаны!
-Да уж это точно!
-Представляете, она у нас от нас же защиту стала просить. Цирк прямо какой-то!
-Послушайте, я что-то так и не понял: когда она про школьников говорила, то нас имела в виду, или других?
-Да какая разница? Тебе, что, легче станет, если я скажу, что не нас? Она же не родителям про нас говорила, и не всему поселку.
-Все равно, зря она так!
-Ну да! По-твоему, Вовка, если кто другой хамит, то нужно показательный суд устраивать, а если мы сами оказались подлецами, то нас никак и потревожить нельзя. Правильно сделала, что в наше дерьмо нас же самих и сунула. Прекращать надо всю эту дурь в классе.
-Конечно! Что нам надо, в конце концов? Чтоб все учителя вмиг стали такими, как Наталья Николаевна? Такого не будет. Она, может, одна из тысячи. Да и устраивали же нас учителя раньше. Нормальные люди, и требуют все правильно. А если нам повезло теперь с учительницей, то мы довыделываемся, что уедет совсем отсюда. Кому от этого легче станет?
-А это все ты, Мишка, затеял. То тебе не так, это не устраивает.
-Да, ладно! Сам-то пай-мальчик, что ли? Я хоть уроки не прогуливал и домашние задания все выполняю.
-Попробовал бы не выполнять. Ему братуха так накостылял бы, мало не показалось бы.
-Что ты привязался к моему братану? Он меня пальцем никогда не трогал.
-Да кончайте базар! Причем тут братан, когда мы насчет нашей Натальи Николаевны толкуем. Человек помощи попросил. Мы обещали помочь. Какие дела? Соберем сегодня всех пацанов и объявим конец всем представлениям.
-«Финита ля комедия!»
-Это еще что?
-Это значит, что приехали до конечной станции. Пересадка на другой поезд.
-Слушайте, братцы, а ей ведь и вправду у нас тут нелегко. Она же городская. Еще и с юга откуда-то. Сама же говорила, что там, откуда она приехала, вовсе и снега-то не бывает. Она ж не привыкла ни к нашим морозам, ни к глуши таежной. Еще и печку топить приходится, и воду таскать за тридевять земель.
-Ну, да! В городе, я видел, все прямо в доме: и вода, и всякие удобства. И печку не надо топить.
-А может, и у нее тоже в доме печка была.
-Какая печка? Ты посмотри на ее руки. Да и сама она, словно комнатное растение.
-Еще прибавь к тому, что у нее тут никого нет. У нас хоть родители. У Мишки братуха еще есть, а у Вовки и вовсе две сестры.
-Очень они мне нужны, ябеды соленые!
-Все равно, не один в доме. А она все время одна. И делать в доме все одной надо. А тут мы еще со своими заморочками. Поневоле с ума сойдешь от такой жизни.
-А давайте, пацаны, шефство над ней возьмем!
-Ну, и как это ты себе представляешь?
-Помогать будем по хозяйству, как тимуровцы.
-Ты в классе прекрати бузить, чтоб ей в школе косточки не перемалывали. Тимуровец!
-Вообще-то, немного помочь не мешало бы. К примеру, собраться нужно всем, да переколоть все дрова. Для нас это плевое дело, а ей не придется каждый день мучиться.
-Так за чем дело? Прям сейчас и пошли! За колунами смотаемся, и вперед за дело!
-А что она скажет? Вдруг обидится?
-Кстати, извиниться нам надо было бы перед ней. Все-таки сильно мы ее подставили.
-Ну, вот, сам и иди извиняться. А я не пойду.
-Сдрейфил, да?
-Ничего не сдрейфил. Исправиться обещаю железно, а к ней не пойду. Совестно как-то.
-Мишк, мы тоже, наверное, не пойдем. Лучше уж дрова колоть. Ей-богу!
-Ну, и шут с вами! Как хотите, а я пошел.
*
-Ты, что, Миша? Забыл что-то?
-Нет, Наталья Николаевна! Я хотел… Ну, в общем, это мы те люди. Ну, то есть, я и все остальные.
-Какие люди?
-Ну, о которых вы говорили, что подставляют вас. Мы не хотели.
-Я знаю.
-Вы, что ли, про нас все знали?!
-Конечно.
-А почему же прямо так и не сказали?
-Я не хотела обижать вас. И вам было бы очень боязно и неловко передо мной. Тогда мы не смогли бы спокойно и доверительно поговорить. А так вы все поняли, искренне раскаялись и сами все для себя решили. Разве не так?
-Так. И вы на нас теперь не обижаетесь?
-Я и раньше не обижалась.
-Извините нас, Наталья Николаевна!
- Спасибо, Миша, за то, что вернулся! Знаешь, я подумала почему-то сейчас, как хорошо, что нам в жизни довелось друг с другом встретиться!
-Ага, хорошо! Знаете, наши пацаны захотели помочь вам дрова переколоть. Что вы об этом думаете?
-Хорошо думаю. Я буду вам очень благодарна. Только у меня есть предложение провести это мероприятие в воскресенье. Я ведь тоже хочу с вами поработать. А сейчас у меня просто времени нет. Да и у вас уроков достаточно.
-Ну, тогда я пошел?
-До свидания, Миша!
17 декабря 1974 г. Сосновка
Наталью Николаевну поселили в маленьком финском домике на два хозяина. Совсем рядом со школой. Если идти от Алькиного дома в школу, то сначала упрешься прямо в дом Натальи Николаевны, а уж потом в школьный забор. Поэтому, когда вечером Алька возвращалась домой со школьного двора, где обычно играет вся поселковая детвора, она непременно натыкалась на светящиеся учительницыны окна. «Небось, тетрадки наши проверяет или к урокам готовится», - думала Алька про учительницу. И от этих мыслей становилось спокойно и приятно.
А еще понравилось Альке раньше всех ребят прибегать в школу. Потому что еще раньше в школу приходила Наталья Николаевна и играла на стареньком школьном пианино. Сама Наталья Николаевна называла эти свои утренние занятия «гимнастикой настроения».
Алька пристраивалась где-нибудь в коридоре недалеко от кабинета и с одинаковым упоением слушала и нудные упражнения, и музыкальные произведения, которые казались ей необыкновенными чудесами света. Иногда к Альке подсаживалась тетя Варя, школьная техслужащая. И тогда они слушали обе.
-Ох, страсть-то какая, девонька! – чувственно вздыхала тетя Варя. – Вот так прямо и унеслась бы в небеса на этих звуках! И ведь что удивительно, Алька, - принималась философствовать тетя Варя, - кажись, все обнаковенно имеется: вот тебе инструмент как инструмент, стоял себе сколько лет, ровно мебель. И вот тебе человек, собою неприметный навроде. А повел человек по этой «мебели» руками, и получилась такая красота! Это ж сколь учиться такому делу надо! Будь я такая, как ты, сейчас, Алька, всенепременно выучилась бы так играть, ежели б допустили до инструмента. – Тетя Варя глубоко вздыхала при этих словах и отправлялась в коридор принимать первых школьников.
Алька тоже вздыхала и мечтала о том же самом. Но и того ей было радостно, что только она одна раньше всех распознавала по характеру музыки настоящее учительницыно настроение. И этот свой секрет Алька никому не раскрывала, а в течение дня потихоньку наблюдала, как это настроение у Натальи Николаевны проявляется.
Сегодня Алька прибежала в школу, уселась в своем укромном местечке возле кабинета, сидит, прислушивается, а музыки нет. Тут Наталья Николаевна подходит и обнаруживает Альку.
-А ты что тут сидишь в такую рань? – удивилась Наталья Николаевна.
Алька испугалась, рот раскрыла, а сказать ничего не может.
-Ну, что же ты тут будешь сидеть? Пошли в класс. – Села за инструмент и тут же забыла об Алькином существовании.
Музыка была удивительная, хотя и очень грустная. Альке даже поплакать захотелось от всех тех чувств, которые эта музыка ей навеяла. Наталья Николаевна остановилась, повернулась к Альке и спросила:
-Нравится?
-Очень! – выдохнула Алька.
-Это Дворжак, - сказала Наталья Николаевна. –«Славянский танец» называется.
-А почему он такой грустный, если танец? – спросила Алька.
-Потому что славянский. У славян в характере непременно либо
