Натали. Книга 1. Классная руководительница

отдавать.
-Кому?
-Как это, кому? Детям своим,  ученикам, вообще, - людям. Ты свои знания от людей получаешь. Людям и отдать должен. Ты знаешь, какова основная формула жизнедеятельности человека? Вот, смотри:  «Познание – претворение – передача».  Священный треугольник. И означает он, что всякий человек не может жить без познания, претворения и передачи. Познавая буквально  с пеленок  что-либо, человек непременно стремится эти свои познания претворить в жизнь, то есть, применить каким-нибудь образом. А, применивши  хотя бы один раз, тут же стремится передать свои познания кому-либо.
-И что, это  действительно везде и всегда?
-А ты понаблюдай, чтобы убедиться в том, что этот треугольник действует везде и всегда безотказно.
-Вы говорите так, как математик.
-Математика мне всегда очень даже нравилась.  Я даже скажу так, что, если бы  в школьные и студенческие годы  не увлеклась бы математикой серьезно, то  не смогла бы по-настоящему постичь мировую культуру. Вообще, почти все знаменитые философы  в той или иной степени занимались математикой.
-Вот уж чего  никогда не мог подумать!
-Что я могу иметь какое-нибудь отношение к математике?
-Ну да!
-А чему тут удивляться-то?  Ну, ты сам посуди, имела бы я моральное право призывать тебя к всестороннему познаванию наук, если бы сама ограничивалась только литературой и языком?
-И что же мне теперь делать?
-Это о чем ты?
-Да я насчет сочинения.
-Ну, это уж решай сам, братец! Я тебя неволить не собираюсь.

1 декабря 1974 года. Сосновка, школа
-Наталья Николаевна, вы не будете против, если я  нарушу ваше уединение?
-Ну, что вы, Николай Павлович!  К чему такие церемонии? Заходите, пожалуйста! Какое может быть уединение? Сижу и проверяю тетради. Так не хочется тащить домой!  К тому же, пока моего Боцмана  приструнишь, уже поздний вечер. Не до тетрадей: сил нет, да и глаза слипаются.
-Простите, а кто этот негодяй такой – Боцман?
-А-а! Извините! Это я печь свою так величаю. Дрова пожирает  немереное количество. К тому же, пьет, курит и свистит, как боцман. А греет кое-как. Ну, потому я  так и называю.
-Так что же вы мне раньше не сказали, что у вас с печкой не в порядке? Я давно бы уже печника послал. В наших краях, Наталья Николаевна, с печками шутить опасно. Тут  хорошая печка в доме  - все. А если печка не годится, то вмиг либо угореть, либо замерзнуть можно. Давайте, я так сделаю: прямо сегодня к Семенычу  техничку пошлю. Он вам и посмотрит вашего Боцмана, и починит. А я что к  вам  заглянул? Меня шибко заинтересовало, что это  вы там со своим факультативом еще напридумали? Вы ж  только один час просили, насколько я помню?
-Совершенно верно, один час. Да мне и теперь одного часа вполне хватает. Это моим ученикам не хватает. Согласны после уроков заниматься.
-Им, что, основных уроков  по шести в день мало? А когда ж они домашние задания намереваются выполнять? Не можем же мы их нагружать до бесконечности!
-Николай Павлович! Давайте рассмотрим ситуацию  без излишней патетики! Во-первых, что касается домашних заданий. Да, разумеется, домашние задания, которые учащиеся получают от учителей почти всех школьных дисциплин, выполнять следует. Это одна из основных обязанностей учеников. Другое дело, действительно ли все школьные дисциплины, которые загружают детей домашними заданиями, таких заданий требуют? Во всяком случае, всегда и в таком объеме, какой практикуется нашими учителями? Особенно, если мы будем вести речь о гуманитарных дисциплинах. Скажем, к чему преподаватель истории, живо и в красках рассказавший на уроке ученикам о каком-нибудь историческом событии, о котором, кстати, ученики еще кое-что записали в тетрадях, непременно требует еще дома прочитать по учебнику пять страниц и выучить эти пять страниц чуть ли не наизусть, чтобы на уроке потом ученик эти пять страниц  почти слово в слово пересказал? Это что? Перестраховка или профнепригодность учителя? Или беспросветное равнодушие к здоровью учеников? Кстати, я не о нашей учительнице истории толкую. Это я к примеру. Которых в одну минуту можно насобирать целый воз, имея в виду любую школьную дисциплину. Вот вам  информация для размышления насчет домашних заданий и загруженности.
Во-вторых, как я уже сказала, идея о дополнительном занятии исходила не от меня. Уж, поверьте,  для меня она тоже оказалась неожиданной.  Но, самое главное, речь идет не об уроке в традиционном его виде, и даже  не о факультативном занятии, а об организованном взаимообщении в свободное от уроков время. Проводятся же в стенах школы кружки по интересам, школьные праздники, утренники, линейки. В конце концов, все учителя широко,  повсеместно и безразмерно оставляют учеников после уроков для выполнения каких-нибудь заданий. И все это считается вполне естественным  и законным. Что ж предосудительного и противоестественного вы нашли в том, если дети по собственному желанию решили в свое свободное время заниматься вопросами мировой культуры?
-Да, нет, я, собственно, ничего дурного как раз в этом и не усматриваю. Но как вы прикажете мне оплачивать вам этот час?
-Да никак  не прикажу. Я намереваюсь заниматься на общественных началах. Вы только сделайте, на всякий случай, какой-нибудь приказ, что вы  поставлены в известность и не имеете ничего против.
-Вот, что меня в вас удивляет, то эта ваша удивительная практичность.
А о ваших взглядах на загруженность учащихся я очень просил бы вас высказаться на методическом совещании. Думаю, что нашим учителям весьма полезно было бы послушать.

15 декабря 1974 года. Сосновка, школа
-Здравствуйте, Елена Дмитриевна! Вы  сказали, что желали бы со мной поговорить. Я к вашим услугам.
-Да, Наталья Николаевна, я хочу поговорить с вами о вашем классе. Нас всех  очень сильно беспокоят  нарушения дисциплины, которые в последнее время особенно участились в классе. Вам об этом известно?
-Разумеется, нет.  Я лично ни в чем не могу упрекнуть своих подопечных. И поэтому, будьте добры,  расскажите мне, в чем конкретно они обвиняются?
-Во всем! Во-первых, позволяют себе грубить учителям. Не подчиняются некоторым требованиям  отдельных учителей и администрации школы, вступают в пререкания, и даже, извините, дошли до того, что делают учителям замечания. К тому же, в последние дни в классе участились необоснованные прогулы уроков. А сегодня дошло до того, что был сорван урок немецкого языка. И этот факт уже переполнил всю чашу терпения.
-Елена Дмитриевна, позвольте спросить, а почему вы по этому поводу разговариваете со мной, а не с  Ольгой Викторовной?  Сорвали-то  ей урок, а не мне.
-Я с вами разговариваю как с классным руководителем.  Класс просто неукротимым стал.
-Что, прямо так уж весь класс?
-Ну, не весь, но большая часть.
-А если конкретнее?
-Если хотите конкретнее, то заводят весь класс, конечно, Компаниец, Новиков, Медведев, Капранов. Кроме того, Капранов  и Медведев еще прогуляли ряд уроков, а  мотивы своих прогулов объяснить не захотели.
-Я так понимаю, что вы с этими учащимися уже вели беседу?
-Естественно. И не только с этими, но и с другими. Но  мои разговоры не оказали должного воздействия.
-Что же вы от меня хотите? Чтобы я сидела на всех уроках в этом классе и наводила дисциплину, поскольку сам учитель не в состоянии с классом справиться?
-Раньше эти учителя справлялись с этим классом.
-Что же теперь случилось с этими учителями, коль скоро они перестали справляться со своими обязанностями?
-Случилось не с учителями, а с классом. И вы это не хуже меня знаете, потому что класс распустился из-за навязанной вами демократии. Вы, конечно, еще молодой учитель, и  до настоящего педмастерства вам еще далековато, но  вы хотя бы советуйтесь с опытными педагогами, прежде чем что-то предпринимать в классе.
-Например, с вами?
-А почему бы и нет? У меня уже пятнадцать лет педагогического стажа, из них восемь лет я работаю завучем школы. Сами понимаете, рядового учителя завучем не поставят.
-Да это уж я понимаю, Елена Дмитриевна. Только смею заметить вам, что демократию, как известно, невозможно «навязать», как вы изволили выразиться. Вы же филолог, и обязаны правильно употреблять слова в своей речи. Спасибо за очень конструктивную и полезную для меня беседу!  Все Ваши  замечания  я приму к сведению. До свидания!

Тот же день. Сосновка, школа
-Капранов, Медведев, Компаниец и Новиков!
-Да, Наталья Николаевна!
-У вас какие сегодня послеобеденные планы?
-Мы с Вовкой на лыжах собираемся в лес махнуть.
-А у меня никаких планов нет.
-И у меня тоже.
-Прекрасно!  Если у вас никаких планов нет, то Мише с Вовой, я полагаю, можно лес и лыжи  на завтра отложить. Я прошу всех четверых  к трем часам  прийти в класс для краткой, но содержательной беседы.

*
-А Компаниец где?
-Да сейчас придет.
-Сейчас, это когда конкретно?
-А кто его знает? Он вечно кругом опаздывает.
-Наталья Николаевна, а давайте, я сбегаю за ним!
-Не надо никуда бегать! Подождем. У нас же времени навалом. А мне так и вовсе делать нечего, кроме как проверить ваши тетради, подготовиться  к урокам, протопить печь, приготовить ужин, наносить воды, подготовиться к родительскому собранию и дописать статью в газету. Ага, вот и  Компаниец, наконец, соизволил оказать нам честь. Не прошло и десяти минут. Вовочка, скажите мне, сударь, я какое время всем вам указала?
-Ну, три часа.
-А сейчас сколько, знаешь?
-Не-а! У меня же нет часов. Это у Мишки есть, а у меня нет.
-И дома часов нет?
-Ну, дома есть!
-Так ты смотрел дома на часы?
-Ну! Мне мамка сказала, чтобы я в школу собирался. Ну, я  оделся и пошел.
-Понятно. «Счастливые часов не наблюдают», как известно. Так вот, граждане, сейчас уже полчетвертого. Медведев с Капрановым опоздали на пятнадцать минут, Новиков на двадцать, а Компаниец  пришел на полчаса позже назначенного времени. И в результате  целых тридцать минут бесполезно  улетели в пустое пространство. Вы считаете это нормальным явлением, господа?
-Нет, конечно. Просто мы как-то не подумали.
-И как долго еще за вас должны думать другие?
-Мы больше не будем, Наталья Николаевна!
-Вы знаете, чем, в первую очередь, отличаются дети от взрослых?
-Чем?
-Тем, что дети без всяких колебаний изнутри с большой готовностью заявляют: «Мы больше не будем». И  мгновенно забывают о своих обещаниях. Взрослые, как правило, отвечают за свои слова.
-Не-е, мы правда не будем. Я, во всяком случае, за себя  твердо обещаю.
-На будущее давайте договоримся так, друзья мои: если  мы договариваемся встретиться в три часа, то встречаемся в три, а не в пять минут четвертого. Это очень трудное для вас условие?
-Совсем нет. Удобное даже для всех.
-То есть, вы хотите сказать, что с вами все-таки можно о чем-нибудь договориться?
-Ну, сказали же!
-Железно можно!
-Что ли, мы маленькие совсем?
-А если так, то  я хотела бы  решить вместе  с вами  одну очень важную  для меня проблему. Вы готовы мне помочь?
-Конечно, готовы!
-Понимаете, совсем  недавно у меня появились не то, чтобы враги… Нет, совсем не враги, а, как бы это правильнее сказать? Ну, в общем, некие личности, которые усиленно принялись мне вредить. То есть, вставлять в мою работу всяческие палки и подрывать тем самым мой учительский авторитет. Кроме того, я сама, конечно, от этих людей вовсе даже не ожидала подобных