приказала закрыть глаза, и я закрыла, пытаясь отдаться новым ощущениям, стараясь не сопротивляться, но тело каменело всё больше и больше, а в голове взрывались мириады гранат, обдавая жаром лицо, глаза, врываясь в уши огненным смерчем.
– Прости, ничего нет, – прошептала я, отнимая её голову от себя. Полина обиженно поцеловала меня в губы, потом в клитор, лизнула языком, но, не увидев никакой реакции, села, продолжая ласкать себя.
– А я перевозбудилась. Совсем ничего? Я тебе не нравлюсь? – обиженно спросила она.
– Ты красивая, но я не лесбиянка, – ответила я и покраснела, Полина продолжала мастурбировать, и гладить меня по ногам.
– Ты очень красивая, можно я кончу?? Если тебе неприятно смотреть, закрой глаза.
¬– Хорошо, как хочешь.
– А можно так? – Полина приподняла мою левую ногу и подалась ко мне, я ощутила, какая она горячая, как у неё набухло всё. Она начала активно двигаться, тёрлась об меня. – Ну, пожалуйста, пожалуйста!
Я молчала, следя за ней, как за экспонатом в музее, переводя взгляд на себя, ощущая какой-то надувной куклой, силиконовым манекеном для секса, такие делают в Японии, также могу стонать и говорить отдельными фразами и ничего не чувствую, а, значит, не сопротивляюсь. Полина убыстряла темп, мне начало надоедать, стало больно. Я погладила её грудь, сжала соски, и она громко застонала, а через несколько минут упала на меня, жарко целуя и благодаря. Позже я поняла, что это было изнасилование, но тогда мне хотелось, чтобы это скорее закончилось.
– Тебе ни капельки не понравилось? – спросила Полина, приходя в себя, во время секса у неё лицо изменилось, стало глупым, капризным, сейчас она смотрела вполне осмысленно. Я помотала головой. – Ну, милая, прости. Я не сдержалась, ты такая красивая, у меня солнечный удар, чувствуешь, как я горю, если бы ты разрешила, я бы тебе показала такое!
– Не надо, – я отстранила её, и встала. Тело ныло, как после тренировки, но это была не та приятная боль, а именно боль.
Я убежала в дом, быстро оделась и закрылась в комнате. Полина осталась до вечера, а потом уехала. Больше она ко мне не приставала, на прощание, поцеловав в щёку и оставив в холодильнике черешню и половину дыни. А я не спала всю ночь, заново переживая это, не находя нужного слова, не понимая до конца, что со мной произошло.
Вернувшись в город, я разобралась, поняла и не стала никому ничего рассказывать. Какая же я ещё маленькая девочка, наивная дурочка. Теперь если мне улыбается какая-нибудь женщина или девушка, меня начинает тошнить, и это отражается на моём лице, я вижу, как они шарахаются от меня.
Я много думала о том, какими разными могут быть близкие люди, рождённые одной матерью, выросшие вместе. Как разительно Дамир отличался от его сестры, младшей сестры, у него было ещё две, вот они были вполне похожи на старшего брата. Дамир всегда с некоторой грустью говорил о сестре, о Полине, называя её ветреной и глупой, что из-за этого страдает его племянник. Никогда бы не подумала, что у этой может быть ребёнок, а ей тридцать лет, выглядит очень молодо, мужикам нравится. Это я увидела по её инсте, она сама меня нашла через месяц после моего покорного изнасилования. До сих пор корю себя за это, что со мной произошло, может это у меня был солнечный удар? Может и был, голова после этого болела так, что красные круги вертелись перед глазами, а ночью тошнило. Так вот, она нашла меня, хотя в моём инстаграме нет ни одной фотографии, наверное, Дамир подсказал.
Как она себя продаёт, демонстрирует во всей красе. Работает она в основном с девушками, очень много фотографий с «достижениями», где она и её спортсменка у зеркала в фитнес-клубе демонстрируют талию и твёрдость попы, а следующий кадр они в сауне, на грани порнографии, и как это нравится мужикам, прыщавым юнцам, шлющим комплименты, сердечки, изрыгающие огонь в комментах. Скучно, я быстро пробежалась, схема была всегда одна и та же: как начинали и что стало, вперемежку с фотками Полины из ванны, где она, облепленная пеной, позирует слюнявым дрочерам. Полина прислала мне свою сторис, с комментом, что часто вспоминает обо мне, что она влюбилась и хочет научить меня, сделать так, чтобы мне понравилось, раскрыть меня, а тоже я себя не знаю, закрепощённая, зажатая, но она же всё видит, чувствует и т.д. Не знаю, зачем я это читала, а тем более смотрела это сторис, где её трахал в зад какой-то качок в душевой, меня, видимо, это должно было возбудить и раскрепостить.
Я удалила себя из инсты, удалила свой профиль на facebook, мне перестали казаться гнусными фотографии членов, которыми меня зачем-то забрасывали в личке ВКонтакте, где была моя фотография, там бегу на лыжах, вся красная, довольная. Эту фотографию сделала мама зимой, я там себе очень нравлюсь. Профиль ВКонтакте я оставила, пусть шлют, если хочется, всё равно я никому не отвечаю.
1 сентября, как и положено, в День знаний, никогда не понимала этого праздника, нас выстроили в колонну у корпуса факультета. Все молодые, красивые, даже девушки, улыбаются искренне, по-дружески, парни веселятся, подмигивают, и я забываю обо всём, в первую очередь об этой Полине, возвращаясь в чистое наивное состояние молодой девушки, немного своенравной, но доброй. Мы все в фирменной одежде, на груди значки, и какая-то гордость переполняет меня, радость, счастье. Немного капает дождь, не страшно, сквозь тучи светит солнце, и так тепло и уютно рядом со всеми.
Мы стоим, слушаем речь декана, он немолодой, уже лысый дедушка, озорной, шутит, подмигивает. Про таких говорят седина в бороду, бес в ребро, а у него и бороды-то нет, а вот бесов предостаточно. И нет во мне чувства мерзости, отчаянья, которое было на патриотической линейке в школе, ни разу я не вернулась мысленно в Изумрудный город, не услышала жуткое «Ы-Ы-Ы-Ы-Ы-Ы-Ы!». Это моё место, я чувствовала, что сделала верный выбор. Да, впереди будет сложно, я же взяла две специальности, а ещё хочу выучиться на медсестру, поработать в поле, с настоящей бедой. Потом, всё будет потом, а если не справлюсь, мне помогут, точно помогут, как помогали и до этого. Я верю в это, хочу и верю, а иначе жить невозможно, незачем жить!
Я так замечталась, засмотрелась и заслушалась, что не заметила, как возле меня встала секретарь факультета с микрофоном. Она уже третий раз задала мне один и тот же вопрос, а я всё не слышала. И почему они решили спросить меня? Наверное, потому, что я была самая высокая из девушек, наравне с парнями, я тонкая и смотрюсь выше. А ещё я одна была в брюках, выделялась из общей массы девушек.
– Ну, вы скажете нам, что вы будете делать на нашем факультете? – со смехом в четвёртый раз спросила меня секретарь, уставив микрофон в лицо.
– Я.. я пришла грызть гранит! – уверено ответила я, забыв окончание фразы. Дикий хохот накрыл меня, и я хохотала вместе со всеми, над собой, над ними тоже, кто скажет лучше? Никто же не отважился, одна я выдала.
P.S. «грызть гранит» закрепится за мной на долгие годы. Так и будет, придётся и грызть, и ломать, дробить и колоть, пробиваться, сдаваться – будет всё. Хотела написать об этом в начале следующей главы, дневник я забросила на три года, но здесь правильнее, логичнее.
Опять бью себя по рукам, хочу всё переписать, удалить половину, удалит Полину отсюда, из себя, из своей памяти, исправить стилистические ошибки. Нельзя, нельзя – фу, Есения! Фу, я сказала!
Глава 28. Под столом
4-й курс, даже не верится, что так быстро время прошло. Я обо всём забыла, начисто стёрла из памяти прошлые переживания, страхи, дурацкие мысли, обиды – на это не было времени. Его нет ни на что, удивляюсь, как ещё нахожу несколько часов в неделю на тренировки, не больше трёх раз в неделю, чаще два раза. Очень сильно устаю, валюсь с ног после них, но утром чувствую себя заведённой игрушкой, которой кто-то перекрутил пружину, хочется бежать, делать, учиться, не терять времени. Как же раздражают светофоры, когда каждая секунда будто бы зависает на час перед тем, как отсчитать этот жалкий промежуток? Но вот настало утро, а уже вечер, пора спать, а времени жалко, очень жалко впустую терять его на сон.
Я превратилась в трудоголика, не знаю, как это называется правильно, как назвать того, кто помешался на учёбе. Ботан? Но я не ботан, у меня не всё идеально, и я не умею заучивать целыми абзацами. Если я не въехала в тему, то никогда не сдам, буду жёстко тупить. Меня всегда можно встретить либо на факультете, либо в корпусе биофизиков, меня ставят в пример: «Вот посмотрите, какое рвение к учёбе!». Мне смешно, знали бы они, сколько у меня хвостов висит с прошлых сессий, и мне идут навстречу, дают возможность «въехать в материал», спасибо декану, а то бы отчислили по формальному признаку.
Не могу об этом думать, отчислили! Да я с ума сойду никогда ещё за всю свою короткую жизнь я не чувствовала себя собой, что я делаю это для себя, по своему выбору. Конечно же, не все предметы мне нравятся, некоторые я просто ненавижу. Например, историю страны, более лживо предмета я ещё не видела, даже в школе нам так не врали. С этой кафедрой особые проблемы, если бы не вмешательство деканата, было бы у меня неуд вместо удовл. И ни одного зачёта. А я не могу врать, что-то внутри меня костенеет, нет, каменеет, не давая выдавить из себя ни слова, заставляя зачеркнуть лживые ответы на вопросы в тестах. Дамир говорит, что надо быть сговорчивее, заключить сделку со своей совестью. И я понимаю, что он прав, что это инструмент, который поможет в жизни, в работе, но не могу, не умею, и презираю себя за попытки это сделать.
С личной жизнью никак, ничего не происходит. Со мной пытаются знакомиться, есть несколько парней, которые поспорили, кто первый затащит меня в постель. Интересно, каковы ставки, и можно ли мне поставить? Я бы сорвала банк. Ничего, кроме смеха, они у меня не вызывают. Вижу, как они обижаются, некоторые оскорбляются, уж больно гадок мой смешок, такой презрительный, уничижающий мужское достоинство, но я не могу с собой ничего поделать. И всё же дружу я с парнями, нормальными, которые не спорят на меня, сразу поняв для себя всё обо мне. Они со мной не церемонятся, не сюсюкаются, не ходят павианами, задрав хвосты. Мы иногда дерёмся, так, в шутку, и мне не дают особых поблажек, и отлично! Ребята научили меня захватам, броскам, как бить в корпус, чтобы не вывихнуть запястье, как правильно отжиматься на кулаках. Я даже записалась в секцию самбо, чтобы проще было сдавать зачёты по физподготовке. Тренер долго упирался, недовольно смотря в моё дело, где я была освобождена по состоянию здоровья, но перед ним стояла высокая крепкая девушка с сильными ногами и руками, худая, но не тощая, с дерзким взглядом серо-голубых глаз, становившихся голубыми, даже синими, когда она злилась, с косой ниже лопаток, туго стянутой, с заплетённой голубой лентой – это я! Я сама себе нравлюсь, не зря тренировалась, а сколько я ем, у-у-у! Раньше одного моего обеда мне хватило бы на два дня, а теперь организм просит, требует, в столовой я беру два вторых, два салата, кучу пирожков и ем, ем, ем, на зависть сокурсницам, клевавшим жалкие капустные салатики. А я ем и не толстею. За это меня очень сильно ненавидят молодые самочки, у которых каждый кусок торта тут же откладывался на бёдрах или округлялась мордашка.
Перехвалила себя, ну
