театрального актёра ответил он, я устала быть строгой и серьёзной, и мы рассмеялись. Уверена, что он тоже понял, что я пыталась строить из себя, не пойми кого. – Хорошо, а если без шуток, то я волнуюсь, что у вас не хватит сил. Вы же не ходите в отпуск. Да, по графику отпусков всё верно, но когда вы в отпуске в хосписе, то работаете в больнице, и наоборот. Не думайте, что ваша работа здесь ограничится простой декламацией вашей идеи, а дальше пусть эти яйцеголовые сами ищут.
– Я так и не думала! – возмутилась я. ¬ Я хочу и буду участвовать в работе, или без меня!
– Вот это правильно, – кивнул он, встал и подошёл к одному из шкафов. За стеклянными дверцами стояли папки, старые книги, статуэтки. Он вытащил коробку конфет и поставил передо мной. – Конфеты пропахли книгами, но вроде ничего.
– Ничего, – согласилась я, взяв один трюфель с ромом. Шоколад действительно вобрал в себя запах старых книг, и от этого показался мне ещё вкуснее. – Вкусно. Я возьму ещё?
– Конечно, хоть все. Эта коробка стоит у меня уже полгода, Марина принесла, не помню уже в честь чего.
– У меня бы не стояла, – сказала я, съев ещё две конфеты. От этого разговора я проголодалась.
– Не боитесь поправиться?
¬– Нет, не боюсь. Наоборот, хочу поправиться, но не могу. Видели бы вы, сколько я ем! – засмеялась я, руками показывая свою обычную порцию.
– Да, я знаю. В столовой больницы мне рассказали, что вы берёте минимум два второго, два салата, пирожки, булки без счёта.
– Ого, вы на меня целое досье составили? – удивилась я.
– Нет, досье удел шпиков. Просто хотел больше о вас узнать, – он слегка покраснел, а я довольно улыбнулась. Он заметил это и тихо рассмеялся над собой.
– И как я вам?
– Понравились, думаю, сработаемся, – ответил он и, подумав, спросил. – А я вам как?
¬– Так, ничего.
– Могло быть и получше? – спросил он, склонив голову влево.
– Не знаю, не ко мне вопрос. А надо? – мы долго смотрели друг другу в глаза, и я спросила. – А вы ведь тоже трудоголик, верно? Мне Марина рассказала, что не ходите в отпуск, что работаете по выходным, по ночам. Да?
– А, Марина, ну да, она всё выдала, – постучав пальцами по столу, он со вздохом добавил. – У неё идея фикс, помешательство: она считает, что должна найти мне жену. Это пошло ещё со студенческих времён, мы тогда были очень близки, я сделал ей предложение.
¬– А она отказалась. Я видела её дочку и мужа. Мне кажется, они подходят друг другу.
– Именно так. Марина объяснила мне, тогда, что мы точно не годимся на роли мужа и жены, рассоримся, разведемся. Со временем я понял, что она была права, а так до последнего курса даже не разговаривали, так был обижен. Вот я вам всё и рассказал, в этом нет никакого секрета, зато понятно кто есть кто.
– А мне и рассказывать нечего, точнее есть что рассказать, но я не хочу. Вы же знаете, что я уголовница. Опасный для общества член?
– Знаю, это есть в вашем общем деле. Когда мы оформляли трудовой договор, база нам выдала все ваши судимости. Не знаю, в курсе вы или нет, но ваш статус, как работника, низкий. Это означает, что работодателю не рекомендуют нанимать вас на ответственные должности.
– Я этого не знала. Но это же подло! Я же всё отсидела, отработала! – возмутилась я, слёзы покатились из глаз, никогда об этом не думала, а узнав, стало так обидно, что хоть плачь. Я заела обиду двумя конфетами. – Извините, не сдержалась.
– Есения Викторовна, давайте договоримся следующим образом, – он налил мне воды и сел за стол, сложив руки в замок. – Ни я, ни вы не будем больше ни за что друг перед другом извиняться. Идёт?
– Идёт, – улыбнулась я, маленькими глотками пила воду, пока не успокоилась. – ¬ Давайте перейдём к делу. Что я должна делать?
– Я пока не решил. Начнём с того, что вы мне подробно расскажете вашу идею. Если я буду задавать глупые вопросы или сомневаться, то прошу без обид. Мы серьёзные люди.
¬– И уважаем друг друга, – продолжила я. – Я знаю эту мантру. Предупреждаю сразу, что часто меня высмеивали, смешивали с дерьмом, так что я необидчивая, но претензия должна быть по сути.
– Согласен. Расскажите, как вы понимаете вашу идею. Подробности и векторы мы расставим по ходу работы. Прошу, – он сделал повелительный жест, и я подчинилась, не было в нём ничего унизительного, я поняла, что готова ему подчиниться.
– Начну с базы, так будет понятнее. Я лежала в больнице, у меня диагностировали лейкоз, лечили, потом нашли нейролейкоз, опять лечили. Всё безуспешно. Провели операцию по пересадке костного мозга от донора –¬ это был мой отец, к сожалению, он умер после этого от заражения крови. Итог: пересадка не дала нужного эффекта, болезнь продолжила прогрессировать. Но я выжила, и никто не может мне ответить почему. Я много думала об этом. Особенно тогда, когда поступила на работу в хоспис медсестрой. У нас выжило семь детей, представляете, семь! Они по всем показателям должны были умереть и умирали, но выжили!
¬– Как и вы, верно? Вы же тоже должны были умереть после пересадки костного мозга?
– Да, но я выжила. Врачи назвали это чудом, действием внутренних ресурсов организма, а меня не устраивает этот ответ! ¬ Я хлопнула ладонью по столу, каждый раз, когда я переходила к этому, меня разбирали эмоции, мне рассказывали, что я выглядела так, что со мной лучше не спорить. – Это атавизм религиозного понимания жизни и медицины. Должна быть причина, должен быть механизм или, что на мой взгляд наиболее вероятнее – организм!
Сергей Николаевич встал, ухватил конфету из коробки и подошёл к окну. Я, почему-то, встала и подошла к нему. Мы смотрели на затухающее небо, до заката было несколько часов, но вечер уже ласково окутывал город, ветер стал прохладнее, не переставая пахнуть чем-то сладким, немного острым.
– Говоря об организме, вы имеете ввиду иное живое существо, которое не является частью вашего организма, вашей биоты? – спросил он, опершись о подоконник.
– Именно так, более того, это может быть необязательно живой организм, – ответила я. – На мой взгляд, речь может идти о заражении паразитом или вирусом, с последующей мутацией.
– Вирусом или бактерией?
– Возможно, и тем и другим. Я бы поискала плазмиду! – уверено заявила я.
– Хм, то есть вы думаете, что имеет место заражение раковых клеток и их последующая мутация в безвредные? –¬ с сомнением спросил он. – Я, наверное, не по-медицински выразился.
¬– Верно, и необязательно мутация. Важно в первую очередь остановить процесс и дать организму бороться. Не исключаю и мутации, как переходный тип, так сохраняется нужная биомасса и тратится меньше ресурсов на синтез новых клеток.
– И организму легче бороться с болезнью, – закончил он. – Идея прекрасная, неновая, такие мысли уже звучали и не раз, но не было доказательств. Вы же знаете, что истинная природа рака не изучена, одни гипотезы, споры и заблуждения. И всё же, вы не думаете, что ваша мысль больше похожа на явление Господа Моисею в виде горящего куста?
– Да называйте, как хотите! ¬– обиделась я и покраснела. –¬ Если вам это не интересно, то зачем вы меня пригласили?!
Стукнула кулаком по подоконнику и подошла к столу, схватив недопитый стакан. Сергей Николаевич подошёл ко мне, смотря как я медленно пью, взял конфету и с невозмутимым видом стал её жевать. Это разозлило меня ещё больше, стакан звякнул о стол, и я выпалила.
– Да я сама видела это в лаборатории! Проводила опыты, выращивала и стравливала клетки между собой! Они жрут друг друга, они меняются и в итоге остаются нормальные или нейтральные!
Я психанула, меня бесил его невозмутимый вид, эта ещё ухмылка или я её придумала? Я бросилась к двери, кинув на прощание.
– Если хотите сделать из меня посмешище, то я готова! Проверьте мой бред, а там хоть ноги вытирайте! – я открыла дверь и вышла в коридор.
– Рано разозлились, ¬– Сергей Николаевич взял меня под локоть и как покорную овечку посадил на стул. – Мы с вами ещё и толком работать не начали, а вы уже разозлились. Вот когда начнём, не раз ещё будете дверьми хлопать. Поверьте, так и будет.
– Будет! – дерзко ответила я, прямо посмотрев ему в глаза, они стали темнее, почти чёрными, но не от злости, он задумался.
– Скажите, Есения Викторовна, – он выдвинул своё кресло и сел рядом. – Вы много раз видели это в своих опытах или результат был скорее спорным?
– Скорее спорным, – согласилась я и поспешно добавила. – ¬Тут же важно понимать, в какой момент стоит отбирать материал, а когда нет. Я же по опытам видела сама, что колония сильная или слабая.
– Верю и вижу в вас экспериментатора. Но мне не очень понятно, откуда вы берёте материал для исследований? Если вы отбираете у ваших пациентов, то каждый организм уникален, тут сложно объективно сравнивать, результаты будут сильно разниться.
– Я всегда брала материал у одного и того же человека – ¬ у себя. Моя болезнь со мной, во мне идёт до сих пор этот процесс, борьба, если хотите. И в моей крови много уродцев, по всей нервной системе рождаются новые очаги, но они и сами затухают, без лекарств, без терапии. У меня всё есть, всё зафиксировано, много раз, подтверждено анализами, исследованиями, но никто не хочет разбираться почему так происходит! А я должна радоваться, что ГОСПОДЬ даёт мне такой шанс жить!
– Возможно, Господь даёт вам шанс найти решение, вы не думали об этом?
¬– Только не говорите, что вы верите в бога, ¬– замотала я головой.
– Не верю, но и не отрицаю его для других, – ответил он, взяв мои ладони в свои.
–¬ Есения Викторовна, я очень рад, что мы с вами познакомились. Будем работать, но будет много работы. У вас сложный график, но это вас не оправдывает, спрос будет как со всех остальных. Вы готовы?
¬– Готова! – радостно воскликнула я и рассмеялась, мы, как два голубка на крыше. Не хватало ещё поцеловаться. А я была готова расцеловать его!
Мы проговорили ещё три часа, стемнело, он отвёз меня домой на своей машине. Дома на меня напал зверский аппетит, я в красках рассказывала всё маме, эмоции переполняли меня, а она, прищурившись, сказала: «Ты влюбилась, Есения. Наконец-то, ты влюбилась».
О, как я разозлилась, как доказывала ей обратное, что он совсем не нравится мне, что обыкновенный мужик, да, глаза умные, тёмно-карие, сам почти брюнет… и я останавливалась, понимая, что в подробностях описываю его маме, а она смеялась надо мной. А даже если и влюбилась? Вот заснуть не могу. Переписываю день в бездушные биты на облако. Если он не наврал мне, если работа начнётся, выделят работников, анализаторы, оборудование, лаборантов,¬ я сама готова поработать лаборантом! Только бы не наврал, я не переживу этого, как подумаю, так сердце заходится от боли.
Если это любовь, то это очень больно.
Глава 39. Научные будни
Устала. Сил не хватает ни на что, иногда кажется, что живу двадцать минут в день: десять минут утром во время завтрака, умывания и сборов и десять минут вечером, когда чистишь зубы после плотного ужина, приготовленного мамой, ждущего меня в холодильнике. Чувствую себя машиной, роботом, требующим подзарядки во время сна, хотя бы сны не мучают, голова касается подушки и всё, провал, чёрная дыра.
Всё как-то само закрутилось, выправило мою жизнь, направило в нужное русло. Графики работы в хосписе и больнице в целом не пострадали, просто не выхожу на суточные дежурства и не беру две смены подряд. Не
