замёрзнем, – Серёжа потянул меня на стоянку.
– А я уже замёрзла, ой, нет! Я промокла! – смеялась я. В машине было тепло и сухо, не воняло отдушками и другой ароматической химической дрянью, так любимой многими автомобилистами, который думают, что так они глушат вонь от курева или немытого тела, а на деле становится только хуже. Я поэтому не могу долго ездить в такси задыхаюсь. Мне нравилась его машина, не понимаю в марках и моделях, для меня это неважно, в ней я чувствовала себя в безопасности, потому что он был рядом.
– Серёж, я в ресторан не готова идти. Я отработала почти две смены и хочу только одного – есть и спать.
– Это да, поспать было бы неплохо, – усмехнулся он и выехал за ворота. Я не следила за дорогой, тепло разморило меня, и я начала клевать носом. Такого бы точно не случилось в трамвае и в метро, я бы до последнего шага была в тонусе, готовая не то к драке, не то … не знаю даже и к чему! – Если ты не против, поедем ко мне. Как думаешь?
– Я согласна, у меня дома есть нечего, утром всё доела, надо заказывать. У меня этим мама обычно заведует, но она сейчас не в городе. У неё там амурные дела, – по-доброму улыбнулась я. – И нужна тебе такая квашня, как я? Я же усну, ты не думай, ничего не получится.
– Нужна, очень нужна, – он взял мою ладонь и поцеловал, я открыла глаза и посмотрела на него с такой нежностью, что аж слёзы из глаз брызнули. – Есения, что случилось?
– Ничего, просто реву, – улыбнулась я. Давай еду закажем?
– Давай, мясо, я угадал?
¬– Ага, много-много мяса и макароны! Только не азиатскую кухню, не выношу её, – поморщилась я, от запахов китайских блюд меня мутило, ещё больше от их вида. Не знаю, откуда во мне этот расизм, наверное, сказывается немецкое происхождение, гены бурлят в крови.
– И я не особо, но приходится есть. У меня рядом с домом есть небольшой паб, могу им заказ сделать. Они готовят прекрасную говядину, гуляш просто.
¬– Я согласна! Гуляш! Я уже вся исхожу желудочным соком! – воскликнула я и, изловчившись, поцеловала. – Путь к сердцу женщины лежит через её желудок.
– Это точно! – засмеялся он. – А спать очень хочется, голова гудит.
– Мы с тобой идеальная пара, у нас все желания сходятся – есть и спать! – засмеялась я.
– Ну да, возраст, ничего не попишешь. На марафоны по ночам я не готов.
– А что, были такие марафоны? А там Марина участвовала? – ¬ заинтересовано спросила я, другая я, ревнивая, настороженная. И откуда это во мне появилось, откуда вылезло? Пока я лихорадочно заталкивала себя такую обратно, он уже ответил.
– Мои бывшие отношения с Мариной не секрет, я сам тебе об этом рассказал. А вот сексуальных марафонов, оргий, вписок или тому подобного у меня не было. Я в этом плане очень скучный человек.
Мы ехали по проспекту, покрытому сплошной водяной пеленой. Я вглядывалась в красные огни впереди, никто не тормозил зря, все старались предупредить, скользили по мокрой дороге, ещё немного, и мы врежемся! Так видели глаза, а сердце доверяло, доверялось ему полностью, и я была совершенно спокойна, а Серёжа изредка ругался, не думала, что он умеет материться. Прощаю, он же за рулём, а это другое состояние человека, как в древности было три состояния: живой, мёртвый и в море, а теперь добавилось в небе, под землёй и за рулём. Мы ехали, а я обдумывала, как бы ему сказать о себе, что от меня вообще ждать нечего, девочка же ещё, по сути.
– А я тогда просто ноль, – решилась я.
– В смысле? – удивился он.
– А в том смысле, что ты у меня первый, – вздохнула я. – Тебя шокирует моё признание?
– Нет, я тебе очень благодарен, что ты так доверяешься мне, – он взял мою ладонь и долго целовал.
– Я вся антисептиком пропахла, – смутилась я, желая забрать свою руку, но он не отпускал.
– Я тебя люблю, – тихо произнёс он, быстро взглянув в глаза.
– И я тебя люблю, – прошептала я в ответ, наверное, вся покраснела, уши так горели, и хотелось и плакать, и смеяться.
Через час, может больше, я потеряла ход времени, мы были у него. В пабе нас ждал заказ, он позвонил им и просто сказал, что как обычно, но три порции, а ещё мясо на углях полную порцию. Так приятно, это же я всё должна была съесть. Пакет получился увесистый, из него так пахло, что у меня кружилась голова.
Район ничем не запомнился мне, кроме того, что он живёт здесь. Это новый район, дома как с картинки, очень много, можно запутаться, так они похожи. Квартира немногим больше моей, две комнаты и большая кухня, дизайн не моя стихия, в квартире было чисто и душно, он открыл окна настежь, и скоро стало свежо и приятно.
Мы сели за стол, большой, деревянный, покрытый лаком, люблю массивную мебель. Я набросилась на еду, гуляш и салат ушёл моментально, а мне всё было мало, хотелось ещё и ещё. Перемазалась, он тоже не особо благородных кровей. Как здорово, что можно не стесняться, быть собой, и мы ели мясо уже руками, терзать рёбра вилкой и ножом удовольствие для мазохистов.
– У меня одна кровать, я посплю на диване в кабинете.
– И не вздумай даже! –¬ гневно сказала я, стоя у зеркала в ванной.
– Кровать небольшая, полуторка, будет тесно, ¬ попробовал он объяснить, но я так посмотрела на него, очень грозно, наверное.
– Только попробуй от меня сбежать! – зашипела я.
Стоило принять душ, смена белья у меня всегда с собой, но было так лень, с трудом зубы почистила. Я ношу с собой гигиенический набор, иногда приходится ночевать в хосписе, а обновлять запасы в своём шкафчике я забываю, проще носить всегда с собой.
Пока я расчёсывалась, он успел всё сделать, умыться в туалете, и довольный, ушёл в кровать. Не понимаю, стеснялась я его или нет, но пока он не ушёл, я тянула время, а можно было бы просто закрыть дверь в ванной, но что-то останавливало меня, я хотела всё слышать, всё знать, чувствовать.
Я разделась, повесила платье на вешалку в коридоре, туда же повесила и колготки, майку на вторую вешалку, не хочу ничего скрывать, вот так я выгляжу, если с меня содрать шкурку. Умылась, почистила зубы, завязала тугую косу, готовая ко сну пошла в комнату. Свет не горел, в окно светили уличные фонари, какие же они яркие здесь, добивают до седьмого этажа или у меня что-то со зрением стало.
Он лежал на краю кровати, освободив мне большую часть. Я улыбнулась, сняла лифчик, повесила на стул и легла, прижавшись к нему.
– Я засыпаю, – прошептала я, быстро поцеловала и тут же уснула. Вот такая наша первая ночь, первая близость.
Проснулась рано утром, темно, тепло. Мне снилось, что я дома у Серёжи. А это был не сон, никакого испуга или смущения, мне легко и свободно в его постели, вот только куда он делся? Неужели, я его столкнула, и он ушёл спать на диван? Я подумала, что жестоко поиздевалась над ним, легла полуголая с мужчиной и захрапела на счёт три. Интересно, а я храплю? Он храпит, но мне это не мешает, или это был сон? Сложно понять, что было сном, что наяву, я чувствовала себя немного пьяной от счастья и радости, вечером я не пила, и он не пил.
За окном шёл дождь, я нежилась в кровати, ленилась встать и идти в душ. Я ощущала медленно распрямляющееся, как ствол молодого дерева под тяжестью снега, желание, старалась не растерять, ухватиться за эту нить, но сначала надо в душ, смыть с себя запах больницы, лекарств, спирта, дезинфекторов и смерти. Этот запах доступен не многим, смерть пахнет, она всегда внутри больниц. Даже если никто не умер, запах остаётся там навсегда, пока здание не взорвут, не сравняют с землёй.
Щёлкнула дверь ванной, Серёжа бесшумно ушёл в кабинет, пискнул компьютер. Вот трудоголик, решил поработать с самого утра. Я улыбнулась, вспоминая себя, просыпающуюся в четыре утра, чтобы успеть что-нибудь почитать, посмотреть на сайте немецкого института. У нас бурная переписка, я им всё рассказываю, как движется мой проект.
Встала, лениво потянулась, лохматая и сонная, чучело, одним словом. Прокралась в ванную, ещё тише, чем он. А я ничего, даже с утра, красивая, глаза только слипаются. Залезла в душ, быстро вымылась, окатилась холодной водой, потом горячей, потом опять ледяной. Серёжа заботливо положил мне полотенца на стиральную машинку стопочкой, для лица и тела. Надо бы ему новые купить, эти не годятся, да и занавеску я здесь точно поменяю. Не нравится она мне. Вот я уже и начала хозяйничать, пока мысленно, но это пока.
В зеркале на меня смотрит красивая женщина, давно я не видела себя такой красивой. Глаза горят от счастья, губы немного покраснели и набухли от поцелуя на улице, но не болят. Вспышка в голове, и я увидела себя в огромном зеркале, в изумрудных украшениях. Моё отражение улыбалось мне, как и тогда, в моём коматозном сне. Всё длилось две секунды, может и меньше. Я очнулась, настороженно огляделась: ванная, не моя, квартира Серёжи, я чувствую это по запаху. Сознание вернулось в норму, лишь сердце билось неприятно часто.
– Ты чего не спишь? Решил от меня сбежать? – шепотом спросила я, обняв Серёжу сзади. Я была немного мокрая, полотенце не впитало всё, да я особо не старалась, люблю высохнуть так. Оно упало на пол, Серёжа повернулся ко мне, и я предстала перед ним во всей красе своего бесстыдства: мокрая, голая, с ехидной усмешкой на губах.
Я не сбежал, не хотел тебя будить, – шепотом ответил он.
Я приложила палец к его губам и села на него, крепко обхватив ногами.
Как забавно он смотрелся не в костюме или белом халате, а в домашних шортах и футболке, совсем другой человек. Мы долго целовались, я так и не поняла, чего хочу, взлетела, а казалась себе такой тяжёлой, и приземлилась на кровати. Он что-то колебался, я сбросила одеяла на пол, поманив к себе.
Это в своих снах я раскрепощённая, опытная любовница. Папа был прав, ничего то я ещё не знаю и не умею, а кажется, что весь техпроцесс знаю на зубок, могу даже карту выброса гормонов составить, рассчитать концентрацию эндогенных наркотиков. Ничего не знаю и не умею, а главное очень боюсь. Сложно описывать секс с любимым, я это сексом называть не хочу, слишком грубое слово, несправедливое. Легко писать о снах, про изнасилования, где ты можешь смаковать каждую подробность, усилить мерзость своего положения, мерзость насильника или помечтать, погрезить о снах, где ты ничего не боишься, не стесняешься, настоящая львица.
В жизни всё иначе, сложнее и страшнее. Ни о каком оральном сексе и речи не идёт, я так испугалась, что стыдно до сих пор. У меня проблемы, серьёзные проблемы с психикой, и, если я это понимаю, шансы есть, что не сойду с ума. Как он всё понял, ничего не спрашивая, не осудив ни взглядом, ни жестом, когда я начала плакать, зажиматься, отталкивать его, что-то кричать, потом извиняться. Серёжа нашёл верное решение, как меня успокоить ¬ схватил меня в охапку и держал крепко, пока я не успокоилась. Мы так и сидели час, наверное, уже начало светать, а я всё то ревела, то всхлипывала, дрожа от страха. И это моя дурь, но дурь совершенно понятная и, по крайней мере для меня, оправданная.
Я увидела снова мою тень из кошмара, увидела эмбрион чужого, почувствовала, как он в меня входит, и запаниковала. Это галлюцинации, страшные, осязаемые, бьющие по всем нервам сразу, вводя сначала в ступор, а потом в истерику, переходящую в судороги.
Я успокоилась, мы легли, обнявшись, и я всё думала, что такая истеричка, как я, может сделать нормального мужчину импотентом. Хорошо, что не сказала это вслух. Он смотрел мне в
