Сиротская Ойкумена

изображал северное полушарие. Над ним далеко прорисовалась та самая золотая тонкая сетка непонятного назначения. Очертания суши здесь выглядели непривычно, не такими, как на физической карте старого мира, и поэтому казалось, что развернулась имитация или даже игра. Только вот сомневаться в серьезности происходящего уже не приходилось. Полушарие провернулось северной шапкой поближе, и Постников догадался, что синей точкой в приполярном регионе на нем была отмечена эта база, откуда его собирались перенести в зеленую точку, расположенную достаточно далеко к югу, где не влезший в обзор материк уперся своим восточным ребром в океанскую блестящую шкуру. Половинка глобуса вращалась далее, и стало видно - западнее по всему континенту кто-то щедро рассыпал неприятные красные круги, вернее, пунцовые выпуклости, вроде шляп мухоморов. Как пояснила Шкандыба, это были участки высокой вероятности перехвата комплексами, развернутыми противником вокруг Дубова Града. Красные пузыри уже довольно плотно прижимались к северному побережью, откуда не так уж и далеко казалось до полярного «Трилистника».
Глобусная картинка погасла и закрыла аппаратную номер два в прежнее состояние. Генерал-майор, подумав минуту в тишине, сообщила:
- Значит так. Ввиду невозможности в условиях санчасти организовать достаточное медицинское исследование, гражданин Загоруйко поступает в распоряжение полковника Малданова, действующего по установленному плану.
- Вас перебросят на авиабазу «Приморская», - добавил полковник. - А оттуда наземным транспортом доставят в нашу столицу – город Эфраим, где вас ожидают. О чем там будет разговор с вами – такими сведениями здесь не располагает никто.
- На взлетку немедленно! – распорядилась Шкандыба. - Борт уже на разогреве, вылет строго по графику. Удачи!
Обернувшись в дверях, Постников успел ухватить взглядом, что генерал-майор ВКС смотрела ему вслед, но она немедленно отвернулась и стала слушать доктора Барсегяна, который настойчиво ей внушал какую-то мысль, отрицательно жестикулируя и указывая на дверь вслед уходящим. В общем, ушли.
23 глава
- Презентация… ваших подчиненных дело? – отрывисто выспрашивал Постников. Но Малданов лишь поторапливал, и его уже одолевала одышка. Коридорам, лестницам и поворотам не было конца.
- Что за спешка?
- Отставить расслабон! – ответил Малданов. И добавил, что времени на возвращение «бурана» может не хватить, а оставлять его на юге нельзя.
- Теперь о презентации. Ничего особенного: я между дел наговорил факты, а собран и подготовлен рапорт был не мной. Выписку сделал искусственный интеллект, обученный в Эфраимском университете. Вы удивитесь, когда узнаете, кто именно его учил!
В итоге Постников залетел в какой-то зябкий каземат, где архидиаконским басом напевала вентиляция и таились во тьме стеллажи с разным армейским добром. Повелителем сокровищницы состоял черноволосый старшина отчаянного и разбойничьего обличья. Постников начал было припоминать свой размер одежды, но ему пояснили, что в этом нет необходимости: он уже был обмерен самым лучшим образом.
Глянув раскосым глазом в ноутбук, складской владыка в одну секунду, словно эстрадный фокусник, вывалил на прилавок полный комплект одежды и прочих нужностей. В синем ламповом свете перед Постниковым развернулись местные сокровища: спрессованные по-складски брюки, футболки, свитера и высокие ботинки на рельефном ходу. Ничуть не хуже оказалась куртка зимняя утепленная – она же летняя ветрозащитная с климат-рециркулятором, который можно было регулировать на подогрев и охлаждение. В пять минут Постников преобразился настолько, что еле узнал самого себя в ростовом зеркале с трафаретным девизом «Солдат, оправься!».
- Время! – торопил полковник. – Кончай ночевать!
Опять все пришло в движение. Еще раз полетели серые изгибы стен, новые рифленые подошвы дробно загремели по алюминиевым лестницам, и вдруг в лицо прилетел свежий морозный воздух. Они оказались на свежевычищенном плацу. Посреди асфальтовой равнины находился сиявший витринными окнами аквариум-электрокар на вездеходных полутораметровых колесах. Это была помесь городского автобуса и вездехода для чукотских болот. Из него было хорошо видно, как через плац рысью протопал взвод солдат в полярной спортивной форме и в лыжных очках.
Аквариум взял с места мягко, как на рессорах, и поплыл вдоль бесконечной взлетно-посадочной полосы. Натужный стон тяжелых авиадвигателей здесь не утихал ни на миг. Едва ли не каждую минуту с двух широченных бетонных полос снимались грузные транспортные самолеты с искрами проблесковых огней на плоскостях и немедленно терялись во мгле. Далеко впереди ходили кругами светляки сторожевых коптеров и недвижно светились сигнальные огни на десятках мачт.
Из сумерек навстречу лезли многоярусные конструкции, и все здесь оказалось настолько огромным, что Постников ощутил себя просто инфузорией. Приближалась главная стартовая площадка, и от нее гудело громче всего, потому что ракетные двигатели на предстартовом разогреве уверенно перебивали прочие шумы. Там, на жуткой высоте сидели несколько красных точек авиационного маяка.
- Стартовая! – орал ему сквозь усиливающийся рев Малданов. - Пойдем в грузовом отсеке – в кабину экипажа гражданским доступа нет, да и она пуста, «буран» летит на автомате!
Пройдя на взлетный стол, Постников вслед за полковником пролез в какую-то контейнерную коробку с закрытыми окнами, внутри нее вместе с грудой массивных тюков в эластичной обрешетке были плотно втиснуты две ладони-лежанки в форме плоских ванн. Они оба разместились в этих креслах, и к ним в грузовой отсек пробрался техник из персонала, чтобы проверить крепления груза и пассажиров. Он придирчиво дергал за ремни и нещадно светил фонариком в глаза.
- Борт пойдет по пологой траектории – вообще не укачает! Как в колыбельке прокатитесь, даже не заметите! А будете снова на острове Безымянном – милости просим! – приятельски кричал техник. Оказывается, эта земля называлась «остров Безымянный».
Закончив, техник спросил у пристегнутых пассажиров – все ли у них в порядке? Доложив в рацию «без замечаний», он молча хлопнул Постникова по плечу, помахал всем пятерней и вылез прочь.
Едва только Постников прилег в низкое распластанное кресло, он отчетливо ощутил, что его сердце стало выбивать новый ритм в предчувствии неведомых и многозначительных перемен. Выгнутая горбом и толстая, как салат «мимоза», дверная глыба пришла в движение, примкнула к проему и с пневматическим шипением глубоко всадилась в него, наглухо закупорив отсек. Внизу пришел в ярость рев стартовых двигателей, задавая мельчайшую дрожь всему кораблю, его грузу и скелетам пассажиров. Всепроникающая микроскопическая вибрация воцарилась всюду, и «буран», казалось, удерживался на стартовом столе только отчаянным усилием воли.
- Будет немного давить, - предупредила по радио земля.
- Я вздремну, пока летим! – прокричал Малданов Постникову. – Если что – толкнете, добро?
Корпус корабля и внутренние переборки наполнились ровной силой, выросшей в огненных соплах, и неожиданно тряска прекратилась. Ровно в эту минуту Постников, лежа в кресловой ладони, понял, что «буран» пошел вверх. Сказать он уже ничего особо и не мог, потому что над ним тотчас накренился кузов невидимого самосвала, и на его плечи, макушку и на руки просыпались тонны мягкой тяжести. В мгновение ока эта тяжесть сжала грудь, помутила зрение, и Постникова потащило в ночное северное небо. На его утрамбованной грудной кости пристроилась невидимая двухпудовая гиря, отчего дышалось с трудом. Гнет был титанический, он придавил кости и легкие в сто раз сильнее, чем подъем в скоростном лифте. Представлялось вполне вероятным, что мягкий пресс минутой раньше или позже расплющит постниковские ребра в плоский ребристый коврик.
За считанные минуты челнок прожег разгонную часть траектории, наклонил нос и вспорол невидимые слои облачного фронта. Он вышел на верхнюю дугу, и дикая тяжесть внутри грузового отсека сразу отпустила, отчего наступила блаженная легкость. А там уже началось и снижение - заложило слух, будто берушами, воткнутыми на совесть.
- Переход к снижению! – сообщила Земля. – Все параметры в норме!
Оконные створки расщелкнулись, и в трюме вспыхнули иллюминаторы. С юга над горизонтом наплывал язык невыносимого сияния, и он немедленно залил челнок утренним светом, ослепив Постникова. Солнечный поток влетел внутрь, исполосовал груз и вынудил крепко щуриться. Постников опустил светофильтр на шлеме, вытянул шею и уставился в иллюминатор, стараясь увидеть землю. Челнок плавно накренился и стал скользить в безмолвии из засвеченного розоватого клина в теневую бездну. Там, внизу, уже можно было различить выпуклый планетный бок. Страшно далеко висели искаженные непривычной перспективой гребнистые волновые облака, в прорехах виднелось стальное рассветное море и неподвижный, тонко прорисованный извилистой карандашной линией, краешек континентального побережья в складках свинцово-снежных гор за неровной полосой снежной равнины.
Приглядевшись, Постников заметил кое-что странное: вокруг «бурана» то и дело пропечатывались странные молниевые ветви, обтекавшие фюзеляж ветвистыми пальцами. Похожие концентрические узоры бывают, если сквозь голые ветки зимой листву смотреть на уличный горящий фонарь.
- Что там за вспышки? – спросил он.
- Это зенитчики по «бурану» работают, - отчаянно потягиваясь, сказал Малданов. – Наши бывшие партнеры, видите ли, системы HYPERTHAAD завезли в Дубов Град - вот и упражняются. Да только кто им даст по «бурану» попасть.
- Какие зенитчики?
- А то вы не знали? Дайте вздремнуть, будьте человеком – еще четверть часа до посадки.
Над авиабазой «Приморская» еще не растаяла ночь, когда корабль коснулся колесами бетона и покатился под угасающий реактивный свист. Проехав с пару километров, он окончательно обессилел и встал, сбросив газ до полной тишины. Стало слышно, как зашумели снаружи, боковая панель зашипела и распахнулась. Постникову подали руку, он выбрался на металлическую площадку и спустился по приставному трапу на землю, где в рассветном мареве для него и полковника уже был приготовлен горбоносый армейский джип «Тигр», широко распахнувший двери. В нос ударил запах недавно срезанной зелени. Возле взлетной полосы, за скошенным дочиста пространством, буйствовала густейшая трава, белесая от росы. Было довольно свежо после корабельного трюма, от бронированного тигрового бока несло приятным теплом.
«Тигр» едва успел покинуть территорию авиабазы, как оказался посреди целой колонны – впереди, так и сзади него покатили хищного вида боевые машины, башенные стволы смотрели «елочкой» по сторонам. Аэродром был утоплен в полукольце невысоких гор, к востоку мельчавших до приземистых холмов. Дорога по-заячьи петляла среди зеленых округлых пригорков, с запада дул встречный ветер, подтаскивая тучи. Стало моросить, и по лобовому стеклу заскрипели дворники.
Понемногу рассветало, в скором времени у дороги показались одноэтажные домишки неведомой приморской деревни –